Судьбы

Она прошла и села.

— Здравствуй, Верочка, что ж поздравляю. Нравишься ты мне или нет, но мы родственники, у нас мужчины общие.

— Спасибо, Наталья Викторовна, и за поздравление, и за то, что пришли.

— У меня другой семьи нет, только вы. Внук где?

— Спит, скоро встанет, как проснется, так мы точно услышим.

— Я вот тут подумала и решила, что хватит тебе дома сидеть, ребенку второй год пошел, надо на работу выходить. Я помогу, я Данечку к себе заберу. И иди работай, а то Саша так долго не протянет. Зарплату одну будете мне отдавать, на ребенка. Сами живите, жизни радуйтесь.

— Спасибо, но мы как-нибудь сами, — сказала Вера.

— Сами, значит? Пусть мой сын пашет, как проклятый, а ты будешь баклуши бить? Пока ходила внуком — не работала, все на Саше, а теперь села на шею и ножки свесила?!

Заплакал ребенок. Вера поднялась и ушла в другую комнату. Данька стоял в манеже и растирал ручками слезы на пухлых щечках.

— Мама, на, — он протянул к ней ручки. Вера взяла его. Ее окутало ощущение счастья, возвращаться за стол не хотелось, и она просто играла с ребенком.

— Ты ведешь себя совершенно неприлично, за стол возвращайся и подавай горячее, или у вас этим Саша занимается?

— Да, я сейчас.

Вера переодевала ребенка.

— Сейчас к бабушке нарядным пойдешь. Данечка, сынок, веди себя хорошо. Папа тебя покормит.

Она вернулась к столу и отдала сына отцу, а тот тут же влез к нему в тарелку руками и затянул в рот кусок картошки.

— Вы зачем такие бешеные деньги тратите на одежду ребенка, это ж как дорого все! Что, сшить фланелевых рубашечек не можешь? Постирала с мыльцем под краном, и все, а то удумали, король он у вас, что ли. И в ванну я заходила, ты купила стиральную машину-автомат? Какие деньги, и только чтобы лень в себе растить.

— Мама, хватит. Я подарил Вере автомат, чтобы разгрузить. Техника нужна для удобства, а мне жена не для того, чтобы пахала. Пришла поздравить — поздравляй. А в нашу жизнь не лезь. Мы к тебе за помощью еще ни разу не обратились. А для тебя — любой каприз. Так живи себе спокойно. Мой сын будет одет так, как нравится мне и Вере, моя жена будет делать все так, как устраивает нас обоих. Я буду работать, как посчитаю нужным, а она еще полгода просидит с ребенком, как и должна. Потом мы возьмем няню, но не потому, что Вере нужно зарабатывать, а потому, что Вере нужно защититься. Я все сказал. Твои советы носят лишь рекомендательный характер, мы сами решим прислушиваться к ним или нет.

— Саша, я жизнь прожила! Я знаю!

— Потому мой отец и сбежал, как только я школу окончил. Сказал, что меня он вырастил, теперь может начать жить. Так чего же ты хочешь? Повторения для меня своей жизни?

— Ты с ним общаешься?

— Да. Он пишет иногда, звонит редко на работу.

— Я зла вам не желаю. Еще раз повторяю: я люблю вас, вы — моя семья. И Даню люблю. Я жизнь прожила, мне виднее все то, что неправильно делаете, что деньги транжирите, что не экономите, я научить вас хочу.

— Наталья Викторовна, мы понимаем, и ценим, и прислушиваемся, просто выполняем не всегда. Потому что взрослые, потому что своему ребенку, наверно, тоже самое говорить будем, когда он вырастет.

— Ты бы хоть мамой меня называла. А то как чужая.

— Простите, не могу. Мама у меня одна, другой уже никогда не будет.

Они дружно попили чай с тортом, Саша проводил маму до остановки и отправил домой на такси.

Когда вернулся, Вера уже спала. А назавтра случился рабочий день…

====== Встречи и расставания ======

— Там я буду счастлива! Думать надо не только о себе, но и о детях. А сын получит образование и, вообще, это Россия. Жить надо на родине. Так что я уезжаю. Уже купила там квартиру, а тут продала. Осталось только собраться.

Вера смотрела на счастливое лицо подруги и улыбалась, хотя на душе скреблись кошки.

— А вы что себе думаете? Здесь будете жить?

— Нет, тоже думали, скорее всего, в Канаду или Америку.

