Операция "Рагнарек"

- Он теперь гуль Вэйнврайта, если не ошибаюсь? Помню, конечно. Неприятный тип.

- Тем не менее, доверять его информации можно. Так вот. Он говорит, что в рядах Магов наметился раскол. Что-то связанное с Сан-Франциско и Лас-Вегасом. Не иначе, как работа Фьялара, - усмехнулась Маша.

- Брюс в Вегасе, - с заметной гордостью в голосе заметил Бобби, - думаю, он тоже руку приложил.

- Скорее всего, - тепло улыбнулась Маша, - но давай по существу. В Ордене пока точно не знают, в чем там дело, но, похоже, Союз Технократов разлетелся на Конвенции. Традиционалисты давят на Орден, требуя присоединения к Новому Национальному Пакту, что бы все это ни означало.

- Ну и? – пожал плечами Бобби. - Нас-то это каким боком касается?

- Нас все касается, - тряхнула кудрями Маша, - все в этом мире. Но это не значит, что мы имеем право диктовать ему свои правила. А вот Орден, похоже, с этим не согласен. И чем дальше, тем больше я уверена, что Делия с ее паранойей на этот раз не ошибается. За всем этим стоит Преисподняя. Дьяволы. С которыми большая часть Лож, по утверждениям Чиурелли, в последнее время поддерживает все более тесный контакт.

- Вэйнврайт считает, что мы должны вмешаться? – с тревогой в голосе спросил Бобби.

- Уже поздно, - покачала головой Маша, - Ордену предъявлен ультиматум Совета Традиций с требованием прекратить контакты, которые ставят их на один уровень с обезумевшими Нефенди. Но… Они эвакуировали Ложи. Преисподняя не сдаст своих позиций без боя. Вот почему, несмотря на то, что мне безумно не хочется вмешиваться, надо проследить, чтобы Черная Башня как можно скорее получила достойное руководство. Мы все еще не можем позволить себе прекратить игру в сети и объединить Башни.

Бобби встал и быстрым шагом прошелся из угла в угол маленькой студии.

- Куда эвакуировали? – сердито спросил он. - Мне кажется, это важнее выборов. Если парни не успеют нам помочь, придется действовать самим.

- Нам? – Маша вскочила на ноги и ухватила Бобби за локоть, пристально поглядев ему в глаза.

- Нам. Белой Башне. Тебе и мне. Фьялар увяз в переговорном процессе. На Вэйнврайте и Вандервейдене – противостояние Шабашу. Есть еще Ассамиты. И Валькирии. И Гару еще не полностью примирились с Сородичами. И Волшебная Страна не приняла окончательных решений. Нет, Машенька, маги – это наше дело. И срочное. Где они?

- В России. Это все, что известно.

- Россия большая, - уныло протянул Бобби, - и она мне очень не нравится. Но выбора у нас, похоже, нет.

Россия не нравилась Бобби по вполне определенным причинам. В целях расширения своих лингвистических познаний за пределы языка Тургенева и Пушкина МакГи недавно зарегистрировался на нескольких российских форумах, где народ рассуждал обо всем: о быте, политике, выращивании кактусов, любви и дружбе и прочих занимательных вещах. И о магии, само собой. В большинстве своем эти рассуждения мало чем отличались от тех, которые велись на американских, английских или любых других англоязычных ресурсах. Во всем мире девушки мечтают о большой любви, а мужчины обсуждают автомобили, на которые у них никогда не будет денег.

Но вот, как только речь заходила о серьезных вещах, у Бобби уши краснели от стыда за человечество. Ядовитая ненависть ко всему хоть чуточку непохожему, дремучее невежество, прячущееся за требованием признать за каждым право на свое мнение. Ну, какое может быть право на свое мнение, когда речь касается научных фактов? Но нет, с апломбом, достойным лучшего применения, со ссылками на «желтые» сайты и сомнительнее телепрограммы, народ нес ахинею, основанную на самых примитивных суевериях и псевдонаучных измышлениях шарлатанов, охочих до дешевой популярности и легких денег.

Количество объявлений самозваных гадалок, магов и прочих экстрасенсов в Рунете зашкаливало за все мыслимые высоты. Бобби, хотя сам ни к какой магии способностей не имел, достаточно хорошо разбирался в ней со слов Маши и Делии, чтобы понимать насколько далеки их обещания от правды. И насколько близки к соблазнам, извечно нашептываемым в уши слабовольных представителей человеческого рода охотниками за душами из Преисподней.

