Мания приличия

Я дошла до его спальни и, открыв дверь, увидела его лежавшим на заправленной кровати и курящим, будто не на балконе он должен был затаиться, в ожидании специфического показа.

– Ты знал, что ничего не получится? – Подозревал. – Клуб дыма вырвался между милых, но упрямых губ, возносясь к потолку. – Подозрения не создают такую уверенность. – Опустившись на постель, я оказалась спиной к Джиёну и оперлась локтями на коленки. Никак не пойму по своему настроению, рада я или нет тому, что всё сорвалось? – Ты сказал ему что-нибудь такое, что привело к такому результату? – Даже не знаю, что можно посчитать за таковое? Вопросы «как жизнь?» или «хочешь чего-нибудь выпить?», – Джиён хмыкнул, радость отражалась в его голосе, ликование. – Или, может, проблема в том, что вы и так уже спали? – Я резко обернулась, шокированная тем, что Дракон узнал, что… – Кто сказал тебе? Мино? – Да брось, ты думаешь, мне трудно навести справки, где и с кем ты была в ночь перед свадьбой? – Я отвернулась, спрятав лицо в ладонях и склонившись над коленями. – Ты расстроена, что я узнал? – Не знаю, ещё не поняла. – Как тебе новость о том, что он больше на меня не работает? – Этому я однозначно рада. Это ты тут шумел? – Нет, Гахо и Джоли бегали, наверное. – Кроме всего, он ещё и слышал большую часть того, о чем мы говорили! – Я мог бы не отпускать его вопреки всем его связям, но мне не хочется постоянно жать руку, которая тебя везде лапала… – Ты же не ревнивый? – … по этому же принципу я отпустил Сынри. – Ты просто наглый обманщик. – Выпрямив спину, я всё равно не оглядывалась на него, бегая глазами по корешкам книг на полке передо мной. Сплошная философия, исторические трактаты, Достоевский на корейском! – Тебе всё равно, кто и где меня лапал, и я теперь даже не увижу твою реакцию на это. – Хочешь посмотреть мою реакцию на то, как я сам тебя лапаю? – Это я уже видела. – И что – всё? Одно и то же дважды не смотришь? – Будто ты сам не такой, будто тебе не приедается всё с первого раза. – Упав на спину, я подтянулась к Джиёну и, положив свою голову рядом с его на подушку, отняла у него чуть-чуть недокуренную сигарету и сделала последнюю тяжку, устало закрыв глаза. – Господи, никогда, никогда так не делай! – театрально яростно воскликнул он и, приподнявшись, дотянулся до пачки и вытащил новую сигарету. – Это отвратительная привычка, давай мужикам кончать, Даша! Это всё равно, что съесть последнюю картофелину-фри с тарелки, придётся есть вторую порцию! Всё равно, что допить последний глоток в бокале, чёрт, нельзя так делать, нельзя! – Он вновь закурил и, задымив, лёг обратно и успокоился. – Может, мне это и нужно было? Чтобы ты не кончил? – Я скользнула рукой по нему вниз, но он поймал её на своём животе. Мои пальцы заскребли по его майке, задирая её и обнажая участок кожи. – Я могу пойти и передёрнуть. Это нетрудно. – Насупившись, я легла на бок, уставившись на него. – Мои планы по отношению к тебе бесполезны, да? Ты сделаешь по-своему. Я никак не могу на тебя повлиять. – Специально – вряд ли, косвенно – возможно. Зато смотри, на скольких ты смогла оказать влияние! Ты же добилась всего, чего хотела. Тэян полон милосердия, Мино бежит от карьеризма, Сынри сбежал от шлюх и заперся в гостинице. – И только тебя никак не вылечить. – А было от чего? – посмотрел он мне в глаза. Я наспех стала соображать, что-то одно, что-то самое яркое из его недостатков, что-то плохое, что-то безнадёжное, что его портит. Что же это? Эгоизм? Но его забота о Сынхёне и даже о своих людях, которых он по-настоящему ценит, говорит другое. В самом деле, он самый здравомыслящий человек из всех, каких я знала, даже когда кажется, что он злой гений или сумасшедшее зло. Он всё прекрасно понимает, и на него не надо влиять, потому что он и без меня знает, где надо остановиться, где надо отказаться, а где согласиться. Излечить его от неумения любить? Если он полюбил меня, значит, умел это всегда, просто не хотел, или не имел возможности. Да и сейчас не имеет, а потому было разумно не поддаваться страстям. Зачем, если они не жизнеспособны? – Не задавай мне тупиковых вопросов, – уткнулась я в его плечо, закинув на него ногу. Хочу сегодня ночевать здесь, и неважно, что фэн-шуй