Страница 387 из 411
— Палача добавить в члены Тремерского закрытого общества и вернуть ей доступ к «бездонному сосуду». Оплатить для Катерины кровь из моего счета. Так же оплатить ее долги и восстановить бизнес ее гулей, — дал он распоряжение гулю финансисту.
— Катерина возвращается в Шарлоттенбург. — сообщил Вильгельм Анжело, вызвав его в свою карету, уже покидая дворец, — никто не должен задавать лишних вопросов или болтать об этом другим слугам или Каинитам. Если поползут слухи – ты потеряешь свою голову!
Сенешаль покидал Берлин на несколько месяцев, направляясь на север к границам Пруссии. Его поездка должна была стать плодотворной для города и для всей Германии. От его слов и решений, от его способности манипулировать смертными и управлять их мыслями зависели жизни миллионов и судьба тонны гульденов. Ему предстояло встретиться с Русскими и Австрийскими послами, изменить ход истории и затянувшейся войны.
//В начале 1813 Пруссия сохраняла союзнические отношения с Наполеоновской Францией. Вступление русских войск в Восточную Пруссию создало предпосылки для пересмотра внешней политики прусского короля. 9 февраля Пруссия ввела всеобщую воинскую повинность, что дало возможность наряду с другими мерами создать к началу марта 120 тыс. армию. Прусские регулярные части согласованно с русскими войсками действовали против французов, не всегда получая на это санкцию прусского короля. Попытка французов организовать вторую линию обороны по Одеру не увенчалась успехом из-за фактически действовавшего русско-прусского союза.
Неудачный поход Наполеона на Москву привел к глубокому кризису его империи . 27 февраля 1813 г. Россия и Пруссия заключили в Калише договор, согласно которому Россия соглашалась на возвращение Пруссии к границам 1806 г. за исключением перехода к России Великого княжества Польского со столицей в Варшаве.
27 марта 1813 прусский король объявил войну Франции. К этому времени вся территория Пруссии (исключая несколько блокированных крепостей на Висле и Одере) вплоть до Эльбы была освобождена от французских войск. За Эльбой и к югу от неё начинались земли германских княжеств Рейнского союза, сохранявших верность Наполеону.
(Берлин, Берлинский Городской дворец. 29 января 1812 год. Ночь). Пятница. (Катерина)
Вильгельм вершил высокую политику, Каспар собрал армию достойную Густава, а Катерина привела на допрос любимому Сиру двух русских шпионов. Два незаконно проникших на территорию Бруджа держались сдержанно, но бесстрашно и к великому удивлению Палача Принц не казнил их.
Густав с некоторым неодобрением слушал их сообщения, о том, что Селина желает посетить Берлин как знатная гостья, что она ждет торжественного приема, и привилегированного отношения. Смутив свою Дочь, Густав отпустил их, просив передать, что Селина получит достойный прием.
— Отец! — Катерина удивленно смотрела, как за посетителями закрываются двери. — Почему?
— Ты поймешь. Всему свое время.
— Вы никогда не отпускали лазутчиков! Никогда не признавали сил других кланов! А что вы говорили Арчибальду? Я была уверена, что вы последуете своему слову.
— Не упрекай меня! — Густав ударил кулаком по подлокотнику кресла и прикрикнул на Катерину. — Ты – женщина. Ничего не понимаешь в политике и силе договоров. Арчибальд услышал то, что хотел. Я сделал то, что мне удобно. Селина выгонит Наполеона из моего города, из страны Вентру. И когда силы Тореадоров ослабнут, я лично явлюсь в Париж и потребую от Франсуа извинения за смерть моих Детей. Или ты не хочешь отомстить за их смерти? — Он сказал это с призрением.
— Конечно, Сир. Простите меня, я действительно невежественна. — Катерина упала на колени, не стесняясь присутствия слуг.
— Я прощаю тебя. — Густав одобрительно кивнул. — Селина полезна мне как союзница, так же как и ее соклановцы. Робин поможет мне в войне против Тореадоров и Джетт оказался невероятно талантлив в политике, я даже думаю, он более талантлив, чем Вильгельм. Мой Сын растянул войну на года, подвергая меня и мой город опасности. Поэтому я считаю необходимо его заменить. На того, кто принес наибольший результат в этих переговорах…
Катерина изумленно подняла взгляд. Неужели Джетт настолько хвастлив и нагл, что решил столкнуть Сенешаля одной незначительной победой. Конечно, Палач была благодарна Бруджа, что спас ее от гильотины. Но Вильгельм все еще удерживал ее сердце Узами, хотя и в его отсутствии ее переполняла сильнейшая ненависть к нему.
