Страница 62 из 75
Она знала, что жива, она знала, что должна жить, и хотела этого. Пропасть не по чьему-то злому умыслу, не в результате нападения чудовища, а просто по недоразумению — казалось совершенно немыслимым и до невозможности обидным.
Как давно она здесь находится? Если миновал день, наступивший вслед за роковой для неё ночью, то нужно просто набраться терпения и ждать — вероятно, на рассвете за ней придут.
Но Ззия почему-то была уверена, что прошло совсем немного времени, а секунды остановились, стекая в океан вечности с медлительностью выдержанного, густого, как смола, мёда.
Она слышала, что для жриц, проходящих посвящение, время словно останавливается, и один день, проведённый под землёй, кажется им длиннее всей прошлой и будущей жизни.
В этом было что-то важное, что-то величественное. Принцесса ощутила, что стоит отдаться молчаливому, какому-то потустороннему покою этого места, как отступят, растворяясь в вечности, все её тревоги, растают мысли, даже жажда, которая уже начала подступать к ней, отступит.
Ей захотелось погрузиться в блаженное забытьё, где сотрётся грань между реальностью и сном. Она будет грезить наяву, и, возможно, потребности тела — жажда и боль — ещё потревожат её, но окажутся бессильны вырвать из полусна-полубреда, который уведёт её в призрачное междумирье.
И душа уже не захочет, а если и захочет, то не сумеет, найти дорогу назад.
Это был путь смерти — относительно спокойной, похожей на сон.
Но Ззия не могла позволить себе отдаться дремотному потоку.
Она не боялась умереть, она знала, что у неё ещё очень много дел, ей рано отдыхать, а если бы время пришло, то она находилась бы здесь по праву, а не как самозванка.
Принцесса не может стать жрицей, пока она жива — разве что в глубокой старости — а она молода и — жива. Сделав окончательный выбор, Ззия осторожно приподнялась, приложив одну руку к повязке.
========== Глава 99. Притяжение ==========
Рана почти не болела, что Ззия приписала действию обезболивающих мазей.
Остаться здесь — значит умереть, но что может она сделать, чтобы выбраться? Её криков никто не услышит; тяжёлая дверь, за которой начинается лестница, заперта на засов.
Она хорошо помнила, как устроено храмовое подземелье. Сюда она спускалась вместе с сёстрами и жрицами, чтобы оставить, а затем — забрать тело матери. Отсюда ей не подняться в храм, не привлечь внимания бодрствующих по случаю её кончины жриц.
Подземелье, однако, имело несколько выходов.
Ззия точно знала то, о чём многие жиззеа только догадывались: огромный лабиринт подземных ходов, залов и галерей, сплетающихся, пересекающихся и вновь расходящихся, находится на изрядной глубине под дворцом, под башнями, под всем королевским поместьем, да и под столицей, да и…
Думать дальше она никогда не решалась, так же как и другие, кому довелось побывать в какой-либо из частей разветвлённого подземного мира.
Она знала, что подземелье есть под каждым храмом, и знала, что каждое из этих подземелий имеет отходящие от него коридоры, которые ведут куда-то ещё. Но думать о том, что под цветущей и залитой ласковым солнцем Аззой есть другая Азза — неизвестная, мрачная — не хотелось.
Так же как не хотелось думать о том, что жиззеа недостаточно искусны в подземных работах, чтобы создать хотя бы вот эти, сухие, удобные и надёжные храмовые подземелья — обширные, с надёжно укреплёнными высокими сводами.
Не говоря уже обо всём остальном, которое, то есть остальное, жиззеа вроде бы и ни к чему.
Говорят, храмовые подземелья строили шемма… говорят — они умеют… а больше ни о чём не говорят. И не думают. Жиззеа умеют не замечать того, чего замечать не хочется.
У жиззеа прекрасно развито чувство направления, и, обходя ощупью обширный подземный зал, Ззия надеялась, что не потеряет спасительной путеводной нити, мерцающей в сознании, словно далёкий маяк.
По крайней мере, в одном ей повезло — она нашла сложенные у стены факелы, а также заботливо приготовленный трут и довольно замысловатое, но весьма удобное устройство для розжига.
