В прятки с любовью

— Не думай об этом. Главное, ты живая. Ты сама мне говорила, что Бесстрашные все время сталкиваются со смертью, живут с ней бок о бок. Каждый день кто-то умирает, надо бы уже привыкнуть.

— К этому невозможно привыкнуть, Эрик, — слезы душат, душат, не дают нормально говорить; изо рта выдавливается только какой-то сжатый сип. — Смерть, она стоит за спиной и выжидает момент, она всегда там, ты чувствуешь ее смрадное дыхание. Встаешь — чувствуешь, засыпаешь — чувствуешь. Она ходит за тобой по пятам. Ты пытаешься торговаться с нею за год, месяц, день, минуту жизни. Она вроде соглашается, а потом, в самый, всегда в самый неожиданный момент, она настигает. И ничто, ничто ее не остановит, если она уже выбрала...

— Все, тшшш, успокойся. — Эрик продолжает держать меня в объятиях, поглаживать. Он явно не знает, что говорить, да и не надо. Его присутствие успокаивает, его сочувствие греет. Что же с ним произошло на ринге? Конечно, я не буду устраивать ему разборки. В одном Джанин права, ему необходимо быть уверенным в своих силах. Он потерял контроль, надо над этим работать.

Постепенно рыдания скатываются на судорожные всхлипы. Глаза уставились в одну точку, и я боюсь пошевелится. Кажется, если поменяю положение, боль вернется с новой силой, начнет грызть, сминать, затаптывать... Эрик рассказывает мне что-то, я не понимаю, но голос его успокаивает, погружает в какой-то транс.

— ...если крылья подрезать, то птица или муха камнем падает на землю. Птицы и насекомые тяжелее воздуха и могут в нем летать лишь благодаря силе мускулов, которые приводят в быстрое движение их крылья. Так вот эта машина тоже тяжелее воздуха, и поэтому он во многом похож на птицу. Правда, он не машет крыльями, — они неподвижны, но зато у самолета есть...

— Эрик, а как ты тут оказался? — я наверное его перебила, он говорил что-то, но я не слушала.

— Как оказался? Просто пришел и все. А что такое?

— Джанин сказала, что нам не надо видеться, что это вредно...

— К счастью, не все что говорит Джанин, является истиной в последней инстанции. Я прекрасно справлюсь с пейзажем. Сейчас важно другое.

Он притягивает мою голову к своей груди, опять, и замолкает. Хорошо, что он пришел. Хорошо, что плевать он хотел на запреты Джанин. Может, он не так уж и в рот ей смотрит, как кажется...

Эрик

Я прижимаю ее голову к своей груди, но на самом деле испытываю страшное раздражение. Сколько разговоров было о Бесстрашии, что все там относятся к смерти и жизни по-другому, на деле оказалось, что все как у всех. Я привык видеть в Салли несгибаемую, твердую Бесстрашную, а оказалось, что она обычная девчонка, сейчас утопит в слезах всю палату. Как бы заткнуть этот фонтан?

Я знаю — то, как выглядит сейчас ее лицо и тело — это моих рук дело. Но осознать, принять этого не могу. Я помню прекрасно, что это делали мои руки, как двигалось мое тело, я видел, слышал, ощущал... И в то же время это был не я. Это... Не передать словами. Будто во мне сидело какое-то существо, какой-то неконтролируемый зверь, который управлял мной. Понимаю, что все это бред, но ощущения такие. Мне не нравится это. Когда и в какой момент я потерял контроль над ситуацией, я тоже не могу сказать. Все это потому, что бои и победы рождают во мне что-то первобытное, не поддающееся осмыслению.

А между тем, Салли начинает затрагивать опасные темы.

— Эрик... Ты ей не доверяешь?

Я наклоняюсь к ее губам, как-будто хочу поцеловать:

— Тише, тут везде камеры. Не надо затрагивать подобные темы. Джанин и так знает больше, чем ей следовало бы знать. Нам надо соблюдать осторожность.

— Но, я думала...

— Я прекрасно знаю ей цену. Знаю, для чего она живет. Я с ней до тех пор, пока мои интересы идут в том же направлении, что и ее. С момента расхождения наших интересов — разойдутся и наши дороги.

— А что, если она разозлится, если откажется тебе помогать?

— Не откажется. Я ей нужен не меньше, чем она мне. Я бы даже так сказал, что в данный момент я нужен ей больше, чем она сама это осознает. Так что не волнуйся. В первую очередь, будь осторожна с ней. Лучше всего будет, если ты прикинешься полной дурой и будешь соглашаться со всем, что она говорит. Делай все, что она скажет и не верь не единому ее слову. Поняла?

