Страница 68 из 170
— Что случилось, Эрик? — издевательски говорит девица. — Боишься маленькой девочки?
— Я не глуп, — провожу руками по волосам, с ненавистью глядя на нее. — Подначивания маленькой девочки, возможно, срабатывали со мной прежде, но больше это не сработает. Ты — лучшая служебная шавка, которая имеется в их распоряжении, — наклоняюсь к ней, презрительно вывернув верхнюю губу, — которая, я уверен, совсем скоро будет раздавлена.
Одна из дверей лифта открывается, и бесстрашный солдат выталкивает из нее темнокожего парня с разбитыми губами. Еще один дивер пожаловал. Они переглядываются с Трис, темнокожий качает головой. Гляделки у них. Придурочная девка начинает смеяться. Истеричка хуева.
Я складываю руки за спиной и начинаю вышагивать туда-сюда перед шеренгой диверов.
— Мой приказ заключается в том, чтобы забрать в штаб Эрудитов только двоих из вас, — ничуть не смущаясь, где-то даже весело и с удовольствием сообщаю я им. — Остальные будут казнены. Есть несколько способов определить, кто среди вас наименее полезен.
Приближаюсь к мерзостной девице. Надо ее деморализовать, растоптать, чтобы перед глазами у нее вечно стояли эти сцены расправы. Чтобы она глаз не смогла сомкнуть никогда, из-за кровавых пятен, которые окрасят сейчас стены и пол в этом помещении. Сука и дура, думает, что она самая умная, самая отважная и смелая. Дивергент хуев. Да щас. Пойдешь к Джанин дергаться на кресле, как и все они. Идиотка. Останавливаюсь перед мальчишкой, который сидит рядом с Трис.
— Мозг заканчивает свое развитие в двадцать пять лет, — говорю ему спокойно. — Поэтому твои способности Дивергента развиты не полностью.
Достаю пистолет и стреляю в него, вынося ему мозги. Девица приглушенно вскрикнула, мальчишка падает, эффект достигнут. Отлично. Ах ты, дурища, не может быть, такой подарок, заревела!
Улыбка против воли наползла на лицо. Мало того, что испугалась, еще и разнюнилась, кретинка.
— Ты тоже слишком молода, — замечаю я. — Далека от завершения в развитии.
Делаю шаг в ее сторону. Она вся напряжена, в глазах появилась едва заметная решимость. Может я ее и недооценивал, но…
— Большинство дивергентов получают два результата в тесте на способности. Некоторые получают только один. Никто и никогда не получал три, не из-за способностей, а просто потому, чтобы получить такой результат, ты должен отказаться от выбора, — говорю я, продолжая приближаться к ней.
Она откидывает голову назад, чтобы заглянуть мне в лицо, смотрит прямо в глаза.
— Мое начальство подозревает, что ты получила два, Трис, — признаюсь я. — Они думают, что ты просто смесь Отречения и Бесстрашия — самоотверженная до идиотизма. Или это храбро быть на грани безумия?
Наклоняюсь еще ближе к ней.
— Между нами… я думаю, ты, возможно, получила три результата, на вид ты довольно упрямый человек и отказалась бы сделать простой выбор просто потому, что тебе сказали это сделать, — шиплю ей прямо в лицо. — Не хочешь просветить меня на этот счет?
Внезапно девица подается вперед и бьет меня ножом прямо под ключицу. От вспыхнувшей, горячей боли, я падаю, стараясь зажать рану рукой. Вокруг стал творится какой-то хаос, а я ничего не соображаю. Сознание уходит, неотвратимо, я вижу, что откуда-то появилось много бесстрашных без синих повязок. Стон отчаяния вырывается у меня, мы недооценили их, Джанин всегда слишком самоуверенна, и я от нее понабрался того же… Я недооценил идиотскую сучку, она приперлась сюда без пистолета, но у нее был нож. Это была последняя мысль перед тем, как меня поглотила спасительная тьма…
Сначала была темнота. А потом я ощутил себя в Бесстрашии. Ощутил совсем другое Бесстрашие, не похожее на то, что обычно. Я иду по необыкновенно светлым коридорам, я точно, знаю куда идти, потому что здесь все знакомо, и незнакомо одновременно. Навстречу мне идут какие-то люди, некоторые хлопают меня по плечу, что-то говорят мне, я не совсем понимаю что. Мне почему-то не очень комфортно идти, я опускаю глаза и вижу, что у меня нога в каком-то изделии, напоминающем множество переплетающихся ремней. Мне не очень удобно, но все же я иду. Я выхожу в Яму. Она та же, и одновременно совершенно другая. Абсолютно. Более светлая, более… обставленная, современная. Посреди Ямы я вижу большую толпу народа. По мере моего приближения, толпа расступается, а я все иду и иду, пока не вижу женщину, держащую на руках ребенка. Ей что-то сказали, она обернулась и… улыбнулась мне. Ребенок на ее руках тоже улыбнулся. И тоже мне. Это херня какая-то, что это все значит, кто все эти люди, откуда… Женщина подходит ко мне и… маленькая теплая ладошка погладила по щеке… Перед глазами замелькали картинки.
