Страница 17 из 49
- Знаю, - сказала я. – Но дело не в том. Не только в том.
- Тогда что?
- Это грех? – спросила я осторожно. – Разве не грех – забирать жизнь, несмотря на причину?
- Не понимаю.
- Когда моя мама Пожирала грехи старого ката, ей пришлось есть ворону. Грех убийства. Я не хочу, чтобы моя сестра… - я замолчала и подняла бокал с вином.
- Не хочешь, чтобы сестра ела за тебя ворону, - сказал он, и я кивнула.
- Не хочу заставлять ее делать это, - я не знала, что именно имела в виду. Говорить о Мэрил и думать было больно. Она была моя больше, чем мамина. Каждый раз, когда буря задевала наш дом, она пряталась у меня, и я прижимала ее к себе, пока она дрожала от страха. Я помогала ей с царапинами. Я натирала ей десны гвоздикой, когда у нее росли зубы. Я укладывала ей волосы, чтобы они обрамляли ее лицо. Моя сестренка была красивой, светловолосой, мило улыбалась, и между передними зубами была маленькая щель. Она была солнцем, счастьем и радостью, и я плакала без нее весь первый год в замке. И только из-за нее я сносила все, что просила меня делать королева.
- Ты скучаешь по сестре? – сказал Мерек, и я кивнула. – А по маме?
Я подбирала нужные слова.
- Для нее Пожирание грехов важнее. Мы заботились о себе сами. Когда она не работала, то была в комнате, думала о поглощенных грехах.
А жители деревни сцепляли пальцы из-за нас, чтобы отогнать беду, когда мы проходили мимо. Я помнила взгляды других детей, когда родители уводили их от нас. Я думала о ночи, когда моя мать родила сестру, к ней не пришла повитуха, и мне пришлось помогать. Я помнила кровь и вонь испражнений, и как мать выла, как олень на охоте. Я видела, как содрогается плоть на ее ногах, пока она тужится, и как я ловила рождающуюся Мэрил. Она увидела мое лицо первым, я очищала ее глаза, вытирала голову. А теперь я могла даже не узнать ее в толпе. Ведь я оставила ее, хоть это и было ради еды и денег для них, это делало ее следующей Пожирательницей грехов. Это была бы я, но я ушла. Мама осталась.
- У нее есть работа, - добавила ее. – Ее роль.
Он смотрел на меня и медленно кивнул.
- Я же говорил, что мы похожи?
- Вы – жизнь для вашей матери, - сказала я ему. – Она восхищается вами, вы должны это знать. Она живет ради вас.
- Она старается жить ради меня, - он исказил мои слова.
- Я не о том…
- Я знаю, - он снова поднял бокал и нахмурился, поняв, что он пустой. – Как зовут твоего стража?
- Лиф.
- Лиф, - позвал он. Лиф открыл дверь, вежливо вскинув брови. – Мы закончили. Убери тут. Твайла, хочешь десерт?
Я покачала головой, смутившись от того, что он говорил с Лифом.
- Хорошо. Убери тарелки. И принеси больше вина.
Я чувствовала, что Лиф неохотно слушается, хотя Мерек не заметил этого. Когда вино принесли, а тарелки убрали, он снова поднял бокал.
- О чем ты мечтаешь, Твайла?
- Н-ни о чем. У меня все есть.
- Не верю. У тебя должны быть мечты. Они у всех есть.
- Я хочу… быть счастливой, - сказала я, понимая сразу, какую глупость произнесла.
Но, к моему удивлению, он кивнул с улыбкой.
- Я тоже хочу быть счастливым.
* * *
Он не задерживался, мы не говорили больше о смерти и мечтах. Зато рассказал о рисунках, об уроках из детства. Я озвучила свою тревогу за Дорина, и он пообещал посмотреть, что с ним, обеспечить нужными лекарствами. Так с ним говорить было проще, и если таким будет наш брак, я легко его вынесу. Когда он допил вино, он позвал Лифа, чтобы тот привел его стражей и слуг, чтобы те убрали стол и стулья из моей комнаты.
Мы тихо стояли бок о бок и смотрели, как служанки смешно уносят бокалы, свечи и вазу. Два стража Мерека унесли стол и стулья, а потом вернулись и с помощью Лифа переставили к окну мой комод. Когда они закончили, они повернулись к Мереку.
- Ждите меня снаружи, - приказал он, и они ушли, Лиф плелся за ними. - Тебе понравился вечер, Твайла? – спросил он.
