За задней партой

— А это что? — Я коснулась пальцем тёмно-синей гематомы на животе, и парень невольно вздрогнул, распахнув ресницы.

— Это отчим приложил меня за мою последнюю выходку с Чонином, — отмахнулся он. — А Сон?

— Что? — спросила я, заботливо накинув сброшенную толстовку на худое тельце Бэка.

— Ты не считаешь меня слабаком за то, что всё рассказал тебе? Я не хотел жаловаться или что-то в этом роде…

— Всё в порядке, — прервала я парня и легла рядом.

Мы устроились на траве и смотрели в бездонное синее небо с едва заметными каплями звёзд. Это небо одно на всех, и конкретно эту яркую звёздочку наверняка можно увидеть из любой точки мира, а в космосе уж тем более. Кто знает, может Чанёль сейчас тоже смотрит на небо и вспоминает меня? Почему он не звезда, которую я могла видеть везде, где бы ни находилась? И даже осознание того, что не смогу к нему прикоснуться, не было бы столь мучительным.

— А Сон, а давай сбежим? Мир ведь такой большой, — шепнул Бэк, неслышно повернувшись ко мне.

В его глазах сверкали слёзы — так же, как в моих. А ещё в них отражалась я — такая же потерянная и сломанная.

— Давай, главное вместе, — согласно кивнула я, прижавшись к нему ближе.

Сегодня был вечер откровений, слёз и всё понимающих звёзд над головой.

========== Глава 14 ==========

Как это обычно и бывает, сбежать от мира не удалось. Посидев в парке ещё немного, мы разошлись — точнее, Бэкхён проводил меня до подъезда и, пообещав позвонить, как только доберётся домой, растаял в темноте. Я была счастлива, когда он прислушался к моим словам и отогнал идею передать меня с рук на руки родителям. Всё же окажись я на пороге квартиры в одиночестве, наказание будет не столь суровым. Мне не хотелось впутывать ещё и Бэкхёна в свои проблемы.

Однако, ожиданиям не суждено было сбыться — родители обрушили на меня такой поток ругательств, что я растерялась и не знала, что возразить. Мама кричала и плакала, безостановочно отвешивала оплеухи, а папа молча отобрал мобильник и запер в комнате, лишив последней связи с миром.

Вместе с хлопком двери, в моей душе разрушилось что-то очень важное, то, что среди людей называется «доверием» и «преданностью». Да, я совершила проступок, но родители, вместо того, чтобы понять, ещё сильнее меня оттолкнули. В ту ночь слёз не было — вообще ничего не осталось, кроме глухой злобы и отчаяния.

На следующий день меня не разбудили в школу и я проснулась уже за полдень. Дверь комнаты по-прежнему была закрыта, а на столе нашёлся поднос со стаканом апельсинового сока и парой бутербродов. Меланхолично их прожевав, я уселась с плеером на подоконнике и долго смотрела на улицу, до тех пор, пока город не окутали сумерки.

— А Сон? — кажется, я задремала, потому что услышав голос мамы вздрогнула всем телом и с грохотом шлёпнулась на пол.

Выглянув из-за кровати и смерив женщину сердитым взглядом, я предпочла не вылезать из своего укрытия и прижалась спиной к батарее.

— Дочка, где ты вчера была? — Похоже, страсти немного утихли, раз со мной решили поговорить спокойно, без оскорблений и пощёчин.

— Гуляла, — мрачно отрезала я.

— С кем? — прищурилась мама.

— Какая разница? — тряхнув чёлкой, огрызнулась я.

— Да уж, и вправду — какая? — возмутилась она. — Что Бэкхён, что Чонин — одного поля ягоды! А Сон, неужели ты не понимаешь, что они плохо на тебя влияют? Ты должна прекратить общение с этой семьёй!

— Именно поэтому вы заперли меня здесь, словно собаку какую-то?! — Я вскочила на ноги и гневно прищурилась. — Как вы не понимаете, что после отъезда Чанёля у меня и друзей-то не осталось! Эти двое — единственные, кто со мной рядом! Да, они не идеальные, но благодаря им я вижу смысл ходить в школу и получать эти никому не нужные знания! Неужели вы думаете, что заперев меня в четырёх стенах, заставите жить по своим правилам?!

