Под чужой личиной

Продавец расплылся в еще более широкой улыбке, радостно потирая друг о дружку вспотевшие ладони. Моему кошельку его улыбочка не сулила ничего хорошего.

- О, госпожа волшебница, вы просто знаток! – нагло соврал он, под локоток уводя меня к кассе. – Этот клинок – настоящее достояние нашего мира, я искренне счастлив, что он попал именно в ваши руки (“Еще бы, – прокралась мне в голову едкая мысль, – кто-нибудь другой просто из страха обошел бы этот меч стороной от греха подальше Из достоверных источников мне известно, что меч этот зачарован от проигрышей в битве, – возбужденно сопел он мне на ухо, как бы ненавязчиво кладя свою руку мне на талию. Я ловко вывернулась из хлипких объятий, встала чуть в стороне и, вынув клинок из ножен, принялась скептически рассматривать его со всех сторон:

- Волшебный, говоришь... хм, надо проверить, – я прищелкнула пальцами, выбивая из них обжигающие искры и “ворожа” над лезвием. Торговец с открытым ртом наблюдал за моими манипуляциями, резко меняясь в лице.

- Странно, ничего подобного вашим словам не чувствую, – я со вздохом вернула меч обратно в ножны. – Может, вас обманули?

- Да-да! Наверняка, вы правы! Совсем никому теперь верить нельзя, госпожа чародейка! Видно, рушится наш мир, – наигранно сокрушался продавец, пока я доставала из кошеля деньги.

- Ты даже не знаешь, насколько прав, – мягкий баритон за спиной заставил меня вздрогнуть. Монеты со звоном посыпались на пол. Чертыхнувшись себе под нос, я потоком зачерпнула все, что лежало на полу в обозримом квадрате, и вывалила на кассовый столик.

Увидев это, торговец вновь изменил цвет своего лица с бледно-пшеничного на нежно-салатовый.

А что? Сам виноват. Надо чаще убираться в лавке.

Интересно только, что его настолько удивило: гора пыли, в которой напрочь затерялся пяток серебряных монет, или та дохлая крыса, венчавшая гору грязи?

Когда мы с Эрафэном покидали магазинчик и его слабонервного торговца, провожающего нас облегченным взором, я случайно врезалась плечом в некого сухопарого господина лет сорока с пепельными коротко остриженными волосами. Все бы ничего – извиниться и идти дальше, – но мужчина отчего-то надолго задержал взгляд своих колючих серебристых глаз на моем лице, словно силясь вспомнить. Странное дело, но мне он тоже показался слабо знакомым, только ни имя, ни место, где я могла с ним видеться, в моей бедовой голове не всплыло.

Может быть, я что-то и вспомнила бы, но мой проводник нахально увел меня, крепко вцепившись в запястье, так что возможности побега я лишилась окончательно.

- Сколько лет вы на службе? – поинтересовался Раф, лихо наматывая на вилку восточную лапшу, привезенную с островов.

- Два года, – впервые за весь наш немалый разговор честно ответила я, отпивая глоток терпкого кофе. В этой корчме, предпочитающей кормить посетителей неместной пищей, мой напарник считался завсегдатаем, хотя в сам городок наведывался довольно редко. И исключительно по делам. Как и в этот раз.

- Нравится?

- Не очень.

- Почему? – казалось, он искренне удивился. Действительно считает эту работу раем на земле?

- Платят мало, – буркнула я первое, что пришло на ум, и временно загородилась от нескончаемого потока вопросов, с умным выражение лица тщательно пережевывая пирожок с грибами.

- Плохая отмазка, – он легко вырвал из моих рук еще пару печеных изделий, которыми я хотела закрыть себе рот, и нагло убрал их на соседний столик, где на них, как стервятники на падаль, тут же набросились два здоровенных тролля. Как только они друг друга не поубивали – ума не приложу!

- Уж какая есть, – нехотя проглотив последний кусочек, я начисто лишилась защиты. Пришлось поддерживать “светскую” беседу.

Нет, в целом, парень был довольно не плох, вот только к наличию какой-либо тайны он относится с таким недоверием, что не рассказать – чревато.

- А вы хоть раз видели... его? – наконец, решилась я задать вопрос, мучавший меня все эти два года. Сир я замучила им до такой степени, что, едва услыхав из моих уст о Хозяине, она картинно лишалась чувств, долго лежа на ковре в неудобной позе.

- Кого? – не понял Эрафэн, уставившись на меня проникновенным взором своим умопомрачительно синих глаз. Я резко крутанула головой, отгоняя видение.

