Сын леса

- Вы близки? – я попыталась сменить неприятную для Кая тему и, кажется, мне это удалось.

- Да! – закивал брат. – Крис рассказывал мне о своих девчонках, о том, как нужно себя вести, чтобы им нравиться. Родители не запрещали ему встречаться, в отличии от меня.

Мы замолчали, прислушиваясь к свисту ветра. Здесь, наверху, и вправду было прохладно, складывалось впечатление, будто хижина парит в небе. И я инстинктивно вцепилась в Кая, наблюдая, как от сквозняка раздувается ткань его клетчатой рубашки. Мне вдруг до безумия захотелось прикоснуться к его смуглым рукам, ладоням, покрытым мозолями. Уткнуться носом в шею, вдохнуть пряный аромат лесных трав и диких цветов, скользнуть губами по щеке и ничего не говорить, потому что слова не нужны, у них нет цены, они несут в себе лишь силу, способную безвозвратно разрушить то хрупкое счастье, что у меня есть.

- Это тебе, - шепнул Кай, протягивая на ладони маленькую деревянную фигурку.

- Что это? – удивилась я, вертя в пальцах вещицу.

- Это Ори, - пожал плечами парень.

- Я думала, это куклы, - пробормотала я, разглядывая аккуратно вырезанное ножом личико. – А ещё думала, что ты не веришь в их защитную силу.

- Ори бывают разными. Эту я сделал специально для тебя. Пусть она всегда будет рядом, - Кай сжал мои пальцы и крепко обхватил ладонями мою руку. – Может, она тебя и не спасёт, но зато я всегда приду на помощь.

Кай был так близко, что я не выдержала и обняла его свободной рукой за шею, крепко прижимаясь всем телом. Высвободив ладони, он обвил меня за талию и я почувствовала на шее его горячее дыхание. Мы слегка отстранились друг от друга, а я перевела взгляд на его подрагивающие губы. Слегка припухлые и шероховатые, они пахли малиной и мятой. Я не умела толком целоваться, но вложила бы в поцелуй всю нежность и любовь, на которую только была способна. Если бы только…

- Нет, - выдохнула я, когда Кай подался вперёд.

Наши губы почти соприкасались, но ни один из нас не решался нарушить невидимую черту, по разные стороны от которой мы всё ещё оставались братом и сестрой.

- Я люблю тебя, - шепчу я прежде, чем успеваю подумать.

Кай гладит кончиками пальцев мою щёку и спустя секунду грустно улыбается:

- Я тоже.

Мы сидим напротив друг друга в хижине, со всех сторон продуваемой ветрами, и не может отвести взгляд. Здесь можно не бояться, что нас в чём-то обвинят или осудят. Тут никто не будет шептаться за спиной или кривить лица. Есть только я и он – двое влюблённых, волей судьбы оказавшиеся братом и сестрой.

Я поднимаю дрожащие ладони и прижимаюсь ими к горячим щекам Кая. Он выжидательно молчит – то ли ждёт чего-то, то ли просто не хочет говорить. Встаю на колени и придвигаюсь чуть ближе. Раз. Всего один раз. Никто никогда не узнает. Это будет наша тайна. Маленькая тайна, погребённая в хижине, подвешенной высоко над землёй.

Зажмуриваюсь и на ощупь отыскиваю губы Кая, касаясь их в нежном лёгком поцелуе. Парень ещё крепче обнимает меня, но я не собираюсь идти дальше, довольствуясь стремительно ускользающими мгновениями близости, что больше не повторится.

Отстраняюсь первой и смотрю в затуманенные глаза парня. Протягивает руку, гладит меня по волосам, упираемся друг в друга лбами и ни слова не можем сказать. И в эту столь хрупкую секунду раздаётся требовательный гудок папиного грузовичка. Стеклянная стена, отгородившая нас от мира, со звоном разлетается на осколки и мы с Каем отскакиваем в разные стороны, застигнутые врасплох. В горле пересохло и я, стараясь не смотреть в сторону брата, торопливо хватаюсь за бутылку, осушая её наполовину. После чего скидываю с плеч плед, и торопливо, без тени страха, всё ещё находясь в плену тяжёлых мыслей, спускаюсь по лестнице.

Папаша взбалмошно носится вокруг дома, крича наши с Каем имена. Когда он видит меня, то лицо немного проясняется, но глаза продолжают настороженно блестеть, выглядывая в зарослях младшего сына.

- Где Кай? – спрашивает отец, не обращая внимания на мой мертвенно-бледный вид.

- Мне что-то дурно. Можно я не поеду в город? – спрашиваю я слабым голосом, отводя взгляд.

- Хана? – мужчина изумлённо осматривает меня и, немного подумав, кивает головой. – Хорошо, сейчас отвезу Кая, а ты пока поспи, ты что-то и вправду неважно выглядишь.

