Страница 27 из 33
Однако рыдания Глостера быстро утихли: он понимал разумом, что всё равно уже никому из погибших не может помочь… И Линура и остальных не вернуть. Он отстранился от спасительного живота, глянув вверх, и пробормотав:
– Спасибо, брат Валтасар!
– Не за что, Глостер. А сейчас давай-ка ты, действительно, поешь, да иди ложись – поспать тебе явно не помешает. Потому что, – брат Валтасар чуть заметно подмигнул, или Глостеру это показалось?! – утро будет лихое!
Кастелянскую Глостер нашёл легко: брат сам Валтасар приказал послушнику Роберту проводить брата дальноразведчика – так он его теперь называл. А Глостер и не возражал: он и сам понимал, что, похоже, от наследственной профессии ему теперь не отвертеться. Тем более, что успел-таки перенять у отца кое-какие навыки и приёмы.
Кастелянская, если честно, больше всего напоминала склад. Огромный, уставленный во всю длину и высоту вдоль всех стен, высокими и широкими полками. Чего только на них не хранилось: отрезы тканей, посуда, готовая одежда… Оружие: мечи, луки, кольчуги и шеломы. Глостер подивился: да, на случай нападения жрецы Храма Уфигора неплохо подготовлены.
Брат Ламме ни слова не сказал по поводу воспалённых покрасневших глаз Глостера, и расторопно провёл того в маленькую келью на втором этаже, одной из стен, как Глостер понял по просачивающимся запахам, соседствующую как раз с кухней.
– Правильно нюхаешь, – заметив, как Глостер шевелит головой и ноздрями, втягивая воздух, брат Ламме чуть усмехнулся, – Кухня – вот за этой стеной! – он похлопал по ней пухленькой кистью с волосатыми сосисками-пальцами. – А место, где ты сможешь… э-э… оправить естественные потребности тела – вон, за той дверью, и налево. Ну всё. Спокойной ночи. Как выспишься – приходи снова в кастелянскую.
Глостер с удовольствием воспользовался «местом», после чего лёг не раздеваясь на узкую дощатую кровать, напомнившей ему его собственную лавку там, дома: острая заноза отчаяния снова кольнула в сердце!
Кровать стояла как раз вдоль стены, выходящей на кухню. И теперь Глостер понял, почему: от неё шло приятное тепло, и веяло каким-то, очень домашним, уютом… Не зря брат Ламме разместил его здесь. Нужно поблагодарить его ещё раз… Ну, когда-нибудь потом… Рука, ощупывавшая грубую каменную кладку с потёками известкового раствора сама улеглась вдоль тела, а глаза Глостера уже почему-то закрылись, и он понял, что проваливается куда-то.
Глубоко…
Тварь вцепилась ему в плечо: оскаленная пасть сомкнулась столь стремительно, что Глостер не успел увернуться, или ударить мечом!
А-а-а!!! Как больно!
Перехватив меч в левую, он правой вцепился в ногу монстра и кинулся наземь: крылатый оказался под его небольшим, но всё же – весом! Что было сил Глостер вонзил короткое лезвие прямо в выпученный и налитый звериной злобой глаз!
Тварь расцепила захват на плече, чтоб освободить глотку: такого дикого и визгливо-высокого вопля Глостер не слышал никогда! У них в Общине даже тётка Прокофья, славящаяся склочным характером, так не могла!..
От того, что пасть находилась рядом, буквально заложило уши, и сдуло к затылку волосы! Он заорал сам, ударил лезвием ещё раз: теперь прямо в мерзкую глотку!
Оттуда брызнул фонтан чёрно-бурой крови чудовища – ему залило всё лицо.
Нет, так не годится: нужно прочистить глаза: тварей много, и они не остановятся, пока не убьют его!
Он утёрся рукавом рубахи и со стоном – плечо болело невыносимо, отдаваясь жгучим огнём по всей груди! – вскочил на ноги. Ага – вон, летит!
Ну получи, голубчик: Глостер, сделав два стремительных шага вперёд, вдруг подпрыгнул, и наотмашь рубанул по крылу!
Крыло перерубилось, и монстр с рёвом, оглушительно хлопая целым крылом, грохнулся на парапет, а затем и вниз – к подножию тына. Но насладиться видом того, как тварь добивают женщины и дети, не удалось – сзади в оба его плеча вдруг вцепились когтистые лапы. И его легко приподняли, и потащили прочь – к берегу залива. Чувствуя, что если его поднимут чуть повыше, при падении он просто разобьётся в лепёшку, Глостер вцепился зубами в ближайшую лапу!