Поезд, поцелуй, маленький шарик на языке.
Туман окутавший обнаженное тело и дракон вонзающий свои когти в юную плоть.
Ринг, сложенные за спиной руки, поцелуй с привкусом крови.
Крыша, скручивающее в холодный узел беспокойство, манящие губы, признание, алая струйка крови на затылке.
Обрыв, в пружину стянутые нервы, вода, невесомое тело, закашлялась, улыбается.
Машина, дождь, она. Нереальная, сладкая, страстная…
Ночь. Тишина. Смерть играет с нами, стоит у нас за спиной.
Допрос, побег, Дружелюбие. Грудь пронзила острая боль.
Маленькие теплые ладошки оглаживают разгоряченный лоб, слезы капают мне на руку.
Маяк, нож втыкается в контейнер; выстрел, тело прижимается к груди; открытая дверь, свет не горит, она ждет…
Итон, направляющий на меня оружие, рывок, темнота…
Полигон, весь в развалинах и дыму, запах пороха, горячего металла, крови, боли и смерти…
Изуродованное тело падает на пол оранжереи, она… убегает от меня, закрывается, но дверь ведь не помеха… Грохот, ванная, изгиб стройного тела…
Малыш… Очень, очень серьезно смотрит на меня темно-стального цвета глазами. Так строго смотрит, что кажется, сейчас спросит с меня за все мои злодейства…
Почти такой же, надо же. Разница всего год, а смотрятся, как близнецы…
Ткань трещит и рвется, обнажая вожделенную женскую грудь, на которой… призывно поблескивает металлом колечко…
Страх… чувство неведомое бесстрашным, но мне оно известно, благодаря ей. Тело, словно поломанная кукла возле дерева, в голове осколок…
Усталость… страшная, потому что сил больше нет. Но она улыбается, немного смущенно, а рядом с ней лежат два одинаковых мальчишки…
Она. Самая нереальная, самая безрассудная, искренняя, живая, опрометчивая, сумасбродная, самая желанная, любимая моя женщина. Она. Подарила целый мир, такой, за который хочется держаться и не отпускать.
Я обнимаю ее и целую, целую при всех так, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что это моя женщина. Она смотрит на меня немного удивленно, но улыбается, передавая мне мою дочь. Ребенок вглядывается в мои глаза, пухлые губешки расплываются в улыбке. Все вокруг что-то выкрикивают, а я понимаю, что это мой мир. Это моя жизнь и другой мне не надо.
Сознание начинает возвращаться. Я не понимаю, что со мной произошло. Вроде бы, мне что-то снилось… Что-то такое, что оставило в душе… какие-то розовые сопли… Фу, бл*, приснится же такое… Что же так хреново, башка раскалывается, пить хочется… Что произошло-то? Ах, да… Бл*дкая, мерзкая девка, у которой оказался нож. Нельзя. Никогда нельзя недооценивать противника. Что ж так в груди печет, она-то ведь не в грудь меня ударила… А внутри все переворачивается, и как-то не спокойно. Я знаю, Джанин вытащит меня… Что ж такое-то? Вот в голове бардак какой-то…
Бесстрашные стоят в полукруге вокруг кресла допроса, на котором я сижу. Выгляжу я… наверное также, как себя чувствую. То есть х*ево. Весь лоб в испарине. Смотрю, улыбаясь, на бл*дского Итона. Не посмеет он меня пристрелить. У него кишка тонка, у п*дора.
— Хочешь, чтобы я рассказала тебе о твоих преступлениях? — спрашивает меня Тори. — Или ты предпочитаешь сделать это самостоятельно?
За окном идет дождь, и мне, вдруг, вспомнился сон… Машина, дождь за окном, она… Небо прорезают молнии, громыхает гром, в приоткрытое окно пролезает осенняя сырость, пахнет лесом, прелой листвой и… сексом… Почему-то вдруг до рези, до боли захотелось оказаться в том лесу… Только где он, этот лес? Что-то мне подсказывает, что не в этой жизни.