Победитель получает...

— Однако… слухи разносятся быстро. И многие сочли моё молчание признанием и подтверждением воплощения Тёмной Владычицы, ради которого мы приложили столько усилий. Одни признают мой успех, другие же… позволяют себе усомниться… Высший жрец алтаря Безликих Повелителей пожелал лично убедиться в том, что я… не ошиблась, — злобное шипение, в которое превратился голос Ядвы на последних словах, не оставляло сомнений: её отношения с упомянутым жрецом далеки от безоблачных.

Жрица ещё некоторое время пыталась и запутать, и запугать невольную самозванку, а заодно выяснить, откуда же та всё-таки взялась, как попала в закрытый Тайный Зал, который могут открыть лишь Высшие жрецы, что за странная одежда на ней была и где она взяла этого, ещё более странного зверя. Но Маша лишь загадочно улыбалась и молчала.

Из слов жрицы ей удалось понять, что между Ядвой и Высшим жрецом алтаря Безликих, Алканом, существует давнее яростное соперничество, если не сказать вражда. Формально Алкан занимает более высокое положение, так как Безликие, которым он служит, намного могущественнее Тёмной Владычицы, которой служит Ядва.

С другой стороны, Тёмная ближе к миру людей, и потому её влияние более заметно, а воплощение — более вероятно. Хотя Алкан и пытается доказать, что ему удастся вернуть в наш мир Безликих, некогда властвовавших над всем Мирозданием. Они непременно вернут себе утраченное, а уж тогда — наградят своих верных слуг с немыслимой щедростью…

Алкан заявляет, что это может произойти очень скоро — чуть ли не со дня на день, и под этим предлогом требует всё больше внимания и жертв для своего алтаря и привилегий — для себя. Ядва же, как натура практическая, предполагает, что возвращения Безликих можно ждать всю жизнь и не дождаться.

Они, конечно же, непременно явятся, как только, по-русски говоря, рак на горе свистнет, а получить привилегии, почести и власть хочется уже сегодня. А тут такой случай!

Глуповатый Жард — Высший жрец алтаря Служителей, — нашёл в Тайном Зале девчонку в странной одежде с непонятным зверем и вообразил, что это воплощение Тёмной Владычицы, о каковом воплощении он частенько слышал как раз от Ядвы.

Жард же и растрезвонил об этом среди Высших жрецов и знати, а уж всех остальных, от простых жрецов и учеников до последних поломоек, оповестили сопровождавшие Жарда храмовые стражи и прислужники, до глубины души потрясённые Кусиным выступлением.

Стоит ли удивляться, что Ядва, ещё вчера сообразившая, что Маша никакая не Тёмная Владычица, просто не смогла найти в себе сил, чтобы отказаться от столь удачной возможности обойти всех соперников и заткнуть рты всем злопыхателям. Строго говоря, и сегодня ещё не поздно…

По крайней мере, Ядва пыталась убедить в этом Машу.

Может, с какой-нибудь наивной местной девушкой “из народа” у неё бы и получилось, но Маша живо представила себе, как зловредный Алкан и все его сторонники и прихлебатели будут потешаться над Ядвой, кланявшейся какой-то безродной девице, величавшей её госпожой, поселившей в своих покоях и вообще — только что ноги ей не целовавшей. Впрочем, молва запросто припишет Ядве и это, и многое другое — над спесивыми смеются особенно охотно.

Так что жрице тоже есть что терять, и теперь она очень даже заинтересована в том, чтобы Машу и Кусю и дальше считали гостями из потустороннего мира.

— Если будешь во всём слушаться меня, — шипела Ядва, — может быть тебе и твоему зверёнышу и удастся прожить несколько дней…

“Несколько дней”, — замирая подумала Маша. Ведь это именно то, что ей так нужно… Иногда лучше ни на что не рассчитывать, а надежда становится не подспорьем, а ловушкой. Маша не столько понимала это, сколько чувствовала.

Ядва всё-таки подцепила её на крючок, дав надежду, но рыбка не спешила глотать наживку и была готова сорваться в любой момент. Жрица видела это, хоть и не могла понять причин, и потому, угрожая и злобно сверкая глазами, всё же шла на уступки.

