Победитель получает...

— Больше никто из нас не чувствует себя в безопасности — даже днём, когда все смерты спят. В Извилистой Норе — к северу отсюда, ребёнок подобрал маленького синехвостого летуна. Это было как раз тогда, когда синехвостые учатся летать и, случается, падают. Когда летуна увидели взрослые, что-то показалось им подозрительным, и он начал меняться. Тогда лесовики вспомнили о бездушных оборотнях, а потом, в недобрую минуту, и о смертах, и оборотень стал смертом и кинулся на детей…

— К счастью, охотники были рядом и вовремя поймали его сетью, иначе могла приключиться большая беда… А однажды молодой лесовик из Глубокой Норы со страху представил что-то невиданное — огромное и жуткое — и оборотень стал таким и едва не затоптал его…

— Мы не знаем, что нам дальше делать, ведь становится всё хуже. Оборотней непросто поймать, и мы теперь только и делаем, что ищем и ловим их, охраняем детей сильнее, чем прежде, строим новые норы, устраиваем новые мшистые поля, взамен погубленных.

— В этом году будет плохой урожай — некому ухаживать за мшистыми полями, некому собирать плоды и орехи. Скоро пильщики начнут вить гнёзда на зиму, но мы не знаем, что с ними делать. Будет ли их снова слишком много или слишком мало? Что бы мы ни делали, становится только хуже…

— Уже во многих Норах говорят, что надо уничтожать оборотней огнём, как уничтожают ветки, поражённые сухой гнилью, чтобы болезнь не погубила других деревьев. Говорят, что оборотни бездушны, и значит Великий Дух Жизни не прогневается на нас за это… Они считают, что тогда другие оборотни испугаются и не пойдут к нам.

— Но как могут они испугаться, если они действительно бездушны? — Мудр сокрушённо покачал головой. — Если бы знать наверняка… Если у них есть страх, значит они ощущают боль, хотят жить, как все живые существа, созданные Духом Жизни. А если не стремятся они сохранить свою жизнь и не чувствуют боли, тогда мы напугаем только самих себя и нанесём урон нашим душам, потому что не знаем мы точно — бездушны они или нет.

— И ещё… мне кажется, что не по своей воле идут они к нам и не дают нам покоя… — Мудр опустил голову, словно ему было неудобно за это последнее предположение и он ожидал, что его поднимут на смех.

— И ничего не кажется! — фыркнул Куся. — Конечно, не по своей!

Мудр вздрогнул, посмотрел на Кусю, на Машу.

— Он говорит, что вам не кажется, они и правда не по своей воле идут, — перевела Маша.

— А по чьей? — оживлённо спросил лесовик.

Куся потряс головой и отвернулся.

— Он не знает, — вздохнула Маша. — Просто чувствует, а раз чувствует, значит так и есть, — добавила она, подумав.

Куся благодарно покосился на неё одним глазом.

— Ими повелевает Дух Мёртвого Леса, — прошептал Мудр. — Что нам делать? Можно ли его задобрить?

— Вряд ли, — пробормотала Маша.

— Я тоже так думаю, — сказал Мудр задумчиво, — ведь он ненавидит даже своих детей…

— Не дети они ему, а жертвы! — вдруг вскинулась Маша.

Вообще-то она собиралась сказать, что ничего не знает — ведь это было правдой. Но слова сами собой вырвались, и в тот миг она была твёрдо уверена в своей правоте. Но миг прошёл, и уверенность растаяла вместе с ним.

— Ты многое знаешь, — удовлетворённо констатировал Мудр, а Маша удручённо подумала, что слово — не синехвостый летун: вылетело, и ничего уже не докажешь.

Теперь Мудр уверен, что она не то что многое, а вообще чуть ли не всё знает! Маша всё же открыла рот, намереваясь честно объявить о своём незнании, и… снова закрыла.

Во-первых, теперь в это никто не поверит; а во-вторых, в глубине души в это не верит даже она сама, потому что в этой самой глубине Маша была убеждена, что и здесь за всем стоят Безликие, а “Мёртвый Лес” наверняка по их воле “вырастили” серые, и они же управляют оборотнями.

Игра, в которую она, по дурости своей, влезла, — досужее развлечение Безликих или кого-то из их слуг. И все миры, в которые её забрасывают, так или иначе связаны с ними.

