Страница 7 из 35
Внезапно в зеркале появились две фигуры, и Лидия Алексеевна радостно вспыхнула. Один - коренастый, бородатый Суворин - воротила журнального мира, а рядом с ним молодое, милое лицо Чехова. Губы его слегка шевелились: он что-то говорил спутнику, потом поднял руку и откинул со лба непослушную прядь волос. Лидия Алексеевна смятенно скрылась в гостиной, где был накрыт длинный стол, а Чехов и Суворин прошли в столовую, где должен был начаться молебен.
Когда из столовой послышалось пение, она осторожно вмешалась в толпу гостей. Пока служили и пели, она всё время видела высокого Чехова, стараясь угадать, помнит ли он её, их давнюю встречу, и то чувство, "необъяснимое и нереальное", охватившее их тогда. Обоих - она не сомневалась. "Возникнет ли опять между нами та близость, которая три года назад так ярко осветила мою душу?" - тревожно спрашивала она.
Когда по окончании и молебна гости стали перемещаться в гостиную к пиршественному столу, они столкнулись в толпе и тут же обрадовано протянули друг другу руки.
- Я не ожидала вас увидеть, - сказала она. Это было неправдой, ног вышло само собой.
- А я ожидал, - улыбнулся он. - И, знаете что? Мы опять сядем рядом, как тогда .Согласны?
Она не могла отвести глаз от его улыбки. Они прошли в гостиную позади всех.
- Как хорошо бы нам сесть вон там, у окна, - сказал он, оглядываясь. - Вы не находите?
- Хорошо, но не позволят. Вас обязательно посадят по чину, к сонму светил, поближе к юбиляру.
- А я упрусь. Не поддамся.
Она дала увлечь себя в облюбованный уголок.
- А где же Антон Павлович? - раздался громкий голос Худякова. - Антон Павлович, позвольте просить вас к столу.
Надежда Алексеевна, заметив рядом с Чеховым сестру, попыталась удержать мужа, но Худеков уже направлялся к ним.
- Ах, вот где он! И вашей даме место у стола рядом с вами найдётся.
- Да пусть как хотят, - решительно вмешалась Надежда Алексеевна. - Серёжа, оставь, если им там больше нравится.
Засмеявшись, Худеков вернулся на своё место во главе стола.
Лидия Алексеевна была счастлива. Не зная от радостного смущения, что сказать, она попыталась спросить о каком-то пустяке. Не ответив, он заговорил совсем о другом.
- Не кажется ли вам, что когда мы встретились три года назад, мы не познакомились, а нашли друг друга после долгой разлуки?
- Да... - растерянно пробормотала она. Её смутил не только вопрос: в дверях стоял муж.
- Конечно, да, - уверенно продолжал он. - Такое чувство могло быть только взаимным. Я испытал его впервые и не мог забыть. Чувство давней близости. И мне странно, что я мало знаю о вас, а вы обо мне.
- Почему странно? - осведомилась она, наблюдая, как сестра усаживает Авилова к столу. - Разлука была долгой. Ведь мы были знакомы не в настоящей, а в какой-то давно забытой жизни.
Помолчав, он улыбнулся:
- А кем же мы приходились тогда друг другу?
- Только не муж и жена, - испуганно затрясла она головой. Издали на неё недовольно глядел Авилов.
- Но мы любили друг друга? - засмеялся Чехов. - Как вы думаете? Мы были молоды... и мы погибли... например, при кораблекрушении?
- Да, да... - поддержала она игру. - Мне даже что-то вспоминается.
- Мы долго боролись с волнами. Вы держались рукой за мою шею.
- Это я от растерянности. Я плавать не умею. Значит, я вас и потопила.
- Я тоже плавать не мастер. Наверно, мы оба пошли ко дну.
Заметив, как ловко Надя отвлекла Авилова от созерцания их уединения, Лидия Алексеевна перевела дух.
- Я не в претензии. Что было, то прошло. Встретились же мы теперь, как друзья.
- И вы продолжаете мне доверять? - заглянул он ей в лицо. Может быть, он хотел спросить - "Продолжаете любить?"
Тут к ним кто-то подошёл. Присутствовавшие не забывали про Антона Павловича. Его часто окликали, о чём-то спрашивали, обращались с комплиментами. Одним словом, не давали разговаривать.
- Какая конфетка ваш последний рассказ! - воскликнул один гость.
"Конфетка" рассмешила, и оба принялись смеяться. Чувствуя себя свободной и счастливой, как никогда, она порывисто призналась:
- А как я вас ждала! Как ждала! Когда ещё жила в Москве, на Плющихе. Когда не была замужем.
- Ждали? - Он перестал смеяться.- Почему?
