Страница 173 из 210
Зейн — чужой, не отсюда, она должна была убить его. И не убила. Не смогла. Никак не удавалось убедить себя, что он не тот. И как же хотелось его увидеть, прижаться к широкой, сильной груди, у которой почему-то было так хорошо и спокойно, вдохнуть его запах, ставший уже чем-то… знакомым, понятным. Она все еще ощущала поглаживания больших, крупных ладоней, прикосновение пальцев к своей груди, которая от воспоминаний болезненно ныла. Его горячие, влажные губы на своей коже, вышептывающие ее имя, невозможно жарко, и огонь в извечно холодных, отстраненных глазах, выражение которых поразило девушку, стоило ему оказаться внутри нее.
И его поцелуи… Сначала нежные, потом горячие, неистовые, когда он забывал, что ему надо быть напыщенным павлином и превращался в простого, изнывающего от желания парня… Как же ей хотелось вернуть эти мгновения! Хоть на минутку снова ощутить его рядом, дотронуться пальчиками до колючей щеки, услышать его прерывистый вдох… Да, она знала, что как-то действует на него, не могла этого объяснить, хоть он и спрашивал. Она видела его реакцию на себя, и это было настолько приятно, что Тания готова была все ему простить — и вторжение в свою голову, и почти насильственные поцелуи с целью изучения, и похищение, и все вообще, только бы он продолжал, только бы не отталкивал…
Но он сказал, что она для него слишком примитивна… Все, что произошло с ней за последние дни, девушке было не осмыслить. Сознание отказывалось работать в привычном режиме — где взять еду, как выжить… В ее жизнь вошло нечто такое, чего нельзя было объяснить словами, ей было странно, непонятно и она бежала, от себя, от него, от жизни, в которой все было настолько сложно… В другое время, она задумалась бы, как там Лусия? Еще в той страшной лачуге, Тания успела понять, что на помощь пришел не только Зейн, а, значит, бесстрашная в безопасности. Во всяком случае ее потерявшийся рассудок находил самые простые объяснение, будучи неспособным на что-то большее.
Где-то в глубине души, Тания понимала, что впереди ее ждет смерть, но не осознавала этого. Здесь и сейчас она была жива, двигалась, ей было тяжело, холодно, тоскливо и страшно. Но потребность убежать, скрыться, затмевала разум, ей казалось, что именно она источник всех несчастий, и Зейну она нужна было только для того, чтобы воздействовать на Риза.
Кочевница мало в жизни видела хорошего. Ежедневная борьба за выживание утомила, тело и рассудок просили отдыха. Она как-то никогда не задумывалась, но сейчас вдруг в ее не очень здраво соображающую голову пришла мысль: а почему, собственно, они за время скитаний ни разу не попытались примкнуть к горожанам? Тания точно знала, что многие из тех, кто был на полигонах, остались в городе. Ей почему-то казалось тогда, что лучше смерть, чем «плен», как говорили ее друзья, а вот сейчас она подумала: «а почему, собственно, плен?» Она была не виновата, что родилась у недовольных, а бесстрашные всех забирали вряд ли затем, чтобы убить там, у себя, в Чикаго… Только сейчас она поняла, как далеко зашло это безрассудство — ненужная, разделяющая, разрушающая ненависть между обычными людьми. Она ненавидела бесстрашных, они отняли у нее ту жизнь, к которой она привыкла на полигонах, и вот снова ее жизнь делает крутой поворот, но теперь винить за это некого.
Ветка больно зацепилась за волосы и дернула назад так, что девушка чуть было не упала, потеряв равновесие. От сильного рывка кожу головы окатило жгучей болью, и Тания машинально, даже не думая, подняла руку, чтобы освободить прядки, но… В ладонь ткнулось что-то гладкое, холодное, извивающиеся… Визг застрял в горле, ей бы сейчас закричать, чтобы ужас не разорвал ее изнутри, но девушка совершенно не владела ни своим сознанием, ни телом и только чувствовала, как по руке ползет змея, подбираясь все ближе к шее… И только когда она ощутила, как извивающиеся тела кишат вокруг нее, заползая под одежду, проникая под кожу, из ее груди вырвался нечеловеческий, надсадный вопль…
* *
Зейн проснулся от неясного чувства потери. Весь в поту, он распахнул глаза и первое, что понял — Тании нет. Обычно, когда девушка была рядом, он чувствовал ее, будто постоянный звук на периферии сознания, тихий, мелодичный. Но сейчас стало как-то неожиданно пусто, и мужчина досадливо скрипнул зубами.
