Страница 26 из 73
***
В ангаре, который когда-то был складом для хлопка при давно заброшенной прядильной фабричке, до сих пор пахло ватой и пылью. Но это если принюхаться или лечь ничком на пол, почти сунув нос в щель между рассохшимися досками. Гораздо сильнее тут воняло кровью, потом и азартом. Последним, пожалуй, больше, чем всем остальным вместе взятым.
Толпа, окружившая выгороженный прямоугольник, бесновалась. Зрители здорово походили на единый организм - эдакую громадную гориллу, неистовствующую в приступе бешенства. Тупую, машущую руками, брызгающую слюной, таращившую белёсые глаза перевозбуждённую обезьяну.
И с каждым ударом Большого Ныга, вбивающего в пол незадачливого новичка, решившего, что умение боксировать гораздо важнее тупой силы, рёв толпы становился всё оглушительнее. Настолько, что ни малейших сомнений в наличии у хозяина боёв волосатой лапы в полиции не оставалось. Пожалуй, при желании, вопли и в центральном управление могли бы услышать. Но, ключевые слова тут «при желании». Его-то бравым защитникам правопорядка и не доставало.
Нет, кулачные бои, как и тотализаторы в Элизии никто не запрещал. Наоборот, такие мероприятия даже поощрялись, так как налог на доход с них доходил до сорока процентов. Но имелось одно существенное ограничение: ни калечить, ни тем более убивать противников нельзя ни при каких обстоятельствах. Государство ревностно охраняло свою монополию на право жизнь отбирать. А что это за бои, где нет фонтанов крови, хруста костей и выбитых зубов? Так, развлечение для детишек. Поэтому вот такие склады и пользовались неизменной популярностью.
- Готов? - поинтересовался распорядитель боёв, папаша Рух, выпустив прямо в лицо Яте клубы вонючего сигарного дыма.
Курой, тщательно бинтовавший кулаки, медленно поднял голову, глядя на - кто бы сомневался! - дварфа исподлобья. Распорядитель тут же понял свою ошибку и замахал руками, словно ветряная мельница.
- Прошу пардону, - извинился папаша. - Я чего спросить-то хотел. Может, ты сегодня, всё-таки ляжешь, а? Ну, не интересно же совсем! На бой ставки идут двадцать к одному. Зрители скучают.
- Я не шлюха, - буркнул Яте.
- Да кто спорит! Но такие же бабки зазря пропадают! Ну, Тег, сам подумай...
На подпольных аренах его так звали - Жалящий Тег. Прозвище Курой не сам себе выбирал - папаша, кажется, и придумал. За манеру боя. В Элизии больше уважали бокс или просто борьбу «в облапку». Искусство же Островов тут никто и не видел. Яте бы его тоже не видел. Много ли ему, мальчишке, отец успел передать? Спасибо Рону с Алексом, поднатаскали.
- Ну, нет так нет, - не стал спорить Рух.
Ещё бы он спорил. Конечно, на боях Тега большого куша дварф сорвать не мог. Но народ просто валом валил именно на этого бойца, а на арену он выходил нечасто. Так что, пусть его вместе с придурями. Не хочет деньги зарабатывать - на других наваримся.
- Я против тебя сегодня Варвара выставил. Возражений нет?
Яте только плечами пожал. Ему хоть варвар, хоть просвещённый - всё едино. Тега гораздо больше противника сам бой интересовал. Даже и не бой, а его окончание. Дрался Курой, словно в шахматы играл - холодно, сторожко, расчётливо. Ещё при выходе на арену успевая прикинуть собственные преимущества и недостатки противника. Правда, чаще всего они были одними и теми же. Организаторы обожали ставить в пару к низкорослому, жилистому Тегу эдаких громил два на восемь.
В общем, бой - это не слишком интересно. А вот его окончание дело другое. Когда боец уже валяется на полу и появляется возможность не бить - лупить. Со всёй дури, без всякой системы, но выплёскивая из себя ярость. Пока руки поднимаются, пока охранники не оттащат. А они обычно не спешили. Зрителям как раз такое зрелище подавай. Что там грузный Ныг, уминающий дохлого новичка, как тесто? Вот бешеный, воющий, скалящийся тег, голыми руками не добивающий, а убивающий - это да, это зрелище!
