Через всю войну

Кроме того, в тылу фронтов обнаружено 150 складов с отечественным вооружением и боеприпасами, оставленных без охраны, и 19 складов, брошенных противником при отходе.

Склады переданы командованию частей и соединений Красной Армии..."

К концу 1943 года войска 1-го Украинского фронта вышли на линию Овруч Коростень - Житомир - Сквира и успешно продвигались на запад. Взаимодействуя с ними, выполняя свои задачи по охране фронтового тыла шли по освобождаемой советской земле и подразделения Нашего полка. Наступление продолжалось и зимой. Под Корсунь-Шевченковским была окружена крупная группировка немецко-фашистских войск. Ей было предложено капитулировать. В один из дней нам поступило распоряжение прибыть на командный пункт фронта в село Джурженцы в распоряжение особоуполномоченного генерал-майора Селивановского.

- Готовьтесь принимать пленных, - сказал генерал, когда я доложил о прибытии.

Но принимать пленных не пришлось. Гитлеровское командование, отклонив предложение о сдаче, попыталось вырваться из "котла". Весь следующий день мы подносили снаряды к "катюшам" от застрявшей в снегу колонны машин с боеприпасами.

- Если враг не сдается, - приговаривали артиллеристы, - его уничтожают.

А еще через некоторое время, когда наши войска двинулись дальше, пришла радиограмма: выделить одну из лучших застав батальона и наиболее опытного офицера для выполнения специального задания. Офицер и застава лейтенанта Морковкина поступили в распоряжение представителя штаба фронта - полковника. Через несколько дней мы подошли к Виннице. Город горел. На окраинах еще шел бой. Саперы наводили через реку штурмовые мостики. Появился командир дивизии, бравшей город.

- Опасно, товарищ генерал, - сказал кто-то из пограничников, - поберегли бы себя.

- На войне неопасно не бывает, сынок, - ласково ответил генерал и поторопил саперов.

В сопровождении нескольких автоматчиков и нашего штаба командир дивизии переправился на противоположный берег. Мы шли с ним, пока он не остановился у одного горящего дома. Генерал долго смотрел на выгоревшие глазницы окон, на языки пламени.

- Дом жалко, товарищ генерал?

Командир дивизии, не повернув головы, ответил:

- В этом доме до войны жила моя семья...

Генерал продолжал руководить боем. Представитель штаба фронта, офицер и застава Морковкина убыли в только им известном направлении. А мы двинулись дальше через город. На несколько дней штаб батальона задержался в городе Литине. Здесь мы задержали четырех важных агентов врага. Наконец вернулась с выполнения специального задания застава лейтенанта Морковкина. Морковкин доложил, что застава побывала в ставке Гитлера под Винницей и выполнила работу, которую возложил на пограничников представитель штаба фронта.

Бойцы шутили:

- Что ж Гитлера не поймали?

- Поймаем еще, - с улыбкой говорили пограничники, - теперь мы знаем его точный адрес...

Так пограничникам 94-го погранотряда довелось побывать в ставке Гитлера под Винницей.

Мы продолжали путь все ближе к тем местам, где нас застала война.

Под Заболотовом

В Центральном государственном архиве Советской Армии на страницах архивного дела No 82 покоится пожелтевший от времени небольшой блокнотный листок, на котором размашистым почерком написано:

"АКТ

1944 года, апреля месяца, 27 дня.

Мы, нижеподписавшиеся, командир 2 сб 92 пограничного Краснознаменного полка капитан Швидь, с одной стороны, и помощник начальника штаба 989 полка 22 СД старший лейтенант Иваненко, с другой стороны, составили настоящий акт на передачу рубежа обороны 2 сб 92 ПКП, 2/989 СП справа включительно - железная дорога, слева - река Прут западнее м. Заболотова.

Сдал: командир 2 батальона 92 ПКП капитан Швидь.

Принял: пом. нач. штаба 989 стрелкового полка старший лейтенант Иваненко".

Этот лаконичный документ напоминает об одном не очень значительном событии минувшей войны, по сути частном боевом эпизоде, который не оказал сколь-нибудь серьезного влияния на ход сражения на огромном фронте большой войны. Но из таких боев местного значения складывались подчас значительные успехи. И такие пусть самые маленькие бои приближали час нашей окончательной победы над ненавистным врагом. И в этих боях наносился урон противнику и смертью героев погибали наши советские воины.