Лапа разжалась. Освободившейся рукой он смог рубануть по второй лапе: не перерубил, к сожалению! Но хватка разжалась.
Падать с высоты доброго десятка метров оказалось противно и страшно. Хорошо, сумел сгруппироваться, и войти в воду ногами вперёд! Однако пока выплыл с глубины, чуть не задохнулся: воздуха так не хватало его буквально рвущимся лёгким! Но вот он, преодолев многометровую серо-зелёную толщу, почти добрался до поверхности, и тут…
Что-то схватило его за ногу, и потянуло назад – на дно!..
С диким воплем он проснулся: над ним стоял брат Ламме с обеспокоенным лицом, и отчаянно тряс за оба плеча. Глостер заставил себя заткнуться.
Брат Ламме выдохнул:
– Ф-фу-у… Ну и горазд же ты спать, брат! Еле добудился… Вставай! Мэр велел всем, кто умеет стрелять из лука и владеет мечом, подниматься на стены!
Стены выглядели не совсем так, как видел во сне Глостер.
Дорожка, поверху идущая за зубцами частокола, представляла собой дощатый настил, крепившийся к брёвнам на поперечных балках с раскосами, и шириной оказалась не более двух шагов: не больно-то с кем-нибудь разойдёшься, или развернёшься. Или повоюешь…
Им с напарником – братом Ламме – достался участок стены буквально десяти шагов в длину: между башнями прямо над главными воротами. Тут, как Глостер не без удовлетворения отметил, было и повыше, и всё же чуть попросторней, чем на других помостах.
Глостер положил у ног колчан, полный стрел, снял и прислонил к частоколу большой лук: отличное изделие! Составной – из дуба и граба. Да ещё с накладками на рыбьем клею. Лук весил непривычно много: побольше, чем пара кирпичей, которые они с Уткыром для тренировки когда-то…
Глостер тряхнул головой, чтоб отогнать непрошенные воспоминания: ничего, что тяжёлый. Зато мощный! Держать такой трудно, зато целиться удобно: напротив отметки на тетиве для стрелы в середине дуги лука сделана фигурная выемка: стрела в сторону точно не сместится!
Расположившийся в пяти шагах брат Ламме прикрыл кистью глаза, пристально вглядываясь в небо над озером, перехватил поудобнее рогатину: как он объяснил, пока они лезли по приставной лестнице на свою часть стены, «метко стрелять мне мой Покровитель… э-э… не помогает». Вдруг, дёрнув плечом, толстяк глянул на Глостера, глаза казались расширившимися до неправдоподобия:
– Я что-то вижу!
Глостер кивнул, перевел взгляд снова вперёд. Он уже и сам видел сотни, тысячи чёрных силуэтов, на фоне разгорающейся зари чётко выделявшихся против солнца: смотри-ка: твари умеют и заходить от солнца! Так их, конечно, видно, но целиться будет не очень сподручно. Особенно когда ослепляющие лучи начнут бить прямо в глаза!..
– Ты прав, брат Ламме. Да помогут нам наши Покровители.
– Да, точно… Повезло разведчикам, что выжили. И нам – что они смогли вернуться вовремя. Они говорили, что стая уже сидела наготове, и ждала только пока парроты закончат с костями… Зрелище, как они сказали, ужасное… А ещё они сказали… – брат Ламме сглотнул.
Глостер понимал, что мужчине – да какому там мужчине: Глостер при утреннем освещении отлично видел, что брату Ламме не больше шестнадцати – вчерашний мальчишка! – страшно, поэтому он и говорит, пытаясь поднять свой «боевой дух». Но страшно было и Глостеру. А если твари нападут, как обещал Рафаил, всей стаей одновременно, им нужно быть внимательными и вспомнить всё, что умеют. А разговоры отвлекают!
Ну, так учил Уткыр – их Раздольский Воевода…
– Ламме. Хватит болтать. Приготовься: они нападут со всех сторон. – Глостер смотрел, как стая круто взмывает кверху, собираясь как бы в единый кулак, и, оглашая воздух дикими криками и воем, и, набрав скорость, в пикировании устремляется к ним!
Вот они уже и в пределах прицельного боя!