Страница 7 из 8
Там, позади, был Ужас… Ужас и Пустота… Они сковали коркой льда кожу на спине и дули холодом в затылок, поднимая на голове дыбом волосы. Мария хотела повернуть голову, чтобы посмотреть туда, за спину… И поняла, что не сможет сделать этого…
Впереди тоже был Ужас, но там была ещё и Надежда…
Мария шагнула вперёд и медленно пошла вслепую, упираясь грудью, как в единственный для неё ориентир, в тёплую волну воздуха, и рассекая его собой на две струи.
…Казалось, она шла очень долго. Впереди была всё та же Тьма, но в ровный шум ветра теперь вливалось гудение сильного пламени.
…Впереди, наконец, смутно возникли слегка освещённые чем-то стены тоннеля, уходящего влево, и на них появились красные блики.
Повернув вместе с тоннелем, Мария увидела далеко-далеко яркие всполохи.
Она прибавила шагу…
…Тоннель кончился внезапно, и Мария увидела, что оказалась в большом куполообразном зале или гроте, в центре которого горели огромные костры. Над этими кострами на трёх распорках висели большие чёрные котлы или чаны, плотно накрытые крышками.
Пламя в кострах гудело; его языки жадно облизывали котлы и вскидывались вверх, освещая тяжёлый прокопчёный потолок… Откуда-то, как Марии показалось, из котлов, доносились странные звуки, похожие на приглушённые человеческие крики…
Она медленно шла мимо костров с котлами; под её ногами хрустели черепки от разбитой глиняной посуды. От костров веяло жаром, пещера была наполнена незнакомыми мерзкими запахами, от которых ком подкатывался к горлу и по коже пробегали мурашки…
…Неожиданно Мария услышала непонятный визг и остановилась. Визг что-то ей напоминал, и Мария вынужденно наморщила лоб, силясь вспомнить, что именно.
И вдруг вернувшаяся к ней частично память подарила подсказку!
Поросёнок! Это был визг голодного или испуганного поросёнка!
В стене зала Мария увидела тёмную дыру и шагнула к ней…
…Пещерка была крохотной и слабо освещалась двумя неимоверно коптящими факелами, закреплёнными на её стенах, но Мария сразу увидела своих сыновей.
Вовка крепко держал за длинный хвост удивительное существо с густой шерстью, свиным рылом, и козлиными рожками, а Сашка что есть силы молотил это существо чёрной, причудливо изогнутой кочергой. Существо отчаянно металось от стены к стене пещерки, насколько это ему позволяла делать длина его собственного хвоста, и издавало тонкий визг сильно изголодавшегося поросёнка.
И тут память вернулась к Марии окончательно…
Она закусила руку, чтобы не закричать, и молча, полными слёз радости глазами, смотрела на сыновей…
…Существо заметило Марию первым. Оно сделало неимоверный рывок, выдернуло свой хвост из цепких рук Вовки, и забилось в угол, сверкая оттуда жуткими красными огоньками глаз.
— Забирай! Забирай их отсюда!! Сил моих больше нет!! Забирай ко всем чертям!!! — гнусавым, переходящим в привычный поросячий визг голосом прокричало оно.
Слова эти прозвучали настолько дико, что Мария с трудом подавила в себе истерический хохот.
…Мальчишки, наконец, тоже увидели мать. Сашка отшвырнул в сторону, загремевшую по камням кочергу, и с радостным криком бросился к Марии. Вовка через плечо коротко глянул на смирно сидящее в углу существо, и кинулся за братом.
Они тяжело повисли у матери на шее, и, перебивая друг друга, принялись что-то ей рассказывать, а она лишь согласно кивала, совершенно не понимая слов, гладила их по головам, и прижимала мальчишек к себе, чувствуя под руками их тёплые родные тельца…
Слёз больше не осталось, глаза были совершенно сухими, хотя Мария и находилась на грани истерики. Она сжала до боли зубы, пытаясь совладать с собой, и только стискивала сыновей, чувствуя, как тают и кусками отваливаются от её спины корки тяжёлого льда…
…Существо, крадучись, покинуло свой спасительный угол, и остановилось в середине пещеры, нервно подёргивая хвостом. Глаза его налились ещё большей густой краснотой, превратившись в две яркие звезды; лапы поднялись, растопырив пальцы; хвост угрожающе взметнулся вверх…
Уже ЗНАЯ, что сейчас произойдёт, Мария сильно, боясь вновь потерять, прижала лица сыновей к своей груди, и закрыла глаза…
…Молния полыхнула перед её опущенными веками и, пробившись сквозь них, залила глаза белым светом.