Продвигаясь дальше и дальше на запад за наступавшими войсками 1-го Украинского фронта, 92-й пограничный полк все ближе подходил к государственной границе Советского Союза. Вместе с войсками 27-й армии действовал и наш первый батальон. Была сильная распутица. Мы едва поспевали за частями армии, к тому времени уже в основном посаженной на колеса. Настроение у пограничников было приподнятое. Позади осталась самая тяжелая пора Великой Отечественной войны. Вот-вот врага должны были полностью изгнать с советской земли Всем запала в память новогодняя речь главы Советского государства М. И. Калинина, который заявил, что в новом, 1944 году Красная Армия нанесет сокрушительные удары немецко-фашистским захватчикам и полностью очистит от них территорию Советской Родины.

К концу марта 1944 года наши войска, преследуя противника, вышли на реку Прут - границу Советского Союза и Румынии. "Вот она, долгожданная, трижды желанная государственная граница нашей Отчизны, тридцать три месяца назад попранная врагом", - писала в те дни "Правда".

Весть о выходе наших войск к государственной границе была одной из самых радостных. Ну а для нас, пограничников, радостной вдвойне. Ведь это была наша родная граница, встречи с которой мы ждали вот уже около трех лет. Не терпелось поглядеть на нее, сказать: "Вот мы и вернулись!"

В эти дни и поступила из штаба полка телеграмма, в которой мне предписывалось сдать обязанности начальника штаба и командира батальона, исполняемые мною в одном лице, и прибыть в распоряжение командира полка. Всегда трудно расставаться с теми, с кем делишь невзгоды фронтовой жизни, ее радости и огорчения, победы и опасности. Так было и на этот раз. Простившись с бойцами и сев на коня, я с сожалением уезжал в штаб полка.

Через полуразрушенные села, разбитые станции мы с ординарцем ехали к фронту, куда беспрерывным потоком шли, обгоняя нас, груженные снарядами машины, тягачи с пушками, колонны танков, вереницы подвод. Все это лязгало, гудело, урчало, радуя сердце и взгляд неодолимой мощью. Сворачивали с дороги, отходили в сторону, пропуская идущую к передовой боевую технику, встречные колонны пленных немцев. На них уже не обращали внимания, столь привычно было видеть взятых в полон гитлеровских вояк. Фронтовые дороги затихали только под вечер. Во всех близлежащих селах скапливалось на ночь такое огромное количество войск и техники, что приютиться там практически не было никакой возможности.

На второй или третий день между реками Южный Буг и Прут в небольшом селе, стоявшем в стороне от основных фронтовых магистралей, мы отыскали штаб полка. В доме размещались различные службы. Тут же стучали по клавишам машинистки, несколько офицеров, склонившись над столами, склеивали карты.

В маленькой комнате за столом сидел незнакомый майор, оказавшийся новым начальником штаба полка.

- Смирнов, - назвался он. - Подождите здесь. Он вошел в соседнюю комнату. Минут пять спустя дверь отворилась.

- Входите, - пригласили меня.

В комнате находились командир полка полковник Блюмин, офицер штаба капитан Игнатов и заместитель командира полка по снабжению майор Рейтаров. Блюмин предложил сесть и, как всегда, справился о здоровье, поговорил о службе, поинтересовался настроением пограничников.

- Мы вот тут посоветовались и решили послать вас на усиление второго батальона, - сказал Блюмин. - Будете исполнять обязанности начальника штаба батальона. Это не повышение для вас. Но думаю, вы правильно воспримете наше решение. Нужен хороший, опытный, твердый начальник штаба во второй батальон. Выбор пал на вас.

Снова в путь. Предстояло разыскать штаб второго батальона, для чего нужно было перебраться с правого фланга 38-й армии на ее левый фланг. Карты у нас не было. Оперативные отделы армий выдавали нам, пограничникам, только карты в пределах своей полосы. Поэтому надо было как-то сориентироваться, так как уже наступали сумерки, а мы оказались в чистом поле. Оглядевшись, увидели впереди село.