ОСА-12

Полная ремиссия. Заключение доктора Рин Лайден от 5 мая 2164 г.” Далее следовало экспертное мнение доктора об уникальности подобного случая и предположения, как же такое могло случиться. Между строк так и читалось: “Я ни хрена не понимаю”.

Потом несколько страниц о случившемся в 2166 году: тяжелейшие травмы после аварии аэрокаров, ампутация конечностей, приписка об инвалидности. Тут же следовал перечень установленных в том же году имплантатов, долгие месяцы реабилитации, увековеченные в толстенных отчетах. Заключение военной медицинской экспертизы 2177 года о признании полной негодности данного кандидата, пожелавшего вступить в армию. Несколько сводок о состоянии здоровья в течение шестимесячного обучения, с приписками лечащего военного врача академии мистера Джонсона о том, что у кандидата выявлена регенеративная аномалия, и снова предположения, что все это значит, под ненаписанным лозунгом, как и выше, “ни хрена не понимаю”.

Райс, просматривая эти “мнения”, усмехнулся. Разумеется, ни черта они не понимали, эти докторишки.

Наконец, заключение военного медицинского обследования с припиской “Отклонить прошение по медицинским показателям”.

Шесть дней назад. Как раз тогда, когда солдаты, миновавшие первоначальную трехмесячную подготовку по новой идиотской программе Альянса, проходили очередное медицинское обследование для зачисления в программу МВО и дальнейшего получения ранга “N1”. Открытая три месяца назад специальная программа зачисления (СПЗ), выдуманная каким-то умником, была введена для воспитания элитных бойцов едва ли не с пеленок, в обход необходимым по обычным условиям офицерскому званию, службе в обычных войсках и опыту на полях сражений. Программа, которая, по мнению Райса, скоро должна была в полной мере продемонстрировать свою несостоятельность, поскольку элитное спецподразделение должно было формироваться из уже закаленной стали, а не из гибких алюминиевых прутиков. Но автор программы, похоже, так не считал. И кто был автором?.. Ах да, самоуверенный директор академии, сующий свою нос туда, куда не просят, и не выносящий салат из перца и соли с бумагой.*

Очевидно, директор академии из кожи вон лез, чтобы приблизить свое учреждение к народу. После событий Скиллианского Блица добровольцы в армию потянулись долгой очередью в призывные пункты, а уж когда объявили о согласии Шепарда пройти обучение по программе “N7”, всякий дурак с палкой вместо ружья теперь мечтал пойти по стопам “Нового Героя Альянса”. И директор, недолго думая, решил рискнуть, предварительно заручившись поддержкой нескольких влиятельных шишек, не нюхавших не то чтобы порох, даже запах раскаленного “бруска” в магазине пистолета.

Ну что ж, адмирал был готов даже сделать ставку на то, что СПЗ вскоре будет отменено.

А пока этим шансом, похоже, решил воспользоваться Уильям Кэннон, уже получивший три пинка под зад в прошлом году от обычных военных комиссий. Один факт того, что упрямца взяли в академию, был сам по себе неожиданным. Ожидаемым являлось лишь его дальнейшее отчисление по негодности.

Вопрос времени, момент которого сейчас можно охарактеризовать словом “поздно”. Райс вообще не видел смысла брать в программу МВО людей, неподходящих для её жестких условий изначально. Но Кэннон оказался не так прост.

Он был упертым. Амбициозным. Три месяца изнурительных подготовок, призванных отсеять самых слабых, не сломали, а его “дефекты”, при которых ему удавалось быть наравне со всеми и местами даже лучше, раззадорили его самого, а всех остальных просто вогнали в уныние. Неплохие показатели, но слишком много жалоб от его сопартийцев по программе. Характер, судя по всему, у него был не слишком дисциплинированный.

Так в чем причина его нахождения здесь? Ослиное упрямство, природная глупость или желание доказать всему миру свою профпригодность?

Райсу еще предстояло это узнать, поскольку от этой личной беседы зависело, подходил ли Кэннон для задания.

Ожидание затягивалось, и адмирал подумал с черным юмором, не перепутал ли “осёл с природной глупостью и желанием всем все доказать” дверь. Но нет: буквально через минуту в комнату постучались и, получив разрешение, внутрь вошел высокий молодой человек, сразу же распознавший в присутствующем лицо высшего чина и поэтому быстро отрапортовавший:

- Рядовой 2-ого класса Кэннон прибыл по вашему приказанию, сэр, - и замер по стойке.