Не дожидаясь появления брата, я поспешно скрываюсь в доме и, выглядывая из-за толстой шторы в гостиной, вижу, как Кай возмущается, отказываясь садиться в машину, но после нескольких минут упорных убеждений, отец всё же уговаривает его ехать. Тоскливо посмотрев на окна дома, парень скрывается в салоне, громко хлопая дверцей. Поднимая столб пыли, машина скрывается в душном мареве очередного летнего дня, а я обессилено падаю на диван, пытаясь перевести сбившееся дыхание. Губы всё ещё горят от поцелуя, а на коже, в тех местах, где меня коснулись пальцы Кая, будто появились ожоги.

Но некогда прохлаждаться, сейчас каждая минута на счету, и я резко поднимаюсь, сжимая кулаки. Ещё раз проверив все комнаты и убедившись, что мачехи нет дома, я направилась в сторону сарая. Потрепав сидящего на крыльце Плюшку, я глубоко вдохнула и толкнула тяжёлую дверь, вваливаясь в тёмное затхлое помещение. Здесь всё было точно также, как тогда – наваленное горами барахло, сундуки, инструменты и стеллаж с бутылками. Именно к нему я и прошагала, безошибочно определив хранилище ключа. Перевернув бутыль, я дождалась, пока на ладонь упадёт ржавый ключик, и удовлетворённо улыбнулась. Осмотревшись и не отыскав никаких дверей, я села на корточки перед одним из сундуков, и вставила ключик в замок. Он не поддался, тогда я проверила остальные ящики, с каждым разом мрачнея всё больше. Вскоре в сарае уже не осталось ничего, что я не пыталась открыть, но я отказывалась верить в то, что этот ключ лишь бесполезная вещица, не способная отворить ни одну дверь.

Отчаявшись, я уже хотела убрать ключ на место, как мой взгляд упал на неровно подвинутый сундук. Это было странно, поскольку остальные стояли идеально ровно, словно человек, что их расставлял, вымерял по линейке каждый сантиметр. Поднатужившись, я с трудом отодвинула деревянный ящик и увидела небольшой люк, ведущий под пол. Глаза лихорадочно вспыхнули и я торопливо вставила ключ в скважину, чуть не захлопав в ладоши от удовольствия, когда услышала щелчок замка. Прихватив валяющийся на полу фонарь, я открыла крышку и юркнула в возникшее отверстие.

Недолго поковырявшись, я вздохнула спокойно, когда темноту разрезал яркий луч, жадно выхватывающий низкий потолок и обклеенные чем-то стены. Подобравшись на ощупь к одной из них, я посветила фонариком на снимки, служившие аналогом обоев, и невольно замерла – на меня смотрел улыбчивый черноволосый мальчик, в котором я без труда признала Кая. Здесь было ещё больше снимков, чем в семейном альбоме – Кай на качелях, Кай в кроватке, Кай на рыбалке, на руках у отца, Кай, Кай, Кай… Здесь же были его детские рисунки, грубо вырванные из альбомов. Наткнувшись на что-то тяжёлое, я невольно вздрогнула и опустилась на колени, отложив в сторону фонарик. Открыв коробку, я с удивлением обнаружила в ней цветные пелёнки, пинетки, маленькие ботиночки, совсем крохотные костюмчики и пижамы. Без сомнения, всё это тоже принадлежало Каю. Интересно, а сам он знает о столь своеобразном музее в подвале собственного дома?

Резкий хлопок заставил меня вздрогнуть и задрать голову – кто-то зашёл в сарай или просто ветер сильный? Звуки больше не повторялись и я понемногу расслабилась, принявшись разглядывать цветные детские книжки, изрисованные маленькими пальчиками брата. На губах невольно застыла улыбка, тут же стёртая шорохами, донёсшимися из угла. Я поспешно направила туда луч фонаря, чувствуя, как на голове волосы встают дыбом.

- Кто здесь? – нарочито громко крикнула я, невольно отодвигаясь назад.

Шорох повторился, к нему прибавились ещё и приглушённые стоны. Мысль о мышах невольно растаяла, и я уже готова была дать дёру, как уткнулась спиной во что-то твёрдое. Не успела я испуганно оглянуться, как почувствовала сильный удар и сознание стремительно меня покинуло, заставляя рухнуть на земляной пол. Не знаю, сколько времени я была в отключке, в объятиях темноты и дикого холода. Лишь на мгновение сознание попыталось ко мне вернуться – я увидела над головой сплетение веток, спрятавших за собой ярко-голубое небо, и почувствовала, что меня бесцеремонно тянут за ноги. Голова стукнулась об очередную кочку и я вновь впала в забытьё.