Странно, но количество желающих выйти с Яте на ринг почему-то не уменьшалось. Видимо, не все относились к делу с его подходом. А куш для победителя действительно обещал быть большим.
Но и сегодня чуда не случилось. Варвар, оказавшийся чудовищно сильным, тупым и неповоротливым орком, в первый раз прилёг отдохнуть всего спустя полторы минуты. Правда, быстро встал - ему стоило поблагодарить родителей за прочный, как камень, череп. Но и он бойцу не помог. Яте получил-таки свою разрядку. Да ещё и охранника, пытающегося его оттащить от окровавленной туши, в нокаут отправил. Просто он чем-то неуловимо походил на того младшего инспектора, который медика с лестницы спустил. Но охрана на него не обижалась. В азарте чего только не сделаешь. Да и платили им как раз за то, что они мордой рисковали.
Она подошла, когда Курой уже отдышался, вылил на себя ведро воды и сидел в уголочке, медленно сжимая и разжимая в мясо разбитые кулаки. Мышцы наливались свинцовой усталостью, ныли и жаловались. Зато под рёбрами - там, где, говорят, душа обитает - было свело, пусто и идеально чисто. Яте чувствовал себя, как отдраенный стакан.
За этим он сюда и приходил.
- Вы всегда такой яростный? - поинтересовалась блондинка, водя пальчиком по пухлой нижней губе.
Не леди, но явно принадлежала к полусвету. Дорогая, очень дорогая кукла. И сюда наверняка пришла не одна. За себя такие платить не привыкли. Но иногда азарт и опасность заставляют отключить мозги.
- Через полчаса, - коротко приказал Яте. - Жди у заднего входа. Кеб найми.
Блондинка, судорожно вздохнув, облизнула губы. Таращась на тега глазами с расширенными, как у наркоманки, зрачками. Ни возражать, ни тем более возмущаться она не стала. Никто из них не возражал. Курой по опыту своему знал, что такой тон их заводит ещё сильнее. Хотя куда сильнее-то?
Вот и эта только молча кивнула, развернулась и пошла куда-то. Курой усмехнулся, ни минуты не сомневаясь, что она будет ждать там, где было велено.
Чистый стакан стоило немного и запачкать. А-то чересчур сверкающая посуда слишком близка к идеалу. Которому в этом мире не место.
Глава восьмая
Глава восьмая
Глава восьмая
Не важно, что ты знаешь, важно, кто тебя знает
Кто хоть день работал в коллективе, знает: нет ничего хуже производственных совещаний, на которых собравшимся нечего сказать. Начальство ждёт продуктивных мыслей и предложений. Подчинённые застенчиво жмутся по углам. Всё молчат, в том числе и начальство, с утра гением не осенённое. Мука и мытарство.
- Ну, хорошо, - раздражённо вздохнул Алекс, монотонно, как уставший дятел, постукивая указательным пальцем по столешнице. - Если уж никто не может предложить, куда стоит немедленно нестись, давайте тогда хоть бабки подобьём. Итак, в мастерской господина Горха две проблемы. Точнее, одна проблема и одна странность. Мы имеем проклятье, неизвестно кем, неизвестно на кого и неизвестно зачем наложенное.
- Так это уже и не проблема, - ляпнула Каро.
У девушки болела голова, желудок, совесть и чувство собственного достоинства. И всё это вместе очень мешало соображать. Вот и сказанула неподумавши.
- И почему же это не проблема? - приподнял бровь альв.
Теург поёжилась, задвигаясь глубже в кресло. Ей показалось, что господин управляющий видит свою подчинённую насквозь и без всякой лупы. И картинка ему категорически не нравится. Осуждает он увиденное прямо скажем. И непонятно, что ему больше не по вкусу пришлось. То, что «серьёзный специалист» и «воспитанная девушка» пьянствует со всякими оборотнями, как какая-нибудь... То ли что вышеупомянутая барышня вешается на мохнатую мускулистую шею как какая-нибудь. Впрочем, и то, и другое в равной степени заслуживало порицания.
- Так тот, кого прокляли, умер уже наверняка... - буркнула девушка, рисуя в блокноте скелет.
Кости явно принадлежали оборотню, правда, не слишком ясного происхождения.
- Это достоверные сведения?
- Это моя догадка, - ещё тише ответила Каро, старательно глядя в свои «записи». И краснея даже шеей. - У этого проклятья такая сила, что...