- Да, Мерек, - сказала я.
- Врешь, - тихо пожурил он. – Но станет проще.
Он поклонился мне, а потом ушел, дверь осталась открытой, и я смотрела, надеясь, что он прав.
Появился Лиф, он раздвинул полог моей кровати. Он расправил скатерть на прикроватном столике, зажег свечи, но движения его были резкими.
- Спасибо, - мягко сказала я.
Лиф проворчал:
- Миледи.
- Ты… в порядке? – спросила я.
- Все прекрасно, миледи, - пробормотал он.
Я смотрела, как он встряхивает покрывало на моей кровати, словно оно его оскорбило, а потом я сказала:
- Прости, - сказала я. – Если он был груб с тобой, прости. Ему всю жизнь служили, и теперь он их и не замечает.
Нельзя было так говорить, и он зло покачал головой.
- Не замечает? Я знаю, что он принц, а я – страж, но я и человек, как и он. Между нами нет разницы, если убрать титулы.
Я вздохнула.
- Лиф, нельзя так говорить.
- Это меньшее, что я хотел бы сказать, - пробормотал он. – Простите, я знаю, что вы помолвлены.
- Не поэтому нельзя, Лиф. Он – принц, что станет королем. И королева разозлится, если услышит твои такие слова.
- Это не измена – называть кого-то свиньей с плохими манерами, - сказал он, и я уставилась на него. Его убьют, если он не научится молчать. И Пожирающий его грехи будет мучиться от изжоги из-за перца – его гнева. Если ему светит Пожирание вообще.
- Тебе нужно держать себя в руках, Лиф.
- Я держу себя в руках.
- Нет. Ты назвал принца свиньей.
- Так и есть, - сказал он.
- Лиф, если королева…
- Ее… - он сказал недовольно, и я раскрыла рот.
- Осторожнее, Лиф, - медленно сказала я. – Будь осторожен. Я рассказывала тебе, как лорд умер, ослушавшись ее. Я не говорила тебе, как он умер. Она спустила собак. Она заставила его бежать в лес и отправила их за ним. А он лишь шептался, пока я пела. И они разорвали его на части, а мы слушали. Мы слышали крики, треск костей, хлюпанье. И знаешь, что она сказала? Сказала мне петь громче. Чтобы заглушить.
Он раскрыл рот, потом закрыл, и я видела, как бравада покидает его, пока он обдумывает мои слова.
- И ты знаешь, кто я. И что я могу. Ты хочешь, чтобы я коснулась тебя руками, пока ты будешь сидеть связанным на стуле? Хочешь, чтобы я забрала твою жизнь по ее приказу, потому что ты совершил измену? Я казнила единственного друга, что знала, потому что он предал трон Лормеры. Ты можешь стать следующим, если не будешь думать. Перестань вести себя безрассудно. Я одна из них, Лиф, и я выйду замуж за принца.
Когда я закончила, я задыхалась, кожа пылала с головы до ног. Лиф смотрел на меня, словно я монстр, каким и была. Если так он увидит правду, пускай. Он без слов поклонился и вышел из комнаты.
Глава 9:
Похоже, я все же достучалась до Лифа, и теперь он стал стражем, каким и должен был быть.
- От Дорина ничего не слышно? – я пыталась использовать старый способ открыть нашу почти дружбу. Но Лиф не поворачивался ко мне, вытаскивая бревна из корзинки возле моего маленького камина.
- Все по-прежнему. Они делают, что могут, миледи.
- Он ничего не передавал?
- Нет, миледи.
- Скажи служанкам передать ему наилучшие пожелания. И скажи, что я волнуюсь за него.
- Да, миледи. Это все? – он взглянул на меня с пустым лицом, и я кивнула, вздрогнув, когда он закрыл за собой дверь.
Было больно. Я чувствовала себя лицемеркой, сказав ему управлять гневом. Я злилась на маму, королеву, Дорина и Тирека. Злилась на себя. Порой даже злилась на богов, ведь не чувствовала их внутри комнаты, а они были мне нужны. Чего они хотели от меня? Что мне находить в этом?
- Не нам спрашивать, - говорила когда-то мама. – Дэг дает жизнь, где считает это лучшим, а Нэхт с постоянной завистью забирает ее везде, де считает нужным. Только они знают секреты равновесия жизни. Это идеальный круг. Не нам понимать их решения, нужно лишь принимать волю богов.