Первый — порабощён полностью, если не считать несчастных, обитающих под свалкой. Во втором они прельстили вождя говорящих и уже начали свои мерзкие эксперименты. Третий мир готов пасть к их ногам — мятеж подавлен…

И сюда, к этим добрым, трудолюбивым барсукам-лесовикам, наверняка они же протянули свои липкие лапы… Донимают, не дают им покоя, пакостят и пугают. Но зачем? Зачем им это нужно? Для чего такие сложности?.. Может быть… Догадка вспыхнула, словно фейерверк, рассыпавшись в темноте неведения яркими жалящими искрами…

========== Глава 49. Кристалл ==========

— Ты многое знаешь, — удовлетворённо констатировал Мудр.

— Я… только догадываюсь… кое о чём… И я ни в чём не уверена вообще-то, — наконец нашла нужные слова Маша, успевшая за пару секунд подумать о многом, но так и не сумевшая как следует ухватить за яркий хвост важную догадку — зачем Безликим и серым все эти мелкие и крупные пакости, что они устраивают лесовикам.

Мудр чуть склонил голову, как бы давая понять, что принимает её слова к сведению.

— И всё же я вижу, что ты знаешь больше нас. Или, может быть, лучше нас способна понять то, что мы видим… Видим, а понять — не можем. Я верю тебе и твоему другу, — Мудр вежливо кивнул Кусе.

Кото-мышь с достоинством качнул хохолком в ответ.

— Я открою вам кое-что, — задумчиво произнёс лесовик. — Я надеюсь, что от этого не станет хуже… Кто-то должен принять решение, и решать придётся мне, потому что у нас очень мало времени… — он словно сам себя уговаривал.

Маша и Куся притихли, ожидая результата: уговорит или нет?

— Много урожаев, много зим тому назад к нам уже приходили гости из другого мира. Они были добры к нам и мы приняли их с добром.

— Серые такие? — не удержавшись, сердито мявкнул Куся.

Маша хотела перевести его вопрос, но, похоже, её загадочный модуль-переводчик теперь распространил своё действие и на кото-мыша.

— Нет… — удивлённо протянул Мудр. — У них была светлая кожа без шерсти, как у плывунов, как у тебя, — Мудр протянул лапу и осторожно коснулся Машиной руки. — Шерсть только на голове — тоже как у тебя.

Куся облегчённо выдохнул. У серых шерсти не было. Но тут же снова насторожился: это ещё ничего не значит. Они могли замаскироваться или прислать кого-то вместо себя.

— Гости из другого мира оставили нам подарок — большой красивый кристалл. Они сказали, что придут нам на помощь, если случится беда, что защитят нас, если из другого мира придут враги. Гости скзали, что услышат всё, что мы скажем кристаллу, и мы рассказывали ему, как идёт наша жизнь: хорош ли урожай, родились ли дети, сурова ли зима… Мы говорили со своими друзьями из далёкого мира. Они сказали, что им это важно, что они желают нам добра. И мы поверили, — Мудр замолчал, смотрел задумчиво.

— А теперь не верите? — спросила Маша. — Вы не рассказали кристаллу о своих бедах?

— Мы не успели. Его похитили у нас, когда всё это началось, — ещё в первый год, когда Мёртвый Лес рос, а на наши деревья обрушились пильщики. Кристалл хранился в Норе, что у Большой Реки, — далеко отсюда. Когда от нас пришли недобрые вести, они передали нам, что кристалл исчез. Они были растеряны. Думали на плывунов. Плывунам очень нравился кристалл, они всегда собирались у берега, когда его выносили… Поругались мы тогда с плывунами из-за этого… А они, скорее всего, ни при чём. Потом-то стали думать на бездушных. И сейчас я так думаю. Наверное, они украли кристалл, унесли его в Мёртвый Лес… Мы должны его вернуть. Может быть, наши далёкие друзья тогда услышат нас, как обещали. Они говорили, что из других миров может прийти опасность, просили сразу рассказать им, обещали помочь, защитить…

Маша посмотрела на Кусю. Он задумчиво шевелил ушами и сяжками, словно хотел уловить нечто в едва заметном дыхании ленивого лесного воздуха.

— Кристалл… красивый… — пробормотал он. — Может быть, и правда… Фоому тоже давали нам кристалл… Красивый — переливчатый такой… А когда вождь с серыми сговорился, кристалла найти не могли… Вождь сказал: пропал. А я так думаю, что он его серым отдал!