Похоть

Но теперь мысли об опасности, угрожавшей Галатее, стали навязчивыми. Он попытался уверить себя, что всё это ему могло и показаться, но сердце ныло, а воспоминание о свидании Тэйтона с Долорес Карвахаль, говорило о том, что он, бесспорно, прав в своих подозрениях. Тэйтон любит Долорес, это было бесспорно.

Через полчаса после ухода Галатеи Хэмилтон с трудом поднялся и двинулся вниз по лестнице. Он хотел найти Хейфеца и предупредить, что он всё знает, тогда трусливый жид, Стивен был уверен в этом, не осмелится на подлость. Странно, но идти было трудно: кружилась голова, и шатался пол ногами пол. Его снова сковал хмель, хоть Стивену казалось, что он давно протрезвел. Спотыкаясь и опираясь руками на стену, Хэмилтон спустился на первый этаж. Медицинский кабинет Хейфец оборудовал в крохотном закутке за боковой лестницей, которой редко кто пользовался. Сейчас там явно кто-то был: слышался разговор.

- В дни моего детства эту микстуру принимала тётушка Фима и спала, как убитая. Я сейчас приготовлю.

- Хорошо, спасибо, Дэйв. - Хэмилтон вздрогнул, услышав голос Тэйтона. - Кто там кричал внизу полчаса назад? Берта?

- Нет, я сам не понял, но не она. Я спросил, она удивилась. Карвахаль тоже удивился, говорит, это не Берта, она с ним была, рядом с мужем, когда кто-то завопил на лестнице второго этажа.

- Чёрт знает что. И эта бестия опять пропала. В комнате её нет. - Тэйтон зло рыкнул. - Ладно, приготовишь, налей в ту бутыль и принеси.

Дверь распахнулась, и Тэйтон размашистым шагом двинулся наверх. Хейфец, оставшись в кабинете, что-то торопливо смешивал в большой колбе, потом перелил желтоватый состав в бутыль из-под шотландского виски.

Хэмилтон молча, сжав зубы, следил за негодяем. Но на лестнице снова быстро прошуршали лёгкие шаги, и на пороге кабинета появился Сарианиди.

- Дэйв, вы здесь?

Медик испуганно обернулся.

-Там Рене, надо помочь. Он зашиб ногу о порог, говорит, не сильно...

-Господи, как ты меня напугал, Спирос, - Хейфец покачал головой и взял аптечку. - Сумасшедший дом, ей-богу. Что творится? Пошли.

Они исчезли, а Хэмилтон подбежал к оставленной бутыли, и поспешно, дрожащими руками отлил немного в валявшуюся на подоконнике мензурку, закрыв её первой подвернувшейся пробкой. Руки его сильно тряслись, хоть опьянение уже почти прошло. Чтобы не столкнуться с Хейфецем, он прошёл через гостиную в лабораторию и влил образец в анализатор состава жидкостей. Он ликовал. Теперь у него будет доказательство мерзкого умысла Тэйтона и Хейфеца. Реальная улика.

Анализатор работал быстро, датчик вскоре замигал и выдал результаты замеров. Хэмилтон, массируя болезненно ноющие виски, тупо смотрел на плывущие в его глазах синие буквы на бумажной ленте. "Бензоат натрия 0,2 грамма, бромид натрия 0,2 грамма, вода дистиллированная 200 мл"

Хэмилтон почувствовал себя последним дураком.

Но вскоре он понял, что просто ошибся. Глупо с его стороны думать, что Тэйтон и Хейфец будут действовать столь неосмотрительно. Если Тэйтон действительно решил избавиться от жены, а в этом Хэмилтон ни минуты уже не сомневался, то у него, конечно, хватит ума действовать тоньше. Гораздо тоньше.

Только тут Стивен ощутил, как он устал. На часах была половина первого. За окном лаборатории сияла звёздами южная ночь. Он направился к себе, решив всё обдумать завтра на трезвую голову, но на лестнице снова заметил двоих.

- Кристо, ты говоришь ерунду. С чего мне врать? - голос Долорес Карвахаль звучал гневно. - Я была в саду с Арчибальдом, потом пошла к себе. Ко мне зашёл Рене и спросил о данных по печати из яшмы с изображением льва из микенского раскопа. Хотел сравнить с нынешней находкой. Как только он ушёл, раздался крик. Но кричала, говорю же тебе, не я.