— На Робина. — Закончил Принц.
— Робин? — Катерина удивленно вскинула брови.
— Да, он показал себя как великий посредник. Он успокоил Селину, вытолкнул Наполеона и нашел подход к другим кланам, чтобы они поддержали меня.
— Я поддержу ваше решение, — склонила голову Катерина, все же чувствуя негодование.
— Правильно. Но пока я еще не решил, что предложить Робину. Я не хочу идти у него на поводу и создавать Примагенат в Берлине. Мнительное сборище представителей кланов, которые будут считать, что что-то решают, мне не нужны.
— Вы могли бы дать такую возможность лишь Бруджа.
— Я приму решение. Сейчас ты свободна идти. Мне стоит обдумать, что мне делать с Вильгельмом.
«Казнить» — чуть не выкрикнула она, но вовремя сдержалась. Поклонившись, Катерина покинула своего Сира. Казнить Вильгельм стало бы огромным подарком. Палач смогла бы тогда очень легко избавиться от Уз, и не мучиться более этой отвратительной связью, когда она не способна ему отказать и когда он командует ей как малолетней девчонкой. Катерина ненавидела его контроль. И его самого.
Впрочем, был еще один способ, избавиться от Уз.
Катерина вспомнила о Тремерах и направилась к «Либеайма».
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 29 января 1812 год. Ночь). Пятница. (Катерина)
Палач появилась в его кабинете без приглашения, и Петр натянуто улыбнулся, приветствуя ее.
— Катерина, какая неожиданность, — проговорил он, поднимаясь ей на встречу, — но я был бы тебе благодарен, если бы ты научилась хотя бы стучать!
— Не дерзи. Тремер, — кинула она ему и плюхнулась на кресло, стряхивая с рукавов грязь и пыль. На ней была лишь светлая рубаха, и из-под тонкой ткани выглядывала ее плохо сформировавшаяся угловатая фигура подростка. Женщина была боса и простоволоса, не носила белья и выглядела бесстыдно обнаженной. — Я хочу избавиться от Уз, так же как и Вильгельм.
Петр несколько раз моргнул, еще более широко улыбнулся и снова сел за стол.
— Откуда ты возьмешь средства на подобный ритуал?
— Я продам тебе замок Кормфилд!
— Тот замок, что уже двести лет стоит никому не нужный и порос плющом даже изнутри?
— Это мое родовое имение, оно имеет пятисотлетнюю историю, и стены были сложены моим дедом. Замок ценен, и ты сам прекрасно знаешь об этом.
— Возможно, он ценен для тебя, но не для меня. Я даже не представляю, что мне с ним делать. Тем более его рыночной цены не хватит, чтобы оплатить и половину стоимости ритуала.
— Ты примешь эту цену! — Прорычала Палач, поднимаясь. Приблизившись к столу, она оперлась на него руками и наклонилась к лицу Тремера.
— Угрозами ты вряд ли заставишь делать меня хоть что-то!
— Ты так думаешь? — Катерина выпустила когти и легко запрыгнула на его стол. Присев на корточках, она крутила пальцами рядом с его шеей и рычала, обнажая длинные клыки. — Я хочу избавиться от этих Уз! И ты избавишь меня от них. Ты согласишься или потеряешь свою голову здесь и сейчас!
Тремер отодвинулся от нее и, щелкнув пальцами, залил свой стол огнем. Палач лишь усмехнулась и не двинулась, оставаясь в пламени невредимой. Заметив это, Тремер вновь поднял руку, чтобы использовать на нее следующую магию, но Катерина, взмахнув когтями, отрубила ему кисть, слово думала, что Тремерские дисциплины запускались щелчком. Его рука, упав в разожженный им огонь, вспыхнула и исчезла в одно мгновение. Петр вскрикнул и сжал обрубок, отодвигаясь от нее все дальше.