Осторожно повернув тугую ручку, она с детской радостью улыбнулась взлетевшей искре, и вскоре факел уже горел в её руке, отталкивая в стороны податливые бока темноты.
Ззия неплохо знала основные ходы, лежавшие под замком, а также и места, в которых они поднимались крутыми узкими лестницами к потайным дверям. Потайным, но не запертым.
У этих дверей были свои секреты, давно раскрытые любознательной юной принцессой, хотя даже она побаивалась подземного лабиринта и никогда не решалась исследовать его глухие закоулки.
Однако подземный ход, соединяющий храм Повелительницы с замком, был хорошо известен. Его-то и хотела теперь отыскать Ззия, в надежде добраться до знакомых дворцовых коридоров, которые приведут её к одному из выходов. От храма до замка не так уж далеко.
Конечно, она понимала, что рискует, что рана её, обработанная сильными травяными составами, в том числе и останавливающими кровь, может открыться, и тогда она найдёт свою смерть в этих тёмных норах.
А ещё может случиться так, что она заблудится.
Но этого принцесса боялась меньше, а если такое и случится — её всё равно найдут — немногим позже, чем спустятся вниз, к телу своей новообретённой сестры суровые жрицы. Увидев, что её нет, они, конечно же, поймут, в чём дело, и немедленно ринутся на поиски. Возможно, позовут стражей. Почему-то Ззия не сомневалась, что они-то уж точно её отыщут.
Придерживая повязку двумя нижними руками, Ззия подняла факел повыше и осмотрелась, не обращая внимания на то, как заныла рана.
Если бы принцесса могла увидеть, какой глубокой, какой безнадёжно смертельной она была, то сама немало удивилась бы тому, что не только пришла в себя, но и поднялась, ходит, да ещё осмеливается пуститься в дорогу.
С такими ранами положено лежать и не дышать, а она собралась разгуливать по подземельям.
Но Ззия не представляла, что рана её — смертельна и что только щедро отданная ей сила живущей поддерживает её. Однако она понимала другое и с каждой минутой всё яснее — до конца таинства посвящения ей не дотянуть, во всяком случае — живой. Ей нужно найти воду.
Круг света был небольшим, он не только не мог осветить весь зал, он не добирался даже до его середины, и, как ни странно, свет факела не успокоил Ззию, а напротив — усилил её тревогу.
Она запаниковала. Впрочем, оставалось лишь удивляться тому, что это не случилось раньше.
После потрясения Мёртвых Посёлков, после ужаса столкновения с Грязью, она пережила нападение чудовищного монстра, а в довершение всего — очнулась совершенно одна в мрачном подземелье, тяжело раненая, без помощи и воды.
Мужеством принцессы оставалось только восхищаться, несмотря на то, что сейчас последние его капли стремительно покидали её. В конце концов, всему в этом мире есть предел, и её предел был, кажется, близок.
Ззия не могла больше бездействовать, она была не в силах сосредоточиться и спокойно обдумывать, куда следует направиться.
Ближайшее отверстие в круглой стене зала показалось ей тем самым — нужным, и она бросилась туда едва ли не бегом, во всяком случае, ей так казалось. На самом деле двигалась принцесса не слишком быстро, но страх подгонял её, обступал, давил, и вот уже кажется, что в тесном тоннеле не хватает воздуха, что стены сжимаются, желая раздавить её.
Ззия миновала несколько развилок, и к прежним страхам присоединился новый — что если она сбилась с пути? На самом деле Ззия верно чувствовала и удерживала раз выбранное направление, словно сверяясь с компасом, другое дело, что она с самого начала перепутала его стрелки…
Вместо запада принцесса пошла на северо-запад и теперь целенаправленно двигалась не в сторону дворца, а в сторону Башни Трёх Призраков, которая всегда и притягивала и пугала её, на которую она ещё девочкой смотрела как заворожённая, которая приходила к ней в тяжёлых мучительных снах, а теперь словно загипнотизировала, позвала, потянув за незримую нить, натянутую между ними.