Сама понимала, что врет, но очень хотелось, чтобы у Оли на сердце не осталось ни тени сожаления от расставания навсегда.

— Ну вот и молодцы, правильно, надо ехать.

— Да, конечно. Что ж ты на Новый год поехала квартиру покупать?

— Так Витька позвонил, он сразу после школы уехал, пригласил, помог квартиру найти. Ты Витьку помнишь?

— Как мне Витьку не помнить?! Мы же все детство втроем. Помнишь, в дом играли, так Витька у нас папой был, а мы с тобой две мамы.

— Глупые были. Что тебе муж на день рождения подарил?

— Стиральную машину-автомат.

— И как?

— Стирает…

— Здорово, если получится, я в Питере тоже себе машину куплю. Дачу уже продала, жигуль папин тоже.

— Да, хорошо, конечно, молодец, что решилась, и удачи тебе. Интересно, мне Витька ни разу не звонил, как уехал, так все.

— Я сама удивилась, а позвонил, и закрутилось…

Они расстались.

Вера думала. Не нравился ей этот разговор, и то, что Оля уезжает, тоже не нравилось. Но что делать. Решение принято, квартира продана, даже контейнер отправлен с вещами, остались только люди и неоконченные дела.

А еще не нравилось то, что Вера узнала обо всем в последнюю очередь. Как будто она была самым ненужным человеком в Олиной жизни. Обида и боль заполняли душу. Они никогда не встретятся, никогда не поговорят, отныне они чужие люди. Совсем чужие.

Встретились буквально перед отъездом, вспоминали, плакали, как кусочек сердца отрывался, так тяжело было расставаться.

Но запомнилось не это, хотя это тоже. Запомнилось, как Вера искренне приглашала Олю приезжать к ней хоть иногда, и то, что услышала в ответ:

— Сюда?! В ЭТУ дыру?! Смеешься, что ли?! Да я лучше в Финляндию съезжу или в Европу… Нет, Верочка, ноги моей здесь больше не будет.

Вера смолчала, просто посмотрела на снежные холодные вершины гор, ставшие свидетелями ее потери единственной подруги.

А дома ее ждал сюрприз. Как только вошла в родной двор увидела мужчину, прислонившегося к заборчику палисадника.

— Девушка, милая, вы тут проживаете?

— Тут.

Он ей казался смутно знакомым, но нет, никогда она раньше не видела его. Просто он ей напоминал… Она посмеялась тому, что подумала, он напоминал ей собственного мужа. Такие же серые глаза, нет, не такие, но выражение — смешливый или насмехающийся взгляд — его, ну просто его, Сашин.

Следующая фраза незнакомца выбила почву у нее из-под ног:

— Эх, был бы я моложе лет на двадцать, украл бы такую красавицу, только для себя.

Она посмотрела ему в глаза, подумала немного и произнесла:

— Меня зовут Вера.

— Романов Александр Александрович.

Ее догадка подтвердилась, и она радостно улыбнувшись, произнесла:

— Пройдемте в дом, рада с Вами познакомиться.

— Так Вы?.. Моя сноха?

— Получается, да. А вот этот джигит — Ваш внук.

— Даня? Даниил!

— Он самый.

Они вошли в квартиру, пока Вера снимала верхнюю одежду малыша, Александр Александрович старший уютно уселся на диване.

— Ну что ж, расскажи, что слышала обо мне? — первым заговорил он.

— Ничего, практически ничего, Саше было семнадцать, когда Вы ушли. Но вы очень похожи, даже не столько внешне, сколько манерами, поведением, даже слова говорите одинаковые.

Он улыбался. Потом усмехнулся и посадил на руки внука, а тот его не испугался вовсе, а принял как родного.

— Нет, Верочка. Ты немного ошибаешься. Саше было семнадцать, когда мы развелись с Натальей, а потом я уехал. Я работал в клинической больнице и преподавал на кафедре общей хирургии. Именно поэтому он выбрал гинекологию, а не хирургию. Мы шесть лет были вместе — все время, пока он учился. Не совсем вместе, но близко.

— У вас семья?

— Да. Я женат. У нее дети были маленькими тогда, они считают меня отцом.

— Кушать будете? Я сейчас разогрею Даньке обед, и Вам могу. А потом буду готовить ужин.

— Помочь? Да, перекушу. Смотрю я на тебя, Вера, и радуюсь.

— Чему?