Дочь Пожирательницы грехов (ЛП)

Мелинда Салисбери «Дочь Пожирательницы грехов» («Дочь Пожирательницы грехов» - 1)

Перевод: Kuromiya Ren

Бабушке,

Флоренс Мей Кирнан

Глава 1:

Даже когда узников не было, я все еще слышала их крики. Они жили в стенах, как призраки и эхо шагов. Если спуститься глубже в замок, под казармы, где спали стражи, под Комнату предсказания, их можно было услышать в тишине.

Впервые попав сюда, я спросила у стражей, что они делали, чтобы заставить их так кричать. Один из них, Дорин, посмотрел на меня и покачал головой, поджав губы так сильно, что они побелели, а потом ускорил шаги на пути к комнате Предсказания. Помню, была дрожь от страха, настолько ужасная мысль, что даже мой спокойный сильный страж не мог ее озвучить. Я пообещала себе, что узнаю саама, раскрою темный секрет, скрытый под землей. В свой тринадцатый год я была наивной. Безнадежно и слепо наивной.

Когда я впервые оказалась в замке много-много лун назад, я была восхищена им, его красотой и роскошью. Не было участка на полу, мелочи, не укрытой лавандой и базиликом, чтобы все сладко пахло. Королева требовала, чтобы для нее специально ткали ковры, покрывала и пледы, чтобы приглушать наши шаги.

Стены под роскошными красными и синими гобеленами были из серого камня с вкраплениями слюды, что мерцала, когда слуги раздвигали гобелены, чтобы вымыть стены. Позолота и золото украшали витые люстры над головой, подушки были бархатными и с кисточками, их меняли, как только какая-то из кучи сбивалась. Все было безупречным и нетронутым, все было в порядке и прекрасно. Розы в высоких хрустальных вазах были одинаковой длины, одного цвета и одинаково расставлены. В этом замке не было комнаты, где все не было расставлено идеально.

Мои стражи осторожно шли по бокам, оставаясь настороже и держась на приличном расстоянии от меня. Если я протяну к одному из них руку, они отпрянут в ужасе. Если я споткнусь или упаду в обморок, если они поддадутся рефлексу, то это станет для них смертным приговором. Они окажутся с перерезанными глотками в акте милосердия. По сравнению со смертью от моей ядовитой кожи, это было бы везением.

Тиреку так не повезло.

* * *

В комнате Предсказания мои стражи остались у двери, и королевский фармацевт Ральф кивнул на стул, где мне нужно было сесть, а потом отвернулся, чтобы проверить инструменты. Стены были в полках, полных склянок с мутной жидкостью, странными порошками и безымянными листьями, они стояли без определенного порядка. Ярлычков не было, по крайней мере, я их не видела в тусклом свете свечей, ведь так низко под замком окон не было. Сначала я подумала, что это странно, что что-то такое как Предсказание исполняется здесь, в скрытых комнатах, вырезанных под землей, но теперь понимала. Если я не справлюсь… Лучше, чтобы двор или королевство не видели этого. Лучше пусть это случится в этой скрытой комнатке на половине пути в преисподнюю, в подземелье, а не в относительном раю Большого зала.

Я разложила юбки вокруг себя на стуле, один из стражей, младший, чиркнул каблуком по полу, звук был слишком громким для каменной комнатки. Ральф повернулся, пронзил его взглядом, а потом посмотрел на меня. Его взгляд был пустым, когда скользнул по мне, лицо было маской, и я подозревала, что даже если бы он не был немым, ему было бы нечего мне скачать.

Он улыбался и качал головой, когда Тирек рассказывал мне о деревьях, на которые лазал, о выпечке, которую ворочал с кухни. А потом он махал ему рукой, чтобы Тирек перестал рисоваться, хотя в глазах сияла любовь к единственному сыну. И хотя Предсказание длилось несколько мгновений, я задерживалась на час, а то и два, сидела напротив Тирека на расстоянии двух вытянутых рук, и мы болтали. Мои стражи при этом возвышались рядом, поглядывали с любопытством на Ральфа, пока тот экспериментировал, и на Тирека со мной, пока мы общались. Мне было некуда идти после Предсказания, кроме храма или своей комнаты, и ничто не мешало мне провести пару часов в Комнате предсказания под присмотром стражей. Но теперь все изменилось, теперь у меня были дела.

