Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Эта полемика завершается кратким ответом Лафарж, в котором она продвигает дискуссию в нескольких важных направлениях (LaFarge, 2014b). Подчеркивая и более подробно описывая особенности своей концепции бессознательной фантазии, которые, по ее ощущениям, были проигнорированы обоими авторами, она сравнивает три точки зрения, указывая на их важные общие черты и различия. Лафарж начинает с комментария Стерна и говорит о том, в чем сходятся их взгляды на бессознательное, которое гораздо шире, чем, по-видимому, допускает Стерн. Далее она объясняет, почему не согласна с концепцией неформулируемого опыта переживания. Она пишет:

Несмотря на то что Стерн и я рассматриваем разворачивающийся клинический процесс как обусловленный одновременно прошлыми и настоящими аспектами пациента и аналитика, Стерн подчеркивает особенность бессознательного появляться внезапно, то, как бессознательные конфигурации отношений принимают конкретную форму в текущем взаимодействии пациента и аналитика. В моей модели, наоборот, фантазии рассматриваются как уже обосновавшиеся в бессознательном в различных версиях, и пока непрерывно создаются новые версии фантазий, по мере того как эти фантазии оживают в текущем опыте, более ранние версии не утрачиваются – они сохраняются и могут оживать в другие моменты.

Природа разногласий становится яснее, когда Лафарж воображает, как в общем виде мог бы отреагировать Стерн на встречу с ее пациенткой, если бы оказался на месте аналитика (а Лафарж думает, что Стерн мог бы и должен был бы попытаться представить себя на этом месте). Она думает, к примеру, что акцент Стерна на «возникающем внезапно» «вызвал бы больший упор на реальные, текущие отношения… и он меньше внимания уделил бы материалу, который может рассматриваться как отражение архаического».

Рассматривая эту интерпретативную позицию, она представляет, что Стерн

адресовался бы к определенным защитам, которые поддерживают (диссоциативные Я-) состояния вне осознания, но был бы менее склонен направить аналитическое внимание и интерпретацию на потенциальную сложность и множественные функции тех состояний, которые удерживаются на расстоянии.

Более того,

представление о непрерывной бессознательной фантазии подталкивает аналитика к тому, чтобы замечать аспекты аналитического процесса, которые менее легко воплощаются или распознаются в объектных отношениях, разыгрываемых между пациентом и аналитиком, улавливать ситуации, в которых можно увидеть в действии сильно искаженные либо частичные объекты либо сложные организации объектов.

Последний комментарий Лафарж относительно того, что отличает ее от Стерна, кажется схожим с тем, что говорит Фельдман об отличии его подхода от подхода Лафарж, и поэтому читатель с нетерпением ждет ответа Лафарж Фельдману. В этом ответе она занимает уже описанную выше позицию: по ее мнению, критика Фельдмана не учитывает некоторые существующие между ними тонкие теоретические расхождения. Она считает, что эти расхождения обуславливают то, каким образом их общие представления о бессознательной фантазии должны применяться на практике и какие следствия это имеет для аналитического внимания и настройки на аналитический процесс. Лафарж подразумевает, что для того, чтобы по-настоящему полемизировать с ней, Фельдман должен был признать эти различия, стараясь разглядеть теорию, лежащую в основе ее клинической работы, и оценить ее работу в свете этой теории. Такой взгляд открыт для дальнейшего рассмотрения и выносит на первый план вопрос о том, как лучше осуществлять дискуссию. К примеру, кто-то может считать, что оценивать клиническую работу коллеги со своей точки зрения, как это делает Фельдман, тоже потенциально плодотворная форма участия в диалоге.

В любом случае, утверждая, что проблема не в применении теории, а в теоретических расхождениях, Лафарж далее поясняет, в чем заключаются различия. Она считает, что в более общем виде они касаются разных путей, которыми пошли психоаналитики Лондонской кляйнианской и Североамериканской школ в отношении понятия контрпереноса. Согласно Лафарж, главное тут вот что: если лондонские кляйнианские аналитики

склонны понимать контрперенос преимущественно как отклик аналитика на сообщение фантазии пациента… [то] североамериканские аналитики, наоборот, подчеркивают влияние личного бессознательного самого аналитика – фантазии аналитика – на контрперенос.

С этой точки зрения аналитик должен смотреть сначала, как правило молча, на личное в контрпереносе.

Размышления Лафарж о значении и практических выводах из этих различий предлагают интересную точку зрения на взаимоотношения между подходами к бессознательной фантазии. Например, она полагает, что в отличие от кляйнианского аналитика североамериканский, включая ее саму, склонен подходить к пониманию бессознательной фантазии непрямо, сначала фокусируя внимание на «новом, а также на том, что аффективно заряжено в опыте пациента или аналитика». Североамериканский аналитик больше, чем кляйнианский, фокусируется на том, как исторический опыт переживания с целыми объектами оформляет фантазию.

Чтобы активно вовлечься в дискуссию, читатель может счесть полезным вернуться на этом этапе назад и перечитать и клиническую виньетку, и комментарий Фельдмана в свете интересного предложения Лафарж. Можно задуматься, к примеру, до какой степени Фельдман (или другие кляйнианцы) согласились бы с тем, в чем видит различия между ними Лафарж, и каким образом он может обосновать приверженность своей позиции в свете того, как Лафарж обосновывает свою. Кто-то может задуматься о том, существуют ли другие особенности, отличающие два этих подхода или обуславливающие различия в отношении к контрпереносу, на которые указывает Лафарж, и в отношении уровня и содержания интерпретации фантазии, которые подчеркивает Фельдман. Здесь в качестве одной из таких возможных особенностей на ум приходит особое место, которое Лафарж уделяет сознательной рефлексии в ходе аналитического процесса; возможно, эта особенность лежит в основе определенной общности североамериканского подхода и подхода Стерна.

Мы надеемся, что эта полемика поможет читателям развернуть проблемы и вопросы, которые лежат в основе современной дискуссии о том, по-прежнему ли понятие бессознательной фантазии, центральное для мышления Фрейда, остается и должно оставаться определяющей особенностью современного психоанализа и в каком смысле. Настоящие вводные комментарии свидетельствуют не только о том, насколько сложны эти проблемы и вопросы сами по себе, но также о том, насколько сложно обсуждать их конструктивно. Мы надеемся, что эти комментарии также побудят читателя внимательно прочитать статьи в рамках этой дискуссии и лично вступить в нее. Чтобы стимулировать этот процесс, МЖП, как всегда, открывает раздел на сайте – специально для продолжения дискуссии с читателями и авторами. Присоединиться к дискуссии или следить за ней можно по адресу: http://www.psychoanalysis.org.uk/ijpa.

Blass R.B. (2013). Introduction: What does the presentation of case material tell us about what actually happened in an analysis and how does it do this? Int J Psychoаnal 94:1129–1134.

Du