Страница 31 из 84
Горбуз А., Краснов М„ Мишина Е„ Сатаров Г. - юристы, социологи:
«Российское правосудие поделено на две неравные составляющие фракции (в химическом, а не политическом смысле). Большая, по валовому показателю числа рассматриваемых дел, фракция характеризуется рутинными делами, лишенными внешнего интереса и влияния, а потому решаемыми в соответствии с законом и справедливостью (правом). Меньшая фракция касается дел, в которых задействован внешний интерес. Именно в таких делах проявляются основные дефекты правосудия.
Если мы говорим об уголовных делах, то здесь главная проблема, как показывают данные статистики и наши глубинные интервью, - обвинительный уклон. Но он объясняется в большей степени влиянием сопряженных институтов и старым правосознанием, когда судьи рассматривают себя не как арбитры, а как часть единой "правоохранительной системы" - карающей машины. Если говорить о гражданском или административном процессах, то здесь доля дел, в которых наличествует внешний властный или корыстный интерес, очень невелика (в массе рутинных дел). Еще меньше доля судей, которые послушно и привычно разрешают подобные дела в угоду внешнему интересу.
Как показывают глубинные интервью, нынешние возможности председателей судов позволяют влиять на распределение дел. Внешнее влияние, особенно - политическое или административное, осуществляется именно через председателей судов, а те перераспределяют это влияние на судей, про которых известно, что они "решат правильно" <...>
Наше исследование позволило достаточно убедительно выявить одну из зон внешнего интереса (влияния): участие власти в судебных процессах в качестве одной из сторон снижает состязательность и процессуальное равенство сторон».
(Горбуз А, Краснов М., Мишина Е., Сатаров Г.
Трансформация российской судебной власти. Опыт комплексного анализа. СПб.: Норма, 2010. С. 309,347)
Георгий Сатаров:
«Нет народов, которые обречены на коррупцию религией, культурой, историей или расой. Принято считать, что западная культура исторически менее коррупционна, чем восточная. Но сто лет назад в Англии легко можно было купить результаты выборов в нижнюю палату английского парламента. Коррумпированность американских полицейских пятидесятилетней давности до сих пор отзывается эхом в художественной литературе и кинематографе. Различие стран по уровню коррупции весьма велико, какую бы их группу мы ни взяли в Азии, в Латинской Америке или в Европе. Еще более разнообразны в этом отношении регионы нашей страны, даже если отбросить национальные республики.
Так что ошибаются те, кто убеждает нас в нашей обреченности. Победить коррупцию нельзя, но сделать так, чтобы она перестала быть стержнем жизни, - можно. Никогда в истории уровень коррупции не снижался сам собой, всегда - в результате серьезных усилий в сфере политики или существенных общественных сдвигов, следствием которых были подобные усилия.
К сожалению, было и другое: коррупция разлагала и сжигала целые государства».
(Филиппов П., ред. История новой России.
Очерки, интервью: вЗ т.
СПб.: Норма, 2011. Т. 1. С. 177-178)
Двойное бремя российской экономики
Хотя российская экономика не приспособлена для динамичного развития при низких ценах на нефть, бремя социальных
расходов, которое ей приходится нести, остается довольно тяжелым. Патерналистски настроенное общество хочет, чтобы государство заботилось о нем в любых условиях, и это желание вполне понятно. Такого рода патернализм имеет место и в самых развитых западных странах, где люди отнюдь не против того, чтобы получать «халяву». Однако мы не имеем сегодня тех возможностей для патернализма, которые существуют на богатом Западе. Поскольку наше общество дало властям карт-бланш на сохранение правил игры в экономике, при которых чиновничество активно собирает свою ренту с бизнеса, у государства в кризисной ситуации остается всё меньше ресурсов, чтобы быть заботливым патроном.
