Судьбы

Или не придет?!

Нет, в то, что он придет, она не верила. Вера вообще не верила в то, что происходило с ней в эти два дня. Вчера мама устроила ей допрос с пристрастием и так кричала. А Вера даже не знала фамилию мужчины, с которым провела вечер и ночь позавчера.

Что она могла сказать матери? Что он подарил ей мечту, и она пошла за мечтой?! А подарил ли?

Она даже не понимала, есть ли у нее к нему чувства, да и есть ли он сам у нее? Или он ушел совсем? Как пришел, так и ушел…

Но так хотелось сказки. Неужели она не заслужила сказку? Так мечталось, так хотелось, чтобы ее любили по-настоящему, ничего не требуя, кроме любви, взамен. И ей поверилось, на минуточку показалось, что он любит…

Но сказки не бывает… Она была уверена, и весь ее жизненный опыт говорил, что сказки не бывает. По крайней мере, сказки с ее участием точно не бывает.

А еще ее жизненный опыт говорил, что верить можно только себе, и то не до конца, а процентов на девяносто пять. Вот эти оставшиеся пять процентов и толкнули ее в его руки. Кстати, очень интересные руки, красивые, сильные с длинными, очень длинными тонкими пальцами.

Она так долго рассматривала его позавчера, даже не столько лицо, сколько руки…

Как жаль, что сказка закончилась…

Слезы навернулись на глаза. Но она мужественно поливала вином запекающуюся курицу. Отварила рис и нарезала салат. Ведь знала, что зря, все зря, и он не придет…

Ругала себя, ох как ругала. Ну что за слабость? Что за желания? Любви ей захотелось! Вот дура так дура. Кому расскажешь, так ведь обсмеют. Самой смешно!

Как смешно!

Ох, как смешно!

А он не пришел… Уже час как не пришел.

Курица готова. Чтоб ее, эту курицу…

А что она маме скажет, что?!

Она еще вчера выслушала, кто она такая и к чему приведут подобные связи. Возразить было нечего. Да и что тут возразишь?!

Хоть бы позвонил… Так он ее телефон не взял…

Это был конец…

Осознание полной безысходности окутало ее. Он не взял телефон. Может, он вообще на спор с ней. Удавиться, да и только. Она стеснялась произнести вслух то слово, которое ей больше всего подходило. Вот кто она.

Что же она наделала!

Теперь все сотрудники все узнают. А ведь ее уважали… Она вошла в ванную комнату и взвыла. Просто взвыла и давилась слезами, рыдала и не могла остановиться…

Какого черта она поверила ему?!

В зеркало смотреть не хотелось, зачем? Что она там увидит? Свою мерзкую зареванную рожу. Так оно ей надо? Итак жить не хочется…

На память пришло, как Олег Михайлович говорил: чтобы женщина чувствовала себя женщиной, ее должен любить отец. Он прочитал это в какой-то умной книжке по психологии. И старался уделить своим дочкам побольше внимания, чтобы они не комплексовали и нравились себе. А человек если нравится себе, то нравится другим. Вот такая закономерность была описана в умной книжке.

Вера вспомнила, как ей хотелось стать невидимой, когда он рассказывал все это. Ведь у нее в жизни все наоборот. А потому она и не замужем, и парня у нее нет, и уже никогда не будет… Лучшие годы ушли, впереди только одинокая старость.

Хоть бы родить, что ли… Но она не беременела. Да и от кого? У нее секс был всего раз тогда и позавчера по глупости.

Прям как в тех стихах, полностью соответствующих ее профессии:

Я страдала, я верила

Думала, что рожу, А сходила, проверила — С триперочком хожу. Она уже и плакать перестала. Нос лампочкой, глаза заплыли, все лицо в размазанной туши.

Прелесть просто.

Зашла в кухню глянула на накрытый стол и остывший ужин и решила перекусить.

Как бы то ни было, а есть-то надо.

Не успела.

В дверь звонили.

«Это мама, — подумалось, — Сейчас будет порция нравоучений, или врежет опять, как тогда. Не было шлюх в их семье. Она первая.»

Вера даже не спросила кто и открыла дверь. Говорила она не поднимая глаз от пола.

— Мама. Вот только не надо. Пожалуйста, не начинай. Я все без тебя знаю…

— Во-первых, я не мама. Во-вторых, что у тебя с лицом? И в-третьих, прости, у меня была сложная операция. А пахнет вкусно. Ты долго будешь мужа в дверях держать?