Райс не торопился вступать в диалог. Ему было интересно, стушуется ли потенциальный кандидат под его острым взглядом.

Адмирал оценивающе осмотрел рядового. Физически сложен отлично: под формой рядового состава угадывалось прекрасно натренированное тело, глядя на которое и нельзя было догадаться о его изъянах. Внешние данные тоже не подкачали, хотя, в принципе, в предстоящем задании это особой роли не играло. Скорее просто было малозначительным плюсом: приятное лицо с высоким лбом, темные глаза, коротко состриженные каштановые волосы, прямой нос. Несомненно, попавшиеся на пути леди будут довольны.

- Вы знаете, кто я, рядовой? - строго произнес Райс, так и не дождавшись реакции.

- Никак нет, сэр.

- Адмирал Райс, - лаконично представился старик, не став вдаваться в подробности. - Возможно, вас удивляет отсутствие офицерских нашивок на моей форме, но вас сейчас не это должно волновать.

Сделав паузу, но так и не добившись нужного эффекта - Кэннон не спасовал - Райс спросил:

- Расскажите, как вы попали в академию.

- Зачем, сэр? Это все равно описано в моем деле.

- Потому что я хочу услышать это из ваших уст и понять, подходите ли вы мне, - отчеканил Райс сурово. - Вы же знаете одно из правил армии Альянса: когда офицер что-либо просит, это означает не просьбу, а приказ. Или нет?

- Знаю, сэр, - рядовой быстро сглотнул, и Райс чуть усмехнулся. Несмотря на старательно поддерживаемую эмоциональную непроницаемость, Кэннону явно было что сказать.

- Тогда я слушаю.

Кандидат еле заметно кивнул и проговорил на одном дыхании:

- Я подал первое прошение почти год назад на вступление в вооруженные силы Альянса, сэр. Мне отказали, ссылаясь сначала на мой возраст. Тогда я подал прошение во второй раз. Та же причина. Я дождался своего совершеннолетия и подал прошение в третий раз. Снова отказ, на этот раз без указания причины. Поскольку возраст, необходимый для зачисления, уже был достигнут, наверняка мне отказали из-за моих… физических показателей, сэр. Не указывая причину, они, эти сердобольные гов… простите, сэр, - врачи, не хотели обидеть бедного инвалида словом “негоден”. Сэр.

- Понятно, - покачал головой Райс. - Что повлияло на ваше решение подать первое прошение?

Тот какое-то время раздумывал, слегка сведя брови к переносице.

- Желание служить, сэр.

- Чушь собачья, - отмахнулся Райс, чем, определенно, вызвал в собеседнике досаду. - Я прочел ваше дело. Приемный отец, судя по записям, был весьма ненадежной личностью: много пил и кутил, влача жалкое существование в перерывах между своими алкогольными вояжами. Ваша приемная мать тащила всю семью на себе, но, разумеется, одной женщине это давалось крайне тяжело, поэтому все ваше детство прошло в нищете. Вы часто попадали в больницу с переломами и синяками, и врачи каждый раз диагностировали одно и то же: “упал с лестницы”, “не заметил косяк” и так далее, - а потом разводили руками, накладывали гипс, и отправляли домой, поражаясь, как ваша мать может жить с таким человеком. Думается мне, эти формулировки были лишь спасительным прикрытием для отца, распускающего руки и поколачивающего вас в периоды особого настроения. Возможно, при этом он любил повторять, насколько вы ничтожное создание.

А потом, однажды напившись, этот жалкий пьяный говнюк, - Райс намеренно сделал ударение на последнем, припомнив так и не досказанное слово рядового, - затащил пятилетнего мальчишку в машину и на всей скорости врезался в стену дома. Сам, к счастью, расшиб себе голову, а вот приемному сыну не посчастливилось: множественные переломы левых конечностей, ноги и руки, не поддающиеся лечению и восстановлению, вследствие чего руку пришлось ампутировать почти целиком, а ногу - наполовину, а в последующие месяцы заменить на имплантаты. Далее тяжелые годы реабилитации и принятия реальности по мере вашего взросления. Насмешливые взгляды ровесников, жалостливые - учителей и прохожих. В итоге это настолько вас достало, что вам не терпелось записаться в армию, дабы доказать всему этому пропащему миру, что вы - нечто большее, чем просто инвалид с имплантатами. Я прав?