Страница 16 из 49
Я не знала, что ответить. Он говорил то, с чем я не могла согласиться, даже если бы хотела. Он говорил так, словно мы были друзьями давно, и это было слишком. Я хотела, чтобы Лиф принес еду, или чтобы упала свеча и подожгла скатерть, лишь бы это прекратилось.
- Мне это не нравится, - продолжил он. – Я не могу представить, кому это нравится. Быть одному среди двора людей. Я был единственным ребенком, пока не привели тебя. Никого моего возраста, не с кем было играть, никто не спасал от учителей и нянек. Окружен, но одинок… Мы с тобой похожи.
Я молчала, глаза горели от пристального взгляда на скатерть.
- Ты не ответишь? Как пожелаешь. Но так и есть. Даже в поездке от меня держались подальше. Можно подумать, что двух лет хватит для дружбы, но нет. И от тебя люди тоже держатся подальше.
- Вам понравилась поездка? – спросила я, цепляясь за тему, что заставит его перестать сравнивать наши жизни.
Он посмотрел на меня с нечитаемым лицом.
- Она открыла мне глаза, - сказал он.
Он поднял руку и щелкнул пальцами, на пороге возник Лиф.
- Мы готовы, - сказал ему Мерек и посмотрел на меня. – И я теперь лучше понимаю, как работает королевство… - он замолчал, когда Лиф принес еду и наполнил наши бокалы. Мерек игнорировал его, ожидал, пока он уйдет и закроет дверь, и лишь потом заговорил. – Все просто: в Лормере землями управляют лорды, что сидят в Совете. Мама и отчим говорят с ними, а лорды отчитываются о своих землях, потенциальных угрозах и вопросах, а потом принимаются решения. Мама издает указ, ставит печать, и лорды считают, что все решено.
- И все?
- Можно и так сказать. Лорды управляют частями – Лортуной, Монкхэмом, Чаргатой, Хагой и т.д. Они назначают жрецов, шерифов и местных хранителей мира, следят за справедливостью и принимают с вопросами. В ответ им платят налог, и они отдают нам его часть, чтобы остаться на своем месте.
Я смотрела на тарелку, устрицы плавали в масле и соусе. Устрицы на Пожирании означали зависть, как и фрукты в воде. Я решила пока не есть.
- Система выглядит четкой.
Он кивнул, поднял устрицу ко рту и выпил ее.
- Четче, чем в Трегеллане, точно.
- В каком смысле?
- У них нет монархии. Она не вернулась после войны. Ими правит совет, по одному представителю от области. Они голосуют, чтобы принять закон, это делает не кто-то один, и решение могут принимать днями. Были случаи, когда к соглашению так и не приходили, потому что не было явного победителя по голосованию. Это неэффективно, - он криво улыбнулся, а я вспомнила слова королевы на охоте, когда он рассказал ей то же. – Но, - продолжил он, - они на годы вперед нас в медицине, у них есть алхимия, потому я и хотел наладить связи. Они не выдают легко секреты, но если я в чем-то и согласен с мамой, так это в том, что нам нужно обуздать это в Лормере. Я надеюсь, что Трегеллан все же поделится знаниями, когда мы будем править.
От его слов мне стало не по себе. Когда мы будем править.
- Вы встречали алхимиков?
Его глаза загорелись, и он склонился вперед, чуть не угодив локтями в тарелку.
- Да. Одного сильно охраняли, но мне позволили посмотреть процесс. Это не помогло маме, к ее раздражению, ведь основную работу провели до того, как дали мне войти. Но я видел финальные преобразования. Я видел, как они делают золото. Трегеллан не лишится сокровищ. Хотел бы я нам такой навык.
Он поднял еще одну устрицу и влил в рот, опустил раковину в миску.
- Мы – единственное королевство, у которого нет алхимии. Трегеллан выживает с ее помощью. Даже в Таллите она была, и они были богаче, чем мы. В Таллите алхимики были при дворе. И алхимию применяли те, кто унаследовал талант.
- Этого вы хотите? – спросила я. – Богатое королевство?
- Это неправильно? Неправильно хотеть людям благодати? Хотеть, чтобы у всех была еда и лекарства?
- Нет, это хорошо, - я замешкалась.
- Думаешь, я жадный?
- Я не говорила…
- Сказать можно и без слов, - парировал он и сделал глоток вина.
- Богатства не уберегли Таллит, - тихо сказала я.
Мерек был отдален, он взял устрицу, но опустил на тарелку.