Ей так и не удалось заставить Машу надеть ритуальные одежды, расшитые тёмными символами. Пришлось приказать принести платье и накидку из чёрной ткани без всяких украшений и вернуть её собственные вещи. Последние были тщательно выстираны и выглажены; туфли, похоже, побывали в руках опытного сапожника и выглядели почти как новые.

Маша надела свои вещи, а платье и накидку натянула сверху, благо они были достаточно просторны и закрыты, чтобы скрыть всё лишнее, да и вообще — всё, кроме головы и кистей рук.

Определённо, Ядва оставила при себе свои сомнения в подлинности новоявленной владычицы… что и не удивительно. Она наверняка не хуже Маши знала, что скорость распространения слуха, опровергая все законы физики, превышает скорость распространения звука. Так что, все прочие жрицы и служанки своё отношение к Маше не изменили и всё так же трепетали от ужаса, готовые выполнить любой её приказ.

Ни малейшего удовольствия от их раболепия Маша не получала, но и изменить ничего не могла. Нельзя выходить из образа. Совсем скоро её ждёт новое испытание: встреча с Высшим жрецом Алканом.

Ядва ненавидит его, но, тем не менее, признаёт и ум, и силу, и хитрость своего соперника. Вероятно, он проницательнее и коварнее жрицы. Так как же она, Маша, сумеет ввести его в заблуждение, если с Ядвой не вышло?

Пока жрица торопливо инструктировала фальшивую Владычицу, Маша думала о том, что ей всего этого, во-первых, не запомнить, а во-вторых, не исполнить. Она обязательно что-нибудь перепутает или сделает не так. Кроме того, многим наставлениям Ядвы Маша просто не считала возможным последовать. Она не станет участвовать в тёмных ритуалах, не будет произносить слова, от которых сердце наливается тяжестью, а к горлу подступает тошнота.

Маша и Куся обменялись взглядами. В выражении морды кото-мыша отчётливо читалось отвращение, зелёные глаза смотрели презрительно. Маше хотелось верить, что они поняли друг друга и пришли к согласию.

“Попробуем сыграть в чужую игру по своим правилам. Страх и осторожность нам не помогут, не станут нашими союзниками. Только импровизация — одна на двоих. Прямо посмотрим врагам в глаза, а если наше выступление им не понравится, просто уйдём со сцены, пусть даже этот уход сократит и без того ничтожное расстояние до финала”.

А пока — занавес поднимается: в дверь стучат. Алкан уже здесь.

Маша встала. Куся лениво шевельнул крылом. Ядва замерла в почтительной позе, бросая на “Тёмную Владычицу” тревожные взгляды.

В ближайшие минуты жрице предстоит узнать, что режиссёр из неё не получился — актриса играет, как хочет, игнорируя все наставления и суфлёрские подсказки. Но спектакль уже начался, и незадачливому постановщику остаётся лишь смириться с ролью зрителя.

========== Глава 30. Алкан ==========

Ядва сама открыла дверь, и внутрь, суетливо кланяясь, вкатился эдакий добродушный дядюшка. Круглолицый, румяный, он лопотал что-то почтительное, глядя на Машу с бесхитростным восторгом, как ребёнок на леденец.

В своём мире и в других обстоятельствах Маша уверенно опознала бы в нём любителя пива и футбола, использующего гараж в качестве мужского клуба, а возлежание на диване перед теликом предпочитающего всем возможным видам культурного досуга вкупе с активным отдыхом.

Но перед ней был Высший жрец одного из самых тёмных и жестоких культов, а значит… Всё его добродушие и бесхитростность — много более, чем просто фикция, — и говорят не только о непревзойдённом актёрском мастерстве…

“Может, он какую-нибудь магию использует? — растерянно думала Маша. — Гипноз?” Она искала следы жестокости, коварства, любые признаки опасности на радостно улыбающемся лице, в маленьких голубых глазках, от которых разбегались лучики-морщинки — неопровержимое доказательство того, что улыбка здесь частый гость.

Нос картошкой, редеющие рыжеватые волосы — и ни проблеска хитрости.

Глуповат, любит хорошо поесть, выпить, приволокнуться за женщинами, если строгая жена отвернётся. У таких обычно бывают строгие жёны, крепко держащие в руках бразды правления. Мужу-то они и ни к чему — бразды эти, ему и так хорошо.