Страница 9 из 27
Рад, что нашел тебя.
Осеева:
Ты кто?
Вертер:
Человек - загадка :)
Осеева:
Слушай, загадка, ещё один такой ответ и пойдешь в бан.
Вертер:
Я - Костя.
Осеева:
Ты, наверное, ошибся, Костя.
Вертер:
Я нашел тебя в ВК по школе, в которой училась Кристина. Тебя, Сёмину, Маркова и Герасимова.
И тут меня словно током ударило:
Тот самый чел с последней фотки?
Вертер:
Лол
Осеева:
Если что, я сама ничего не знаю.
Вертер:
А я знаю. Кристина просто хотела покоя, но у неё, увы, ничего не получилось. Впрочем, ей сейчас тоже, наверное, хорошо. Ничего не видит, не слышит, не чувствует.
Осеева:
Ты что несешь?
Вертер:
Я ей завидую. :)
Осеева:
Ты больной?
Вертер:
Конечно, как и все. Только в отличие от всех, я осознаю эту болезнь. Чувствую, как она развивается, растет и медленно убивает.
Осеева:
Что ещё за болезнь?
Вертер:
Глупенькая, это же жизнь.
Осеева:
Ты из этих суицидальных дебилов? Это ты её накрутил?
Вертер:
У нас просто были общие интересы.
Осеева:
Тогда ты должен рассказать всё, что знаешь.
Вертер:
Я ничего не должен.
Осеева:
Ты знал, что она собирается сделать?
Вертер:
Этого я не могу тебе сказать.
Осеева:
Слушай, не зли меня! Говори по-хорошему.
Вертер:
Приходи ко мне.
Осеева:
Ты совсем неадекват? Я тебя и знать-то не знаю.
Вертер:
А я тебя видел. Ты красивая. И у тебя зеленые глаза.
Осеева:
Иди нафиг, я тебя сейчас заблокирую.
Вертер:
Я писал в вашей школе олимпиаду по литературе. В прошлом году. Ты заявилась в класс, где мы сидели, и долго шарилась по шкафам, даже помню, на парту залезла. Я тогда ещё сидел в самом конце и всё боялся, что ты свалишься, потому что парта сильно шаталась. А потом пришла какая-то училка и сказала тебе, что нашла тот учебник, который ты искала, в библиотеке. Ты меня случайно не помнишь?
Осеева:
Ничего я не помню, и вообще, откуда ты знаешь, что это была я?
Вертер:
А у тебя в профиле разве не твоя фотка?
Осеева:
Ладно, туплю. В общем, давай без всякой этой ерунды. Расскажи просто про Кристину.
Вертер:
Я же говорю, приходи. Я сейчас дома сижу. Болею. Так что на улицу никак.
Осеева:
Напиши, и дело с концом.
Вертер:
Это исключено. Любую переписку можно прочесть. Откуда ты знаешь, что прямо сейчас тебя никто не читает?
Осеева:
Давай, я тебе позвоню?
Вертер:
А телефоны всегда прослушиваются.
Осеева:
Тебе точно есть что рассказать?
Вертер:
Приходи, узнаешь.
Осеева:
Я подумаю.
Вертер:
Замечательно. Буду ждать твоего решения. Спокойной ночи!
После этой странной переписки я ещё часа полтора никак не могла заснуть. У человека явно не все дома. Но он совершенно точно что-то знал, что-то, о чем мы все понятия не имели.
==========
Глава 4 ==========
Утром я позвонила Герасимову и сказала, что он должен пойти со мной, так как знает этого типа в лицо.
Герасимов, конечно, долго нудил, что не готов к лишним телодвижениям, и взамен пришлось пообещать весь февраль писать за него сочинения. Он хотел ещё и март выторговать, но я тоже себе цену знаю.
Вертер жил в пятиэтажке с другой стороны от метро. Обшарпанный и вонючий подъезд с расписанными похабщиной стенами и черными кругами от горелых спичек на потолке.
Я думала, в наше время люди уже не живут в таких условиях. Пока мы поднимались на пятый этаж, Герасимов шел с такой кислой рожей, точно его вот-вот стошнит. Даже брезгливо сунул руки в карманы, чтобы не прикасаться к перилам. Я же немного волновалась, сама не знаю почему, наверное, оттого, что плохо спала ночью.
Амелин открыл нам сразу, после первого же звонка, будто всё это время стоял за дверью и ждал.
В квартире было очень темно, и мы даже толком не могли рассмотреть его самого, только общие очертания фигуры в слабом потоке серого зимнего света, выбивающегося из приоткрытой в самом конце коридора двери.
- Привет, - негромко сказал он, запуская нас и, не дожидаясь пока разденемся, сразу пригласил пройти.
Наверное я слишком привыкла к комфортной и современной обстановке у себя дома, потому что комната Амелина производила впечатление дурного, болезненного сна.
Линялые, неопределенного цвета обои, старые деревянные облупившиеся рамы, скрипучий потертый паркет с огромными щелями между планками. Во всей комнате ни стола, ни шкафа, только широченный комод, как у моей бабушки Лизы на даче, на котором, кое-как подпирая друг друга, высились стопки книг. Зато на окнах - тяжелые бордовые шторы, а на полу толстый советский ковер с вензелями.