нарушен, и потоки сексуальной энергии якобы иссякли. – Ты же знаешь, я не против вообще молчать. Молчать и думать. – О чём? – Ты знаешь мои излюбленные темы. – О времени? – Вторая попытка. – О бессмысленности? – Угадала, сейчас я думаю о ней. – И что ты о ней думаешь? – Ничего хорошего. Она мне не нравится. – Джиён докурил и, стараясь не скинуть моей головы со своего плеча, дотянулся до пепельницы и потушил бычок. – В тот момент, когда в отчаянии осознаёшь, что без всего, что ты делаешь, этот мир прекрасно обойдётся, с некоторым утешением понимаешь, что все вокруг запросто обойдутся и без самого тебя. Одна бессмысленность оправдывает другую, замечаешь? А если всё вокруг не имеет смысла, то почему бы не совершаться любой ерунде? На этой закономерности, мне кажется, выстроена система нашего человеческого бытия. – Ты взрываешь мне мозг. – Это лучше, чем взрывать самолёт или жилой дом? – Лучше, продолжай. – Не хочу, это тоже бессмысленно. Давай лучше займёмся сексом? – А он разве не бессмысленен? – оперлась я на локоть, приподняв голову. Джиён развернулся ко мне и обнял, прижав к себе за талию. – Да, но всё-таки приятнее, чем болтовня. – Разве могут быть у тотально и однообразно бессмысленных вещей какие-то уровни и приоритеты? Если уж всё не имеет смысла, давай лежать и ничего не делать, пока не умрём. – Это скучно. – А есть ли смысл избавляться от скуки? – Дракон улыбнулся, надвинувшись на меня и завалив на лопатки. Я оказалась под ним, и его руки принялись задирать мой подол, пока его рот заткнул мой. Мы слились в табачном поцелуе, поскольку от нас обоих пахло куревом. Я обвила его плечи, подумывая, дать ему всё-таки кончить или нет? Вообще, в окончании чего угодно содержалась какая-то имманентная тоска, если не подразумевать за этим сразу же начало чего-то другого, но мало кто знает точно, что начнётся и что будет после того, как мы распростимся с чем-либо. В этот момент зазвонил мой мобильный, и я замерла, отвлекшись от поцелуя. Джиён тоже повернул голову, прислушавшись и ощутив, как вибрирует телефон в кармане моего платья под ним. – Ну его нафиг? – предложил Дракон, не слезая с меня. – Нет, это может быть связано с Сынри, я просила позвонить мне, если он вернётся домой. – Джи с неохотой приподнялся на вытянутых руках надо мной, чтобы я достала сотовый и подняла. На экране, как я и думала, высветился наш домашний номер. – Алло? – Даша, тут ваш водитель. Чего-то хочет. Твоё имя называет, – сообщила Хадича. Я вдумалась в сказанное, выходя из захватывавшего меня возбуждения. – Дай его сюда! – Послышались шорохи, пауза. Голос нашего шофера: – Госпожа Ли? – Да, что случилось? – Господин Сынри просил привезти вас к нему. – Куда? – В гостиницу, Марина Бэй Сэндс. – Я выдохнула. Он всё ещё там, а не забрался куда-нибудь в подозрительное место. Хорошо, что он не вызывает меня в бордель или на какую-нибудь уединённую пристань. – Прямо сейчас? – Да, велел вас сразу к нему доставить… – Я отлучилась ненадолго, так что… я поймаю такси и приеду сама, спасибо, что сказал. – А что делать мне? – Отдыхай, я всё объясню Сынри сама. – Положив трубку, я дёрнулась, приготовившись нестись к мужу, который непонятно чего желал от меня в столь поздний час. Но Джиён поймал меня за предплечье. – Даша! Куда ты? – Сынри хочет меня видеть. – Это не может подождать? – Мне интересно его выслушать. – Я хочу, чтобы ты осталась сейчас со мной. Пожалуйста, я позже тебя отвезу сам, если хочешь. – Его хватка на моей руке была сильной, но я, подумав мгновение, высвободила её, поднявшись и встав на ноги. Вот он шанс не поступить так, как хочется Джиёну. Я знала, что он возбуждён не меньше моего, и он действительно хочет меня сейчас, хочет заняться любовью и кончить. Нет, этого я ему снова не дам. Его рука, из которой я вырвала свою, осталась на весу, протянутой. Вот таким он и должен остаться, чтобы никогда не забыть меня, жаждущим, неудовлетворённым, с не дотянувшейся до желаемого рукой. – Я доберусь сама. Прости. – Даша! – послышалось вслед, и хотя меня разрывали чувства, хотя я сама мечтала остаться, не только на ночь, но неделю, годы, навсегда, я переступила через это всё и поспешила прочь. Если не уйду теперь, набравшись решимости, никогда уже не уйду.