— Это ты?

— А кто? Ты еще кого-то ждешь?

— Нет.

Она кинулась к нему на шею. А затем колотила его в грудь и причитала, что совсем уже не надеялась, что он придет. Что она только не говорила! Все, ну просто все, что думала за то время, пока ждала…

Он дал ей возможность выплакаться и высказаться. Потом затащил в ванну и умыл холодной водой. Вытер лицо полотенцем и сказал:

— Ужин грей. Я хотел сегодня взять свои вещи и перевезти к тебе. Но расклад получился иной. Будем учиться жить вместе. Истерик я не люблю. На первый раз прощаю. Больше — нет.

— Потом уйдешь?

— Я?! Не дождешься! Буду перевоспитывать. В субботу идем знакомиться с моей мамой. Она у меня не подарок, но я ее люблю. Значит, и ты должна любить, ну, хотя бы уважать.

Он сел за стол. Они ужинали. Висела тишина. Только когда съел все, что можно было, произнес:

— Спасибо. Очень вкусно, а говорила, что готовить не умеешь. Еще как умеешь. Вера, не плачь по пустякам. Я, бывает, задерживаюсь на работе, я ж не венеролог. Понятно? А теперь в душ и спать. Если бы ты только знала, как я устал.

Он действительно уснул, как только голова коснулась подушки. А Вера убрала все на кухне, потом долго лежала в ванне и улыбалась сама себе. Она ошибалась, он пришел и с мамой познакомит. Неужели у нее может быть семья…

Вот не верится, совсем не верится, но он спит у нее на диване и сейчас она ляжет рядом с ним. И пусть сегодня между ними ничего не было, это не важно, главное, что он не обманул, и пришел, и остался, и он с ней… с ней…

С ней!!!

И кажется, она его любит. Не знает совсем, но любит! Потому что сердце так еще ни разу не болело и не билось. Хотя, болело… Но совсем не так.

Неужели так бывает? Неужели ей счастье привалило?! А он сам и говорил, что он есть счастье, которое свалилось на Верину голову.

И она больше никогда не будет одна — она нужна ему, а он-то как ей нужен…

Она провела рукой по его волосам, и убедившись, что это ей не снится, притулилась рядом с ним и постепенно уплыла в царство Морфея…

====== Утро следующего дня ======

— Ты такая горячая внутри, я просто не хочу из тебя выходить.

— Оставайся.

— На работу надо. А то бы остался, — он лег с ней рядом. — Вера, расскажи о своих мужчинах. Их было мало, а может, и всего один. Я так думаю.

— Зачем? Это имеет какое-либо значение?

— Нет, не имеет. Просто хочу понять, почему обладая таким сокровищем, они не присвоили его себе. Думаю, что встреть я тебя годом раньше, их бы не было вообще. Я прав?

— Но ты же не встретил меня годом раньше. Я не хочу говорить о них.

— Не надо, они глупцы. И не стоят нашего внимания. О них? Интересное заявление…

— Саш, я…

Она не договорила, так как раздался звонок в дверь. Он встал, натянул джинсы на голое тело и босиком пошлепал к двери. Вера одевалась. Открыл не задумываясь. Перед ним была Ирина Вениаминовна.

— Александр, можно я войду?

— Да, конечно, тем более это Ваша квартира.

Она смотрела на дочь, на расстеленную постель, на Сашу. Она была явно недовольна увиденным, но сдерживала себя, как могла.

— Вера, почему глаза отекшие? Ты плакала?

— Да, мы кино вчера смотрели, и Верочка расчувствовалась, — ответил вместо Веры он. — Ирина Вениаминовна, вы пришли посмотреть, здесь я или нет? Так вот я здесь и намерен остаться.

— Надолго?

— Да, здесь надолго, а с Верочкой навсегда. Так что давайте знакомиться — я ваш зять. А теперь позвольте нам принять душ, позавтракать и собраться на работу. Поговорим вечером, я вас приглашаю на ужин. Там все и обсудим.

Она смотрела на него раскрыв рот. Она не ожидала, даже подумать не могла, что вот так все получится. Она пришла припереть его к стенке и выяснить, что он такое за явление в их жизни, а к стенке ее припер он. Он же смотрел на нее, и его серые глаза смеялись.