Вконец осмелев, она рассказала, как однажды товарищ брата Попов хвастал, что знаком с Антошей Чехонте и даже обещал привести его к Страховым.
- Но вы не пришли, - вздохнула она.
Помолчав, он серьёзно произнёс:
- Скажите этому Попову, которого я совершенно не знаю, что он мой злейший враг.
Да, встретиться не получилось. "Когда не была замужем".
Московские воспоминания, раз возникнув а разговоре, повлекли за собой множество тем - "Русская мысль", где он печатался, Гольцева, которого Антон Павлович хорошо знал и ценил как редактора и как человека. Им всё время мешали, подходили с шампанским и предлагали чокнуться. Чехов вынужден был вставать; откидывая волосы, он выслушивал похвалы и пожелания, а потом со вздохом облегчения садился. Лидия Алексеевна не удержалась от колкости:
- Вот она - слава.
- Да, чёрт бы её побрал. А ведь большинство ни строчки не прочли из того, что я написал. А вы читали?
Он пытливо заглянул ей в лицо, и она, внимательно смотря ему в глаза, кивнула. Да, читала; раздумывала над каждой строчкой. И её снова наполнило чувство бесконечной близости с этим человеком.
- А мне музыки сейчас хочется, - воскликнул он. - Вам сколько лет? - спросил неожиданно.
- Двадцать восемь.
- А мне тридцать два. Когда мы познакомились, нам было на три года меньше.
- Мне пока и двадцати восьми нет. Летом будет. Это муж часто набавляет мне года, я и привыкла. А когда мы могли, но не познакомились, мне было двадцать, а вам двадцать четыре.
Праздничный банкет тянулся долго, говорили речи, произносили тосты, аплодировали, чокались и целовались, но для Лидии Алексеевны время летело незаметно. Чехов расспрашивал её о жизни, а когда узнал, что она по-прежнему пишет, просил обязательно показать ему рукописи. Она так давно мечтала найти учителя, и вот судьба посылала ей самого лучшего!
Наверно, они проговорили бы до конца обеда, если бы она не заметила своего мужа, пробиравшегося к ним, не спуская глаз с жены. Заметил его и Чехов, сразу догадавшись, кто это.
- Я еду домой. А ты? - Подойдя, сухо сообщил Михаил.
Он был очень не в духе, но у неё хватило смелости сказать, что она останется.
- Это мой муж, Михаил Фёдорович Авилов, - начала она представление.
Мужчины молча пожали друг другу руки; Авилов - с враждебным лицом. Чехов, попытавшись сначала улыбнуться, гордо откинул голову. Оба так и не сказали друг другу ни слова. Больше не взглянув на жену, Михаил быстро ушёл.
Банкет шёл к концу, и вскоре гости стали расходиться. Надежда Алексеевна, обняв сестру, увела её за собой.
- Я так тебе благодарна, - пробормотала Лидия Алексеевна.
- Можешь ничего не говорить, - остановила её сестра.
- Миша не в духе...
- Побудь ещё у нас.
- Всё равно придётся возвращаться.
Дома её ожидала гроза. Муж высказал всё, что он думал о её поведении. Не сесть за общий стол, там где ей было назначено! Уединиться с беллетристом и весь обед, не замечая мужа, болтать и кокетничать, как ни в чём не бывало! Стыд и позор!
- Ты поставила меня в нелепое положение, - кричал он. - О тебе будут теперь судачить. И это мать семейства, почти тридцатилетняя женщина с тремя детьми!
Она молчала.
Перед поездкой в Петербург Чехов подумывал, не снять ли где-нибудь в глухом углу, поближе к Лейкину, комнату и не пожить ли там с полгода? Но всё пошло не так, как было задумано. Множество знакомцев, требовавших внимания, не оставляли времени подумать о себе. Едва отгуляв на юбилее у Худековых, на другой день он с весёлой ватагой приятелей разъезжал по всяким "Аркадиям" до четырёх утра. На следующий день он заболел: кашель, жар и всё сопутствующее. У Сувориных, его гостеприимцев, все болели "инфлюэнцей", так что ему пришлось ещё и лечить, - даже гувернантку, ухитрившуюся упасть со шкафа. А через день именины Щеглова, давнего приятеля, на которых надо непременно побывать. И, несмотря на нездоровье, он посетил "милого Жана", у которого было весело и снова много пили по привычке литераторов. Впрочем, спиртное на него не действовало. По его предложению, в Татьянин день решили снова собраться вместе, где будут только беллетристы. Ему по-прежнему нездоровилось, но обед беллетристов состоялся в намеченный срок и прошёл весело, положив начало традиции встречаться каждый год. Все последующие дни он отказывался от многочисленных приглашений, ссылаясь на нездоровье, а на самом деле, как признавался, "всё ходил и нюхал, где достать деньги".