Накануне

Рыжебородый подозвал Мартьянова:

- Слушай. Я сейчас выеду в город, на комендантской машине. На время отсутствия ты примешь у меня полномочия как единственный, кроме меня, представитель Совета.

- То есть как понять? - спросил, подтягиваясь по строевой привычке, Мартьянов. - Один поедешь? А семеновцы и пулеметчики?

- Пока останутся здесь, - ответил рыжебородый, следя глазами за солдатами, составлявшими ружья в козлы на платформе. - Гарнизон, сам знаешь, ненадежен: в секции у нас делегаты только 2-го Стрелкового были единственный в Царском революционный полк. А остальные - черт их знает, что думают. Если пойдем ко дворцу походным порядком, - еще обстреляют нас, не разобравшись, в чем дело. Пробиваться придется, - и риск есть, что царя тем временем увезут. Я решил попробовать изнутри дворец захватить: поднять внутренний караул, - там в наряд полагается целый батальон.

- В одиночку? - сомнительно покачал головою Мартьянов. - Не подходяще, по-моему. При таком случае надо народную силу показать. Чтобы вкруг дворца штыки - лесом. Я бы артиллерию привел, честное слово, броневики... Чтобы весь мир видел, какая за Советом сила.

- Сила больше почувствуется, - возразил рыжебородый, - если я один пойду. Пробьюсь не оружием, а именем одним Совета депутатов, именем революции.

Мартьянов прищурил чуть насмешливо глаз:

- Не обидься - я к тебе с полным уважением, а только... что-то это, извини, на роман похоже... Кабы бить нечем: с нами войск, смотри, не то что дворец, - Варшаву взять можно... А ты хочешь - один. Да и не дойдешь, все одно заарестуют, ежели вовсе не убьют зазря.

- Не посмеют, - уверенно сказал рыжебородый. - Я их знаю. Ни за что не посмеют. А если бы и случилось, - так для этого я тебе и передаю полномочия. Засеки время. Если через час не вернусь или не дам знать о себе, - двинь наших к казармам 2-го Стрелкового, подыми полк и с ним вместе - в Александровский дворец: цари там. Все семеро: Николай, Александра, пятеро потомства. И действуй.

- По обстоятельствам? - весело спросил Мартьянов. - Как ты объяснял: арест на месте - или просто на месте, если выручка будет. Может, товарищ, прямо с того конца и начать?

- Никак, - покачал головой рыжебородый. - Сейчас - не ко времени было бы, и политически - даже во вред. Только в самом крайнем случае... А теперь позови, пожалуйста, офицеров. Я официально командование передам.

Мартьянов поморщился.

- А они слушаться будут?

- Это уж твое дело, чтоб слушались, - неожиданно сухо сказал комиссар и, вынув браунинг из кобуры, опустил его в карман тулупа рукояткой наружу, под самую руку.

Глава 65

Подземелье

Часовой у наглухо припертых железных ворот, в правом крыле дворца, видимо, опознав комендантский автомобиль, подошел на вызов, дружелюбно похлопал по крылу машины, но пропустить внутрь, за решетку, отказался наотрез: инструкция не дозволяет.

- Ты что - со вчерашнего дня на службе? - строго сказал, слезая, рыжебородый. - Устава не знаешь! Вызови караульного начальника. Ты какого полка?

Солдат моргнул испуганно. Никак черт начальство нанес. Тулуп неказистый, он по тулупу определил - оттого и заговорил попросту, не по-служебному, - тем более сейчас свобода, а погоны, гляди, оказались полковничьи. И борода как у черта-дьявола - рыжая.

- Сводно-гвардейского, ваше высокородие. Десятой роты.

Он торопливо дал тревожный звонок. И тотчас почти с крыльца, из-под арки, поеживаясь от сразу охватившего февральского мокротного холодка, сбежал в новеньких лаковых сапогах, в щегольской легкой шинельке прапорщик.

Вышел за калитку, откозырнул с должной к штаб-офицеру почтительностью. Но при первых словах рыжебородого лицо дрогнуло и вытянулось.

- Пропустить? Виноват, господин полковник, абсолютно невозможно: командующий округом генерал Корнилов воспретил категорически, кроме как по личному его приказанию. И долг службы...

- Я имею задание государственной важности, - оборвал рыжебородый. Не здесь же на морозе мне объяснять вам, что и зачем... А насчет долга службы - простите, прапорщик, - не мне у вас, а вам у меня учиться.

Он толкнул калитку и шагнул через железный порог, мимо офицера. Семь ступеней крыльца, заледенелых. Часовой раскрыл перед полковником дверь. Комната казарменного типа, на лавках солдаты: наружный караул.

- Встать! Смирно!

Догнавший рыжебородого прапорщик пробормотал:

- Сюда, в эту дверь, господин полковник.

Вторая комната - дежурная офицерская, очевидно. Койка у стены, стол, два телефона, устав караульной службы на видном месте. Полковник достал из кармана сложенную бумажку, протянул прапорщику.

Мандат. На бланке Исполнительного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 9 марта 1917 года.

"По получении сего... немедленно отправиться в Царское Село и принять всю гражданскую и военную власть для выполнения порученного вам особо важного государственного акта".

Подписи - председателя Исполнительного комитета Чхеидзе и секретаря. Но печать - странная какая-то, как будто бы самодельная, и номера исходящего нет... И нет визы не только генерала Корнилова, но хотя бы Временного правительства. Да и быть не может, если... "принять власть"... Это же значит: "власть Совета" против власти правительства. Арестовать?.. Револьвер - в кармане, рукояткой наружу... Вырвать? Не даст.

- Ознакомились? - сказал рыжебородый и взял из рук прапорщика бланк. - Потрудитесь провести меня во внутренний караул.

- Сейчас, - быстро, с готовностью ответил, радуясь блеснувшей удачной мысли, дежурный. - Но я сам не могу отлучиться... Разрешите вызвать дворцового коменданта. Одна минута. По внутреннему телефону.

Комендант, ротмистр лейб-гвардии уланского ее величества полка, фон-Коцебу, появился, действительно, уже через несколько минут, неправдоподобно - для кавалериста - коротконогий и круглый, усатый, подфабренный, вихляющий задом под фалдочками кургузого вицмундира.

Прапорщик доложил, заикаясь и делая знаки глазами. Коцебу, похмыкивая носом, прочел документ, смерил рыжебородого злым и опасливым взглядом.

- Кто вы такой? Вы ж не полковник: никогда не поверю, чтобы штаб-офицер российской армии мог принимать приказания от... банды, присвоившей себе звание какого-то там... Совета. Во внутренний? Ничего подобного: в арестантское помещение. Караул!