Страница 62 из 98
— Да вроде бы ничего, — с сомнением сказала Пола. — Но ведь это все догадки.
— Совершенно верно. Догадки. И все же не такие уж и плохие. — Я сделал еще три дырки в промокашке, прежде чем сказать: — Пожалуй, мне не мешает снова перемолвиться словечком с сиделкой Гэрни… Слушай, Пола, днем она не дежурит. Позвони-ка в Ассоциацию медсестер и попробуй заполучить ее домашний адрес. Придумай какой-нибудь предлог. Может, тебе его и выдадут.
Когда она вышла, я еще разок слегка приложился к бутылке и снова закурил. Прежде всего, сказал я себе, сиделка Гэрни, а уж потом Глинн и Коппли.
Пола вернулась через несколько минут и положила листок бумаги на мою обезображенную промокашку.
— Голливуд-авеню, 3882, квартира 246, — сказала она. — Ты знал, что она одна из сиделок доктора Сэлзера?
— Да что ты? — Я отодвинул стул от стола. — Нет, что ты на это скажешь, а? Все замыкается на докторе Сэлзере! — Я пододвинул к ней ящик с исходящей корреспонденцией. — Тут не так уж и много. Ничего такого, с чем ты бы не справилась и без меня.
— Ну что ж. — Она подхватила ящичек. — Ты продолжаешь это дело?
— Даже не знаю. Скажу тебе сегодня пополудни. — Я потянулся за шляпой. — Пока.
Дом 3882 по Голливуд-авеню оказался шестиэтажным многоквартирным домом, который построили с расчетом побыстрее получить прибыль и создать поменьше удобств для жильцов. Вестибюль мрачный и обшарпанный. В лифт могли войти сразу три человека, если не возражать против того, чтобы ехать в страшной тесноте. На покореженной металлической дощечке с рукой, указующей на лестницу в подвал, стояла синими выцветшими буквами надпись «Сторож», а сама дощечка висела криво.
Я вошел в кабину лифта, закрыл за собой решетку и нажал на кнопку третьего этажа. Лифт поднимался со скрипом, как будто не мог решить, а стоит ли подниматься вообще, и со вздохом остановился двумя этажами выше. Я пошлепал по бесконечному коридору, по обеим сторонам которого находились обшарпанные, с лупящейся краской двери. Протопав примерно с полмили — так, во всяком случае, мне показалось, — я подошел к квартире 246, находившейся в коротком тупичке напротив другой квартиры. Я нажал на кнопку звонка, прислонился к стене и вытащил сигарету, гадая, не в постели ли сиделка Гэрни и рада ли будет моему появлению, очень сильно надеясь, что да.
Минуты через две я услышал какие-то звуки, затем дверь открылась. Без униформы сиделка Гэрни выглядела гораздо интереснее. Она была в домашнем халате, достававшем ей до щиколоток и расходившемся от коленей вниз. Ноги у нее были голые.
— Ба, привет! — сказала она. — Хочешь зайти ко мне?
— С удовольствием.
Она отступила в сторонку.
— Как ты узнал мой адрес? — спросила она, проводя меня в небольшую гостиную. — Это для меня сюрприз.
— Правда? — сказал я, бросая шляпу на стул. — Ты выглядишь сногсшибательно.
Она хихикнула.
— Я случайно выглянула из окна и увидела тебя. Так что у меня было время привести себя в порядок. Как ты узнал, что я здесь живу?
— Позвонил в Ассоциацию медсестер. Ты собиралась лечь спать?
— Угу, только ты не должен из-за этого уходить.
— Ты ложись, а я посижу рядом, и мы с тобой подержимся за руки.
Она покачала головой.
— Это слишком скучно. Давай выпьем. Ты пришел по какому-то делу или это просто светский визит?
Я опустился в кресло.
— Пятьдесят на пятьдесят, хотя и с некоторым преобладанием светской стороны. Только не проси меня приготовить напитки. Я несколько не в форме. Прошлой ночью не удалось как следует поспать.
— Кого ж это ты выводил в город?
— Какое там. — Я благодарно потянулся за предложенным «хайболом» и поднял его за ее здоровье.
Она подошла и плюхнулась на диван. Халат у нее задрался и, прежде чем она его поправила, глаза мои полезли из орбит.
— А ты знаешь, я и думать не думала, что снова увижу тебя, — сказала она, положив подбородок на ободок бокала с виски со льдом. — Я думала, ты один из этих заезжих гастролеров — побаловались, и до свидания.