За окном, если можно так назвать дырку в стене, затянутую прозрачной аиртканью, была еще кромешная тьма, но по ощущениям скоро уже должен был быть рассвет. Не сказать, чтобы он долго спал, однако, неясная смесь чувств от тревоги и возбуждения до досадливого раздражения клубилась где-то на уровне груди и мешала ужасно. Привыкший к рациональному и холодному расчету, Зейн сейчас больше всего боялся наделать глупостей. Потому что разум говорил ему, что без самки передвигаться по лесу будет проще. Однако, действия его были далеки от наставления холодного рассудка, судя по тому, что в данный момент он судорожно натягивал на себя все еще влажную одежду и, торопясь, цеплял ножны.
Только бы успеть. Только бы она не нарвалась на скримменов раньше времени…
Почему, зачем, отчего… Не мог он объяснить простыми рациональными логическими рассуждениями. Да и не до этого сейчас было. Он чувствовал ментальный след, который оставили ее мысли, чувствовал, как она, убегая, думала про него, пропустил через себя всю тоску и горечь, с которыми она уходила. Как он мог так расслабиться, почему решил, что она проспит до утра? Видимо, он не учитывал, что близость сама по себе является сильным будоражащим фактором, и ей просто не хватило того серотонина, что он заставил ее организм выделить, чтобы девушка успокоилась. Сработало, да вот только ненадолго…
С какого-то момента приходилось делать поправки на все, что он знал о примитивных, и казалось, что допущений и исключений гораздо больше, чем правил. Безупречные недооценили человеческий организм, это так. У Зейна появилось много информации, которую он обязательно должен донести до совета, а пока… Нужно срочно догнать самку, пока она не попалась скримменам!
Они непозволительно мало изучали людей, хотя, казалось бы, все это время только этим и занимались. Нельзя было черпать информацию из источников и учебников, все нужно переживать на собственном опыте, иначе… нельзя! Не понять, что значит испытывать голод, жажду, потребности… Многое становится ясно, если пережить это, прочувствовать на своей шкуре, но есть опасность самому стать примитивным. Что Зейн и ощущал в данный момент в полной мере.
Сейчас ему было не до анализа, он обязательно обо всем подумает, когда найдет ее, а то, что он догонит Танию, безупречный не сомневался. Она не успела далеко уйти, а сбившись с направления в чаще, ходила кругами около хижины. Он совершенно не думал, что скажет ей, когда увидит, не сомневаясь, что она пойдет за ним, он сможет ее заставить. Неприятное чувство кольнуло его: мужчина думал, что она останется с ним добровольно. Означало ли то, что девушка ушла, его провал? Он не устроил ее в качестве самца? Чувство было странным, но не таким приятным, как ощущение доминирования над женщиной. И от этого Зейну было не по себе.
Он пробирался сквозь чащу, разрубая ветки таранисом, расчищая себе путь. Пистолет приятно тяжелил пояс, патронов осталось мало, но это лучше чем ничего. Со скримменами он, конечно, справится и так, а вот если девушка нарвалась на отряд стервятников, то отбить ее без огнестрельного оружия будет не так просто…
Уже почти совсем рассвело, небо хоть и было еще пасмурным, но видимость достаточна, чтобы не напрягать зрение и слух. Сканирование четко показывало направление движения самки, а еще через мгновение он понял — она подверглась нападению.
Тишину леса в предрассветных сумерках огласил жуткий вопль, который издать может только смертельно напуганное существо. Зейн замер буквально на долю секунды, и сразу же стал орудовать клинком быстрее, сомнений не было, это она. Он чувствовал, как сильно девушка боится, ощущал, как змея обвивает её шею, как жалит, впуская в прокусанную кожу смертоносный яд, разливающийся кислотой, разъедающий плоть… Все это он чувствовал, потому что, прежде чем накрыть ее блоком и сделать невидимой для животных, ему пришлось проникнуть в ее сознание, понять, что она абсолютно не адекватна и убежать не сможет. Ноги, как назло, заплетались в буреломе, это значительно замедляло движение, и Зейн злился, что несмотря на всю свою мощь, безупречные не могли перемещаться по воздуху, а ведь это бы решило множество проблем!