Страница 63 из 98
— У меня с ним контракт еще на два года. Как же я от него уйду?
Я погладил ее по коленке.
— А что за тип этот Сэлзер? Я слышал, он шарлатан.
Она шлепнула меня по руке.
— Он в полном порядке. Может, он и шарлатан, но люди, которых он лечит, всего лишь страдают ожирением. Он заставляет их голодать, а денежки кладет в карман. Чтобы заниматься этим, не обязательно быть дипломированным врачом.
Моя рука снова легла ей на колено.
— А ты не могла бы узнать, действительно ли Морин в санатории? — спросил я и повел сложный маневр.
Она шлепнула меня по руке, на этот раз сильно.
— Ну вот, опять Морин.
Я потер руку.
— Ты здорово дерешься.
Она хихикнула.
— При такой внешности, как у меня, поневоле научишься драться.
Тут зазвонил дверной звонок: один долгий, пронзительный раскат.
— Не открывай, — попросил я. — Я уже готов больше не говорить о Морин.
— Не будь глупым. — Она опустила свои длинные ноги на пол. — Это бакалейщик.
— А что у него есть такого, чего нет у меня?
— Я покажу тебе, когда вернусь. Не могу же я сидеть без еды только ради того, чтобы доставить удовольствие тебе.
Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Воспользовавшись ее отсутствием, я подлил себе виски и лег на диван. То, что она мне рассказала, было очень интересно. Заброшенный сад, режущиеся в кости китайцы, занимающийся от скуки резьбой по дереву шофер, покуривающий дворецкий — все это говорило об очевидной истине, что Морин в Крестуэйз не живет. Тогда где же она? В санатории? Лечится от наркотиков? Сестра Флеминг наверняка знает. Как знает и доктор Джонатан Сэлзер. Возможно, знали об этом Бенни Дуэн и Юдора. Вероятно, знают Глинн и Коппли, а если нет, то могут захотеть узнать. У меня в голове стал уже вырисовываться план, как поставить расследование на финансовую основу. Я подумал о Брэндоне. Если у меня за спиной будут стоять Глинн и Коппли, вряд ли Брэндон посмеет что-нибудь затеять. Глинн и Коппли были самыми лучшими, самыми дорогими, самыми высококлассными адвокатами во всей Калифорнии. Их фирма имела конторы в Сан-Франциско, Голливуде, Нью-Йорке и Лондоне. Они не из тех, кто позволяет, чтобы ими помыкал какой-то там стряпчий по темным делам вроде Брэндона. Пожелай они убрать Брэндона с должности, они бы запросто этого добились, используя свое влияние.
Я закрыл глаза и подумал, как было бы здорово избавиться от Брэндона и поставить на его место хорошего, честного начальника полиции вроде Миффлина. Насколько легче мне было бы сотрудничать с ним, а не получать угрозы, что меня побьют в темном переулке.
Потом вдруг до меня дошло, что сиделки Гэрни нет гораздо дольше, чем нужно, чтобы забрать продукты у бакалейщика, и я, нахмурившись, сел на диван. Я даже не слышал, чтобы она разговаривала. Я вообще ничего не слышал. Я поставил рюмку и встал. Пересекши комнату, открыл дверь и выглянул в прихожую. Входная дверь была приоткрыта, но я никого не увидел. Я выглянул в коридор. Моему взору предстала закрытая дверь квартиры напротив. Я вернулся в прихожую. Может, она в туалете, подумал я и прошел обратно в гостиную. Я сидел и ждал, и мне все больше становилось не по себе. Через пять минут допил рюмку и снова пошел к выходу.
Где-то в квартире загудел холодильник, и я чуть не подпрыгнул от страха. «Эй!» — позвал я, но мне никто не ответил. Бесшумно ступая, открыл дверь напротив гостиной и оглядел комнату, которая, вероятно, была ее спальней. Там ее не оказалось. Я даже заглянул под кровать, в ванную, в кухню и в крошечную комнатку, предназначавшуюся, очевидно, для гостей. Ни в одной из этих комнат ее не было. Тогда я вернулся в гостиную, но и там ее не увидел. До меня стало доходить, что в квартире ее нет, поэтому я прошел к двери, прошагал по проходу до основного коридора, где посмотрел направо и налево. Двери с каменными лицами уставились на меня. Ничего не двигалось, ничего не происходило: лишь два ряда дверей, обтрепанный половик чуть ли не с милю длиной да два или три закопченных окна для света, и никакой сиделки Гэрни.