— Я?! Побаловались — и до свидания?! О нет, ты глубоко ошибаешься. Наоборот, я из тех, от кого трудно избавиться.
— Ну еще бы: пока ведь я в новинку, — с некоторой горечью сказала она. — Как напиток, в порядке?
— Отменный. — Я вытянул ноги и зевнул. Я до того размяк, что мне хотелось забраться поглубже в какую-нибудь нору и спрятаться там. — Сколько ты еще собираешься ходить за этой девицей Кросби?
Я подбросил это небрежно, но она тут же кинула на меня резкий удивленный взгляд.
— Сиделки никогда не говорят о своих больных, — чопорно ответила она и отпила немного из своего бокала.
— Если только у них нет для этого основательной причины, — заметил я. — Нет, серьезно, ты не хотела бы поменять работу? Я мог бы тебе помочь.
— Еще как бы хотела! Моя теперешняя работа мне страшно надоела. Да и как называть ее работой, если мне совершенно нечего делать.
— Ну да, оставь. Что-то же приходится делать.
Она покачала головой, хотела что-то сказать, потом передумала.
Я ждал.
— А что у тебя-то за работа? — спросила она. — Ты хочешь, чтобы тебя понянчили?
— Для меня бы не было ничего приятнее. Нет, речь не обо мне. Об одном моем друге. У него легочная недостаточность, в очень тяжелой форме, и он хочет, чтобы его подбадривала симпатичная сиделка. Денег у него хватает. Я мог бы замолвить за тебя словечко, если хочешь.
Она подумала, нахмурившись, потом покачала головой.
— Ничего не получится. Я-то хотела бы, но есть трудности.
— Какие могут быть трудности? Ассоциация медсестер все устроит.
— Я нанималась не через Ассоциацию.
— Тем проще, разве нет? Если ты свободная…
— Я законтрактована доктором Сэлзером. У него санаторий на бульваре Футхилл. Возможно, ты о нем слышал.
Я кивнул.
— Сэлзер — доктор Морин?
— Да. По крайней мере я так думаю. Он и близко к ней не подходит.
— Тогда кто же его ассистент?
— К ней никто не подходит.
— Странно, не правда ли?
— А тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов?
Я улыбнулся ей.
— Просто я любопытный. Неужто она настолько плоха, что ей даже не нужен доктор?
Она посмотрела на меня.
— Между нами говоря, я не знаю. Я ее не видела.
Я резко выпрямился в кресле, расплескав виски.
— Ты ее никогда не видела?! Что ты хочешь этим сказать? Ты же за ней ходишь, разве нет?
— Мне не следует говорить об этом, но это меня очень тревожит, и я должна хоть кому-то рассказать. Обещай мне, что дальше тебя это не пойдет.
— Да кому мне рассказывать? Ты хочешь сказать, Морин Кросби ты и в глаза сроду не видела?
— Совершенно верно. Сиделка Флеминг не пускает меня в комнату больной. Моя работа заключается в том, чтобы отвлекать посетителей, а теперь, когда туда вообще никто не приходит, мне и вовсе нечего делать.
— Чем же ты в таком случае занимаешься? Ночью-то?
— А ничем. Просто сплю в доме. Если звонит телефон, мне полагается отвечать на него, но он никогда не звонит.
— Ты, безусловно, заглядывала в комнату Морин, когда сестры Флеминг нет поблизости?
— Да нет, не заглядывала. Дверь держат запертой. Готова спорить, что ее даже нет в доме.
— А где же в таком случае она могла бы быть? — спросил я, подаваясь вперед и даже не пытаясь скрыть своего возбуждения.
— Если то, что говорит Флеминг, правда, тогда она может быть в санатории.
— А что говорит сестра Флеминг?
— Я же сказала тебе: ее лечат от наркотиков.
— Если она в санатории, тогда зачем же весь этот обман? Почему прямо не сказать, что она там? Зачем приставлять двух сиделок и делать вид, что есть комната больной?
— Братец, если бы я знала, я бы тебе сказала, — ответила сиделка Гэрни и допила свое виски. — Чертовски забавно, но стоит только нам сойтись вместе, как мы начинаем говорить о Морин Кросби.
— Ну, не все же время мы о ней говорим, — сказал я, вставая. — Есть ли какая-нибудь причина, почему ты не можешь уйти от Сэлзера?