- Нет, не уберегли. Я видел это. Старый замок. И нашел там монету, что дал маме.
- На что он похож? – спросила я, желая покончить с напряжением между нами.
Он поднял ту же устрицу и посмотрел на нее, а потом снова опустил.
- Заброшенный. Даже не понять, что пятьсот лет назад он был в центре мира. Замок – развалины, стоит только одна башня и две стены большого зала. Кроме останков Зала стекла, остальное или под водой, или заросло.
- Ничего не осталось? – я поежилась почему-то. Как могло все королевство умереть? Как могли боги так их бросить? Я вспомнила снова охоту и вопрос лорда Беннела, и у меня вырвалось. – Там не было следов Спящего принца?
Мерек прищурился.
- И ты туда же. Это сказка, Твайла.
Я отодвинула тарелку сильнее, чем хотела, и жидкое масло пролилось на скатерть.
- Я не про сказку. Я про историю Таллита. Это правда или нет? – я не помнила много, но в легенде могла быть часть правды: последний наследник их престола заболел, и королевство тоже пало.
- Прости, - тут же сказал Мерек, опершись о стол. – Я был груб. Ты права, конечно, в истории Таллита говорится, что наследник был погружен в некий сон. И править было некому, и войны с хаосом разрушили королевство. Так говорят, - он сделал глоток. – Но это не предупреждение, которого стоит бояться, - добавил он. – Мы никогда не будем такими, как Таллит, Твайла. Особенно, в плане богатства, боюсь. Но мы долго жили без алхимии, так что смею сказать, что и без нее нам не плохо. Я хочу лучшего для Лормеры. Я буду бороться за это, - он искал что-то во мне взглядом. – Я рассказал тебе, что узнал за эти два года. Теперь ты расскажи, как провела это время.
Я ответила после паузы:
- Я пела и исполняла долг Донен.
- И все? Тебя учили танцевать или играть на арфе? Учили читать?
- Не было времени, - сказала я, и он нахмурился.
- Конечно, нет. Думаю, расправа над предателями истощает. Повезло, что в этом месяце тебе некого казнить. Пока что.
Он хмурился, челюсти были сжаты от злости или отвращения. Мое лицо снова вспыхнуло. А потом он вздохнул и отодвинул свою тарелку.
- Прости меня, - он поднял графин и наполнил свой бокал. – Что случилось с детьми, что смеялись над пухом одуванчиков? – тихо сказал он. – Думаешь, они пропали навеки?
Я не могла смотреть на него.
Через миг он щелкнул пальцами, призвав Лифа, и тот убрал наши тарелки. Может, Лиф потом отчитает меня за то, что я не поела. Он вернулся вскоре с другой едой: птица, фенхель, лук-шалот, пастернак, и все было под соусом.
Мерек не говорил, не смотрел на меня, а методично резал и ел, отпивал из бокала, и я следовала его примеру, радуясь занятию. Когда он отложил нож, я тоже так сделала, хотя на тарелке еще была еда.
- Хочешь, чтобы я ушел?
- Ваше высочество?
- Мерек! Я просил называть меня так. Если и говоришь со мной осторожно, хоть называй по имени при этом. Ты ведь будешь моей женой, зови меня Мереком.
Посреди его вспышки я услышала, как Лиф вошел, но дверь быстро закрылась за ним, он вышел, и я оглянулась, не зная, сколько он услышал.
- Простите, - сказала я. – Я не знаю, как…
- Как что? Говорить со мной? Просто говори. Не бойся, прошу. Мы ведь помолвлены? Мы можем говорить друг с другом, доверять. Боги, нам должно быть хорошо вместе! Я знаю, какая роль у Донен, Твайла! Я изучал ее, и я знаю, что ты делаешь.
Я кивнула, жалея, что не сказала ему уйти. Я не хотела говорить об этом ни с кем.
- Тебе не нравится это, - сказал он плоско, и я подняла голову. – Казни. Я не виню тебя. Мама приказала тебе делать так, и это тебе не нравится. Она знает.
Я была удивлена. Я не говорила об этом после казни Тирека, так мне казалось.
- Я просил ее прекратить, - сказал он. Я была потрясена его признанием, смотрела на него большими глазами. – Она этого не сделает, - продолжил он. – До свадьбы – точно. Это долг Донен, но… - он замолчал, открыл рот и склонился, а я ждала. Он покачал головой, не договорив. Вместо этого он снова поднял бокал. – Не вини себя за это. Они – предатели. Мы будем отдавать приказы о смертях, когда будем править.