— Инициация... Через две недели. Я уже не могу отказаться.

— Да. Я понял. Придется тебе все-таки быть в Эрудиции. Салли, я тебя не оставлю. Обещаю. Все будет хорошо, — она кивает мне, но я вижу, что ей не по себе. — Мы со всем справимся. А дальше уже будем играть по своим правилам.

Вот бы еще самому поверить в это. Из динамиков громкой связи квакает голос Джанин.

— Эрик! Прошу, пройди в мой кабинет!

Салли бросает на меня настороженный взгляд. Я коротко целую ее в разбитые губы.

— Увидимся. Обещаю.

На ходу придумываю, как построить разговор с Джанин. В самом дерьмовом случае можно будет пойти на крайние меры.

Женщина смотрит на экран монитора и ее душе рождается доселе незнакомое чувство, замешанное на ненависти и зависти. Она смотрит, как юноша, которого она давно уже присмотрела и считала своей собственностью утешает, гладит, нежничает с противной девкой. Такого просто не может быть. Эрик совсем не такой. Во всяком случае не должен таким быть. Он у нее еще и прощения просил небось... Пришел к ней, несмотря на запрет! Неужели моделирование не работает? Почему он так отчаянно сопротивляется? Это в девке дело, неужели он к ней так привязан? И что, вы хотите сказать, что привязанность может заставить человека сопротивляться моделированию? Но как? Это же антинаучно!!!

И потом. Эрик не тот человек, который способен привязываться. Это самовлюбленный эгоист, единственное, во что он может быть неистово влюблен — это в науку или в идею, эрудиты все такие. Откуда в нем эта ерунда? Что-то здесь не так.

Начать с того, что он ведет себя как дивергент, хотя по всем признакам дивергентом не является и симуляции в пейзаже не сопротивляется. Дальше. Фредерик и Медисон Эвансы были урожденными эрудитами, никаких примесей там не было, откуда у мальчишки такой темперамент?

И вообще. Что он нашел в этой необразованной, туповатой, блеклой девке? То, что первая дала? Так, давно нашел бы себе кого-нибудь поприличнее, вот не верится что-то, что не было у него других предложений. А он все к этой дурочке бегает. Чем она его зацепила?

От девки надо избавиться, это совершенно точно. Причем таким образом, чтобы он сам ее убил. Только так его можно будет избавить от ее влияния навсегда. Пока она рядом, получается, моделирование не работает. Может, потому что она дивергент? Диверы могут влиять на симуляцию, тогда что им мешает влиять на передатчик? Надо будет это изучить, с ума сойти какие подробности выясняются. И мальчишку надо будет как-нибудь наказать, припугнуть чем-нибудь...

Еще один вопрос уже давно не дает женщине покоя. У парня темперамент дай бог каждому. И что-то она не заметила, чтобы он беспокоился о предохранении. Ладно с бесстрашной, ей незапланированная беременность не грозит — всем урожденным бесстрашным девушкам делают профилактику нежелательной беременности в 14 лет. Ясное дело, с легкой руки эрудитов создан препарат не дающий девке в подоле принести пять лет после профилактики. Но ведь есть и не урожденные... Комнату юноши посещают и эрудитки, и он себе ни в чем не отказывает. Это что? Беспечность или он просто не понимает? Надо бы что-нибудь с этим сделать.

Изображение на экране демонстрирует, как парень целует девушку. Ну все, это выше моих сил. Женщина включает громкую связь.

— Эрик! Прошу, пройди в мой кабинет!

Что она будет ему говорить и предъявлять, женщина еще не решила. Она точно знает только одно — она должна держать парня от девчонки как можно дальше.

Джанин слышит в коридоре шаги, твердые размашистые, по-юношески резкие. Не должны на нее никак влиять эти шаги. И мысль о том, что на нее будут смотреть серые наглые глаза, тоже не должна никак волновать. Однако, что-то все-таки происходит с ней. Сердечная мышца начинает усиленнее гонять кровь по сосудам. Голова слегка затуманиваться. Холодность, расчет, невозмутимость всегда были верными спутниками жизни Джанин, и только этот молодой человек заставлял ее быть совсем другой. Бесило и раздражало это очень сильно. При всей своей моложавости, Джанин отдавала себе отчет сколько ей лет. Такого просто не может быть! Что это? Последний рывок перед финалом? Думать об этом не хотелось. Хотелось полностью отдаться запретному чувству, погрузиться в ощущения, почувствовать себя молодой, живой. Ну, почему ей встретился этот парень так поздно? Как бы повернулась ее жизнь, если бы они встретились в одной возрастной категории?