Я отупело уставился из окна гостиной на крышу запаркованного внизу «бьюика».
Вряд ли она могла далеко уйти без туфель и чулок, сказал я сам себе, если только не… и перед моим взором предстала Юдора Дрю, лежавшая поперек кровати с затянутым у нее на шее шарфом.
Я постоял в нерешительности. Казалось, сделать я ничего особенного не в состоянии. Мне просто не с чего было начать. Звенит дверной звонок. Она говорит, это бакалейщик. Потом идет в прихожую — и бесследно исчезает. Ни крика, ни пятен крови — вообще ничего.
Однако надо было что-то делать, поэтому я прошел ко входной двери, открыл ее и посмотрел на дверь противоположной квартиры. Она мне ни о чем не говорила. Я вышел в коридор и нажал на кнопку звонка. Дверь почти тут же отворилась, как будто представшая передо мной женщина ждала звонка.
Невысокая и полная, седые волосы, круглое лицо, примечательное лишь ярко-синими, как незабудки, бегающими глазами. Ей было лет пятьдесят, а когда она улыбнулась, я увидел большие белые зубы, скорее всего вставные. Одета она была в желтовато-коричневые пиджак и юбку, которые, вероятно, стоили кучу денег, но совершенно были ей не по фигуре. В пухлой белой ручке она держала бумажный мешок.
— Доброе утро, — сказала она, снова показывая свои большие зубы.
Она ошарашила меня. Я никак не ожидал увидеть здесь эту пухлую матрону, у которой был такой вид, будто она только что ходила за покупками и теперь собиралась готовить ланч.
— Простите за беспокойство, — сказал я, приподнимая шляпу. — Я ищу сиделку Гэрни. — Я махнул в сторону полуоткрытой двери у меня за спиной. — Она ведь там живет, правда?
Толстушка сунула руку в бумажный мешок и вытащила сливу. Она внимательно ее осмотрела, и в глазах на пустом полном лице появилось подозрительное выражение. Удовлетворившись, сунула сливу в рот. Я наблюдал за ней как зачарованный.
— А, да, — сказала она приглушенным голосом. — Да, живет. — Она поднесла руку чашечкой ко рту, изысканно взяла косточку и опустила ее обратно в мешок. — Хотите сливу?
Я сказал, что не люблю слив, и поблагодарил ее.
— Они полезны, — сказала она, сунула руку в мешок и вытащила еще одну. Но на этот раз слива не прошла строгого осмотра, женщина бросила ее обратно, а себе выбрала другую.
— Вы ее случайно не видели? — спросил я, глядя, как слива исчезает за ее большими зубами.
— Не видела кого?
— Сиделку Гэрни. Я только что зашел, смотрю — дверь открыта. А на мой звонок никто не отвечает.
Она прожевала сливу, ее глупое лицо так и осталось пустым. Избавившись от косточки, она сказала:
— Вам следует есть сливы. У вас не очень здоровый цвет лица. Я съедаю по два фунта в день.
Если судить по ее формам, ела она не только сливы.
— Ну, может быть, когда-нибудь я и доберусь до них, — терпеливо сказал я. — Сиделка Гэрни случайно не у вас в квартире?
Мысленно она снова уже была в бумажном мешке, но вдруг испуганно подняла глаза.
— Что-что?!
Всякий раз, когда судьба сталкивает меня с подобной женщиной, я всегда несказанно радуюсь, что я холостяк.
— Сиделка Гэрни. — Я испытал желание заговорить на языке жестов, как я делаю, когда говорю с иностранцами. — Та, что живет вон в той квартире. Я сказал, она случайно не у вас?
В синих глазах появилась нерешительность.
— Сиделка Гэрни?
— Совершенно верно.
— У меня в квартире?
Я глубоко вздохнул.
— Да. Она случайно не у вас?
— А с чего бы ей здесь быть?
Я почувствовал, как кровь зашумела у меня в ушах.
— Видите ли, входная дверь была открыта. В квартире ее вроде бы нет. Вот я и подумал, не заскочила ли она к вам на пару слов.
Появилась еще одна слива. Я отвел взгляд. Я уже не мог спокойно смотреть на то, как эти огромные зубы перемалывают сливы.
— О нет, сюда она не заглядывала.
Ну, хоть дело у нас пошло.
— А вы случайно не знаете, где она?