Самый яркий пример сохранения нежизнеспособных правил игры (институтов) в социальной сфере — это положение дел с пенсионной реформой. Необходимость перемен здесь определяется объективно происходящим изменением демографической ситуации. Пожилые люди теперь живут в среднем дольше, чем в советское время, когда пенсионная система создавалась. А рождаемость ныне стала заметно ниже. Если раньше несколько работающих людей «кормили» (отчисляя взносы в Пенсионный фонд) лишь одного пенсионера, то вскоре на этого пенсионера будет приходиться лишь один кормилец. Соответственно, реальный размер пенсии резко снизится. По сути, этот процесс уже начался в связи с нынешним кризисом (когда пенсии обесценились на фоне инфляции), но дальше положение дел, скорее всего, еще больше ухудшится.
Для выхода из такой ситуации теоретически существует три способа. Первый — повышение пенсионного возраста. Второй — резкое сокращение неэффективных госрасходов (в первую очередь военных) и перераспределение бюджетных денег в пользу пенсионеров. Третий — реформа, обеспечивающая переход к пенсионной системе накопительного типа, при которой работающие люди в течение своей трудовой жизни сами копят с помощью государства деньги, а из них в старости им будет выплачиваться пенсия.
По первому пути Кремль пока боится идти, поскольку такого рода непопулярные меры могут подорвать президентский рейтинг.
По второму пути идти невозможно в той экономической системе, которую мы построили, так как именно неэффективные госрасходы обеспечивают коррупцию. С пенсионных выплат чиновник не наживется. Их крайне трудно украсть у скромной бабушки: ведь, не получив положенного, старушка сразу начнет жаловаться. А на откаты с военных расходов или со строительства дорог и мостов никто не жалуется, поскольку они удовлетворяют все заинтересованные в них стороны. Поэтому против возможного перераспределения ресурсов от армии к пенсионерам выступит вся российская бюрократическая вертикаль власти.
По третьему пути мы идти попытались. Накопительная реформа была провозглашена, но так фактически и не осуществилась. Она ведь предполагала, что государство должно на протяжении довольно долгого срока и нынешних пенсионеров содержать, и одновременно предоставлять льготы для накопления пенсий работающими гражданами. Иными словами, выгоды от реформы начнут сказываться лишь в перспективе, тогда как сейчас надо сокращать неэффективные госрасходы ради формирования накопительной пенсионной системы. Неудивительно, что все благие начинания ничем не завершились.
Таким образом, если Путин, пройдя в 2018 г. на очередной свой президентский срок, не решится повысить пенсионный возраст, Россия окажется перед очень неприятным выбором. Если всё оставить как есть, пенсии будут и дальше обесцениваться на фоне инфляции, превращая пожилых людей в откровенных бедняков. Если же государство захочет хоть как-то поддерживать жизненный уровень пенсионеров, придется увеличивать налоговую нагрузку на бизнес, что сделает нашу неэффективную экономику совсем уж плохо функционирующей. В общем, выходит, что даже простая недореформированность социальной системы негативно влияет на работу системы хозяйственной.
Причем пенсионные проблемы — это лишь самый яркий пример. Похожим образом складывается дело в системе социальной защиты населения. России необходим механизм адресной социальной поддержки с тем, чтобы государственные деньги направлялись лишь самым нуждающимся — в первую очередь мало зарабатывающим семьям с большим числом детей. Однако система устроена так, что право на поддержку имеют разные люди — в том числе и весьма небедные.
Если выйти за пределы социальной сферы, то можно заметить, что развитие страны тормозит состояние дел в вооруженных силах. Хотя срок службы солдат у нас сократили, отказаться полностью от призывной армии не решились. По всей видимости, потому, что через такую армию прокачиваются большие деньги, идущие на обеспечение солдат жильем, продовольствием, вооружением, обмундированием. И эти «бесхозные средства» подвергаются разворовыванию с помощью описанной выше системы откатов, когда и чиновник, выделяющий ресурсы, и генерал, получающий их для обеспечения подчиненных, в равной мере желают поживиться. А рядовой боец не имеет даже тех возможностей жаловаться на свое материальное положение, которые есть у пенсионеров.