В душу Бобби верилось слабо, но рассказы Делии о том, как эти самые души В Преисподней превращались в безмозглых лемуров, мелких злобных дьяволов, миллионами гибнущих в Кровавой войне с демонами Джаханнама и вновь возрождающихся, чтобы снова вернуться к той же участи, его пугали. В конце концов, неважно – душа это или что-то другое, если какая-то твоя часть будет вечно и бездумно рвать зубами врагов, без всякой надежды на окончательную победу и лучшее будущее.

Но хуже всего было, когда речь заходила о политике. Бобби огорчало, что в его родной стране культура приходила в упадок, и все меньшее число людей интересовалось классической литературой или передовыми научными достижениями, предпочитая им реалити-шоу в телевизоре или концерты популярной музыки. Но, все-таки, Метрополитен Опера каждый вечер ломилась от зрителей, музеи полнились не только туристами, многие молодые люди до виртуальной хрипоты спорили о философии и гражданской позиции. И это определялось не только происхождением или образованием. Вот, хоть Диззи взять. Парень вылез из Гарлемского болота, достиг высочайшего профессионализма в своем деле и теперь, кроме музыки, в которой он с детства прекрасно разбирался, как губка впитывал все, что могли дать ему новые, намного более образованные друзья.

Каждый человек (и не только человек) заслуживает того, чтобы к нему подходили с индивидуальной меркой, оценивая его личные взгляды, мысли и поступки. В этом было главное убеждение младшего МакГи, с пеленок вдолбленное ему МакГи старшим, возможно, единственное педагогическое достижение контр-адмирала до последнего времени. И махровая ксенофобия, царившая в российской части Сети, раз за разом заставляла его рваться в бой, доказывая, что нет такого слова «все». Что американцы – разные. И французы. И русские. И пигмеи Центральной Африки. Что если человек гордится своей национальностью, это означает, что гордиться ему больше нечем. Что людей разделяют не границы, а убеждения.

Слишком часто ему приходилось в отчаянии сжимать челюсти, когда ему не хватало слов, чтобы пробиться через эту стену непонимания. И у Бобби все чаще возникали подозрения, что стена возникла не сама по себе. Если стены строят, значит, это кому-нибудь нужно. И теперь, после Машиных слов, он начинал догадываться, кому.

Все эти соображения, вкупе с цитатами, производящими особо тягостное впечатление, Бобби изложил Маше, и девушка согласилась, что дела требуют их личного присутствия в России. Вот только… Бобби был прав, и Россия огромная. Не было никакой уверенности, что руководство Ордена Гермеса обосновалось в столице. Скорее, следовало ожидать, что свою паутину они плетут в более тихом месте, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, и действуя из тени.

- Маш, - Бобби озарила идея, - а среди предложенных Регентом кандидатур есть русские?

- Российские, - поправила его Маша, - мы же не по чистоте крови, а по месту жительства их сортируем. Есть. Две. Один паренек из Москвы, другой из Ростова. Оба вполне…

Она обняла Бобби и чмокнула его в щеку.

- Ты умница! Мы поедем, чтобы на месте помочь организовать выборы. Вот только… Говорить-то я говорю, но я там с трех лет не была. Мне страшновато. Особенно после твоих рассказов.

- Может, Войцеха попросить? – неуверенно предположил Бобби.

- Войцех там на дуэль кого-нибудь вызовет. Или еще какую-нибудь великосветскую архаику устроит.

Маша задумалась и вдруг просияла.

- Я знаю, кто может нам помочь. Ты еще не знаком с моей бабушкой?

Комментарий к 92. Кеннилворт. Манхэттен. Нью-Йорк. Маша

*Престол Амерлин – титул главы «Белой Башни» в эпопеи Джордана «Колесо Времени». В ее аналоге было решено оставить это наименование.

========== 93. Парк-Слоуп. Бруклин. Нью-Йорк. Брунгильда ==========

Дневные часы она провела вороном, забившимся в самый темный угол грузового отсека Боинга. Поспать в этом виде не удалось, лишь вздремнуть вполглаза, да еще и тени, для пущей надежности скрывавшие ее от посторонних глаз, приходилось непрестанно придерживать. К тому моменту, как самолет поднялся в воздух, Брунгильду терзал жутчайший голод. Ей пришлось напрячь волю до предела, чтобы вернувшись после заката к обычной форме, не ринуться, ломая перегородки, в салон самолета, откуда тянуло жарким запахом крови пассажиров.