- Я был в это время с Бертой и Винкельманом. Берта тоже не кричала. Я кинулся к твоей комнате, а тебя там не было! Я думал, ты в лаборатории, но там был только Гриффин.

- Правильно, я спустилась посмотреть, кто кричал. Видела ...- в её речи проскочила крохотная пауза, - миссис Тэйтон. Но это был не её голос.

- Да, это не она, тембр другой, - спокойно согласился Карвахаль.

- Но и не я, Кристо.

- Последний раз я слышал твой крик, когда я наступил на хвост твоей любимой кошечке, это было десять лет назад, и тембр я забыл, - задумчиво пробормотал Рамон Карвахаль. - Но ни Берта, ни миссис Тэйтон не кричали. А в доме всего три женщины.

- Понимаю, Кристобаль, - уже утомлённо произнесла сестра. - Но если бы я кричала, я бы сказала тебе, что кричала я. С какой бы стати я стала это скрывать?

- Не знаю, сестрица, не знаю...

Долорес махнула рукой и пошла к себе наверх. Рамон Карвахаль, напротив, спустился вниз и растаял в темноте.

Хэмилтон не понял, почему сестра называла Рамона Карвахаля Кристобалем, но это его не озаботило. Он заглянул в кабинет Хейфеца, но тот был закрыт, и врача нигде не было видно. Тут в дом вернулся Карвахаль и столкнулся с Рене Лану. Француз шатался, как пьяный, хромал и то и дело встряхивал головой, точно пытаясь освободиться от дурного видения. Даже в свете фонаря было заметно, что Рене бледен, как стенка. Самым же удивительным было то, что под мышкой француза была мраморная плита, а в правой руке - толстый словарь.

- Иисус Мария, что с тобой, Рене? - Карвахаль внимательно вглядывался в коллегу. - Что-то случилось? Позвонили из дома? Что-то с Николь?

Лану покачал головой, вытер манжетом рукава запотевший лоб и тяжело вздохнул.

- Нет, дома всё в порядке. Я просто устал немного.

Карвахаль задумчиво посмотрел на него и ласково спросил:

- Ты кому врёшь, Рене? - его задушевный тон не позволял обидеться на обвинение во лжи, но голос был твёрд, а взгляд, несмотря на выпитое, проницателен. Он держался на ногах и говорил с такой твёрдостью, точно не пил вовсе.

- С чего это я вру? - тем не менее, горячо возмутился француз. - Говорю, что устал и разнервничался, о порог споткнулся вдобавок, ногу зашиб, вот и всё.

-Ты не из тех, кто нервничает по пустякам, Рене, недаром же выглядишь на десять лет моложе. Что случилось?

Лану развёл руками в стороны.

- А что собственно, могло случиться?

- Это я и пытаюсь понять. Бельграно не открывает дверь, кто-то из дам кричит благим матом на весь дом и не признается, ты похож на больную овцу. Вот я и спрашиваю себя, что, собственно случилось?

Рене Лану окинул Карвахаля утомлённым взглядом.

- Давай завтра днём встретимся и на свежую голову всё обсудим, хорошо? Я отосплюсь, а ты как раз отсиестишься...

- Ладно, - Карвахаль на этот раз оказался сговорчивым, при этом проводил уходящего Лану долгим недоверчивым взглядом.

Стивен дождался, пока уйдёт и Карвахаль, потом прошёл к себе, опустился на постель, которая ещё хранила пряный запах Галатеи, откинул голову на подушку.

Мысли вращались медленно и вязко, в них снова мелькала Галатея, царица любви.

Глава тринадцатая.

Если вы просыпаетесь в понедельник

и у вас не болит голова, значит, уже вторник.

NN

Вчера вечером кто-то положил

слишком много оливок в моё мартини...

Уильям Клод Филдс

Проснулся он с трудом, голова гудела, в глазах плыли мутные жёлто-зелёные всполохи. Вчерашний вечер рисовался неясно и серо, в памяти мелькали какие-то прозрения, которые тут же расползались и таяли, как клочковатый туман над болотом. Потом прорисовался силуэт врача-убийцы Хейфеца, который сменился визжащей Долорес Карвахаль. Но нет, визжала не она. Стивен помнил, что вчера сделал какую-то глупость, но какую именно - не помнил.