Я опустила глаза, пока Ральф исполнял Предсказание, надрезая мою руку, ловя несколько капель крови во флакон, что держал под раной, а потом нес ее через всю комнату. Он добавлял капельку крови к Утраве, смертельному яду, от которого не существовало противоядия, а потом приносил смесь мне. Я безмолвно ждала, склонив голову, а он смешивал кровь и яд, потом перелил все во флакон. Я замерла, а он подошел ко мне, опустил флакон мне на колени. Я подняла его, маслянистая жидкость была прозрачной в свете свечей, без признаков моей крови. Я сняла пробку и выпила.

Мы замерли, следя и ожидая, подействует ли яд в этот раз. Но он не сработал, и я доиграла роль. Я поставила флакон на столик рядом со стулом, пригладила юбки и посмотрела на стража.

- Готовы, миледи? – Дорин, старший из стражей, был ужасно бледным в свете факела. Предсказание было окончено, но у меня были другие дела, и я чувствовала на себе мрачный взгляд Ральфа, пока выходила из комнаты.

Я кивнула, и мы пошли к лестнице. Дорин шел справа, а второй страж, Ривак, слева. И мы спустились в подземелье, где ждали узники. Ждали меня.

* * *

Мы шли мимо комнаты Утра, испугав этим слуг, убирающих остатки последнего приема пищи пленника. Они прижались к стене, увидев меня, склонили головы, а костяшки их пальцев побелели на грязных тарелках и кубках, они поспешили прочь. Дорин кивнул Риваку и вошел в комнатку. Через миг он появился в дверях и кивнул, что все чисто.

За деревянным столиком сидели двое мужчин, укутанных от шеи до пят в балахоны черного цвета с длинными рукавами, их руки были привязаны к подлокотникам. Они медленно подняли головы, глядя на меня. Стражи остались у двери, выхватив мечи, хотя я была тут в безопасности, как и везде, даже если вокруг были преступники. Предатели короны и королевства.

- Как Донен Воплощенная я предлагаю вам очищение, - я старалась звучать величественно, что не сочеталось с тошнотворным состоянием. – Ваши грехи не будут съедены, когда вы умрете, но я попрошу для вас благословения у богов. И они простят вас со временем.

Они не были благодарны моим словам, и я не могла винить их за это. Слова были пустыми, и мы это знали. Без Пожирания они приговорены, независимо от благословения. Я ждала, что кто-то заговорит. Другие проклинали меня или молили о пощаде, о моем вмешательстве. Меня молили дать им умереть от меча или веревки, один отчаянный даже просил отдать его на растерзание собакам. Но эти молчали, глядя на меня. У одного из мужчин дергался левый глаз, бровь, но только это выдавало, что они замечали меня.

Они молчали и ничего не делали, и я склонила голову. Я поблагодарила богов за благословение, а потом заняла место за приговоренными, встала между ними. Я прижала ладони к шеям мужчин сзади, обхватила пальцами в поисках впадинки на горле, где чувствовала, как кровь пульсирует в венах под кожей. Их сердца бились почти в такт, я закрыла глаза и ждала. Когда их пульс начал ускоряться – снова в идеальной гармонии – я отступила, спрятав руки в длинных рукавах, сдерживая желание тут же вымыть их.

Долго ждать не пришлось.

Через мгновения после моего прикосновения они рухнули на стол, кровь полилась из их носов на уже запятнанное дерево. Я смотрела на красные ручьи, что стекали с края, заливали болты, которыми стулья были прикручены к полу. Если бы не эти болты, не веревки, что привязывали ноги мертвых к стульям, их тела были бы у моих ног. Утрава была жестоким ядом. Глаза мужчины, чья бровь дергалась, были открыты, и когда мои глаза начало покалывать, я поняла, что пялюсь на него. Не важно, сколько мужчин, женщин и детей я казнила, это всегда терзало меня изнутри. Но так и должно было быть, ведь каждая казнь была словно повторение убийства Тирека.