Мария инстинктивно зажмурилась ещё крепче, и судорожно сжала мальчишек обретшими неимоверные силы руками…
…Они простояли так, казалось, очень долго, пока зажатые ею сыновья не задёргались, пытаясь вырваться.
Мария открыла глаза, и, поражённая увиденным, опустила руки…
…Было утро. Сбоку в разбитое окно комнаты вливались яркие лучи солнца и освещали сверкающие тысячами блёсток осколки стёкол на полу.
Мария стояла с сыновьями посреди детской и чувствовала, как в её изрезанных ступнях начинает просыпаться боль. Она с удивлением обнаружила, что на ней только длинная, испачканная в саже, ночная рубашка.
Мария стыдливо прикрыла руками дыру на груди и со словами «- Я сейчас!» выбежала из детской.
В большой комнате было темно, её окна оказались почему-то закрытыми снаружи ставнями. Мария на ощупь порылась в шкафу и нашла там кое-какую свою одежду. Выйдя в сени, она сбросила с себя влажную от её пота ночную рубашку, и, ёжась от утренней прохлады, быстро оделась.
Ткнувшись во входную дверь дома, она с удивлением обнаружила, что та тоже закрыта, и почему-то — снаружи.
Мария пошла на кухню, скудно освещённую только бьющими сквозь щели в ставнях лучиками солнца, и взяла веник. Она поискала совок и, найдя, вернулась в детскую.
Когда она вошла в неё, мальчишки, неестественно притихшие, сидели рядком на кровати, и молча глядели в изуродованное окно.
— Вы чего это тут расселись, мужики?!. — наигранно — ворчливо спросила Мария. — А работать кто за вас будет?! Ну-ка, давайте все вместе наводит порядок! Сначала сделаем нужные дела, а потом будем разбираться, кто из вас всё это тут натворил!
Она сунула Сашке в руки совок с веником и молча указала на пол.
— А ты, — обратилась она к Вовке, — быстро вылезай наружу и открой все ставни — кто-то тут без нашего позволения ночью баловал…
Мальчишки послушно слезли с постели и вдруг замерли, глядя на мать широко открытыми глазами.
— Что?!. — испугалась Мария выражений их лиц. — Что со мной такое не так?!.
Она схватилась за своё лицо пальцами и с удивлением почувствовала под ними широкую, идущую через всю правую щеку и лоб полосу то ли грязи, то ли коросты.
Мария сделала шаг к зеркалу и увидела своё бледное лицо, покрытое множеством, неведомо откуда взявшихся больших и маленьких, уже полузаживших царапин и ссадин.
— Мама, а что это с тобой?.. — почти одновременно спросили изумлённые сыновья.
Мария, не отворачиваясь от зеркала, пожала плечами.
— Не знаю… Поцарапалась где-то…
Она снова повернулась к мальчишкам.
— Ну, всё, хватит бездельничать! Быстро за дела! А я пойду, приготовлю нам всем завтрак!
Сашка тут же нагнулся и стал сгребать звякающие стекляшки в совок, а Вовка осторожно полез через густо усыпанный осколками стёкол подоконник наружу.
— Что тут такое было-то без нас?.. — ворчливо проговорил он. — Что это за дела такие?.. А мы-то сами — где были?..
Мария окинула хозяйским взглядом детскую, заметив странные тёмные закорючки возле осколков аквариума, попыталась вспомнить, что это такое и почему, но не смогла, и пошла на кухню.
Там уже было светло — Вовка снаружи открыл ставни, и в лучах солнца посверкивали мелкие летучие пылинки.
Мария нашла спички, растопила печь, сняла стоявшую на ней тяжёлую, закрытую кастрюлю, и подняла её крышку.