- Хозяина, – пояснила я. Он криво усмехнулся, ненадолго замолчав, словно бы обдумывая, что именно мне сказать – правду или хорошо отрепетированную ложь.

- Давайте перейдем на “ты”, так будет проще и для работы, и для... – он замялся на мгновение. – В общем, будет легче общаться.

Я хитро ухмыльнулась, отыскав в его словах непозволительный намек отнюдь не к деловому сотрудничеству, но согласно кивнула.

- Вот и отличненько, – парень обрадовано потер руки и вновь принялся за еду.

Я нахально кашлянула ему прямо в лицо, привлекая к себе должное внимание.

- Ты ничего не забыл?

- Ты это о чем?

- Так ты видел Хозяина или нет?

- Какого хозяина? – он совсем по-девичьи затрепетал ресницами.

- Того, который тебя нанимал! Не прикидывайся! – мое терпение, а с ним и редкая вежливость стремительно таяли. Когда злость достигнет своего апогея, боюсь, мне придется искать нового проводника – этот не доживет до начала путешествия.

- А, ты про этого хозяина, – Эрафэн сделал вид, что задумался, растягивая слова. – Нет, я даже не знаю, как он выглядит, – решился-таки соврать он.

Я с минуту побуравила его недоверчивым взглядом, но, так и не добившись покаяния, занялась недоеденной курицей, когда к нашему столику неслышно подошел тот самый мужчина, что встретился мне у оружейной.

- Можно присесть? – чуть хрипловатый голос был приятен для слуха, да и на явственного разбойника человек не походил, так что я величественно кивнула ему на соседний стул.

- Вам что-то нужно? – спокойно поинтересовалась я, отодвигая измученную куриную ножку. Видимо, закончить с обедом мне сегодня не дадут.

- Пожалуй, – уклончиво ответил наемник, подзывая разносчицу с пивом. Тяпнул с полупустого подноса самое темное, кинул серебрушку, добротно отхлебнул и с ироничной улыбкой осмотрел меня с макушки до затерявшихся под столом сапог.

- Что именно, смею я поинтересоваться? – нет, ну почему я его не прогнала? Сразу же видно – наемник, очевидно даже бывший охотник, а совести у них нет и в помине. На что я только надеюсь?

- У меня странное чувство, но, кажется, вы собираетесь в некий поход, не так ли? – серебряные глаза плутовато блеснули.

- Даже если и так – вам-то какое дело? – вежливость сменила настороженность, резко перерастающая в грубость, а с ней в скором времени, если он продолжит в том же духе, может, и в драку.

- Я хотел бы поучаствовать. Вы не против?

Я была против. И еще как. Но вместо этого зачем-то спросила, чуть наклоняя голову и вглядываясь в его лицо:

- Как ваше имя, уважаемый?

Воин ухмыльнулся.

- Мореус, юная леди. Так вы согласны?

- Я подумаю, – заверила я его, подымаясь из-за стола. Имя... Даже имя мне показалось знакомым. И его голос... Вот леший, что это значит?!

Я небрежно схватила за шиворот упирающегося Рафа, все это время сосредоточенно занимавшегося набиванием своего желудка, с силой встряхнула и поставила на подкашивающиеся от долгого сидения ноги.

- Идем, – коротко бросила я, когда проводник стал нервно копаться в поясной сумке в поисках кошеля. Щелчок пальцами – и из ниоткуда в моих руках появилась золотая монета, которую я с притворным вздохом медленно положила на стол, украдкой поглядывая на Мореуса. Двуликая, откуда же я его знаю?!

Наемник проводил нас с Рафом спокойным безучастным взглядом, но я еще долго чувствовала его стороннее присутствие. Казалось, только оглянешься – и он окажется позади. Вот воображение разыгралось-то!

И все же пару раз я ненароком обернулась, но, не заметив ничего необычного, пошла домой собирать вещи в путь.

ГЛАВА 2.

Проснулась я на рассвете, с запоздалыми петухами. Видно, как и я поздно легли. Долго ворочалась в постели, но сон так и не вернулся. Пришлось через силу размыкать слипшиеся веки, вылезать из-под уютного одеяла, свешивать ноги с кровати в тщетной попытке на ощупь, а, точнее, на пинание окружающего пространства, отыскать тапки, случайно задеть большим пальцем левой ноги раскрытую створку бельевого шкафа, заорать от обидной ноющей боли и невозможности без предварительной разминки подуть на ушибленный орган и, разумеется, неотвратимо проснуться от этих жутких, леденящих кровь событий.