Мама долгое время молчала, лишь перекатывалась с пяток на носки, будто собиралась с мыслями.

— Мы с отцом подумаем о твоём переводе в закрытую школу для девочек, — наконец, выдала она и стремительно покинула комнату.

— Что? — запоздало опомнившись и подскочив к двери, я тут же принялась стучать в неё всеми конечностями. — Вы не посмеете! Нет! Пожалуйста! Я не хочу!

Так и не дождавшись ответа, я скатилась по стенке на пол и глухо разрыдалась — всё рушилось, ничего не оставалось.

***

Шёл пятый день моего принудительного заключения в комнате. Раз в сутки мама выводила меня в душ, сторожила у двери, а затем под конвоем возвращала обратно в спальню. Просыпаясь утром, я по традиции наблюдала поднос с едой и тут же отводила тусклый взгляд в потолок. Не знаю, чего пытались добиться родители, но я их уже ненавидела.

Как назло, на улице стояла прекрасная погода — все куда-то спешили, улыбались, шумно переговаривались, а я наблюдала за всем этим из-за закрытого наглухо окна и хотела выть от тоски и бессилия. Так хотелось, чтобы Чанёль был сейчас рядом. Он наверняка бы что-нибудь придумал и вытащил меня отсюда. Хотя, будь Чанни рядом, я бы вряд ли попала в подобную переделку.

Каждый день был мучительно похож на предыдущий. Я слушала одни и те же песни, смотрела на одно и то же солнце, точно знала, в какое время возвращаются домой соседи, и, словно серийный маньяк, ожидала ежедневного прихода почтальона. Неизменно высовываясь в форточку и с трепетом ожидая, что вдруг на дне его необъятной сумки найдётся для меня весточка из далёкого Токио.

Однако, то ли весточка где-то затерялась, то ли родители этому способствовали, но письма от Чанёля я так и не дождалась. Зато на исходе пятого дня меня посетила неожиданная гостья, увидеть которую сейчас я совершенно не ожидала.

— О Хе Соль, — с улыбкой представилась она, протягивая мне сухую узкую ладонь.

Я равнодушно посмотрела на её руку и вновь отвернулась к гораздо более занимательному пейзажу за окном.

— Не против, если я присяду? — Не дождавшись ответа, женщина села в кресло и поставила у своих ног кожаный портфель.

Сложив ладони на коленях, она разглядывала бардак в моей комнате и поправляла на носу очки в изящной оправе. Я разглядывала её краем глаза и обиженно поджимала губы — обычная такая женщина средних лет. Чёрные короткие волосы красиво уложены, белый пиджак элегантно сидит на худой фигуре, прекрасно сочетаясь со строгой юбкой. Хе Соль производила впечатление уверенной в себе женщины, а ещё очень мудрой и, скорее всего, хитрой.

— И зачем вы пришли? Вы же мой репетитор, так? — фыркнула я, не слезая с подоконника.

— Ты права, А Сон, — кивнула она. — Но не думаю, что сегодня мы будем заниматься. Если ты не против, то я хотела бы с тобой познакомиться…

— Против! — отрезала я, даже не глядя в сторону Хе Соль.

— Что ж, — женщина поджала губы, и тут её взгляд упал на школьный фотоальбом, небрежно лежащий на краю стола.

Что делать, раз пребывая в одиночестве на меня напала ностальгия и я занималась тем, что пересматривала старые снимки.

— Можно я взгляну? — Женщина осторожно провела кончиками пальцев по кожаному переплёту и открыла первую страницу.

Я и Чанёль — как ножом по сердцу. Стоим посреди школьного двора и ярко улыбаемся в камеру, а людей, счастливее нас, вряд ли можно представить. Дальше — больше. Мы с Чанёлем сидим в столовой и уплетаем булочки. А тут на уроке химии смешиваем кислоты. Вот здесь сидим на залитой солнцем лужайке, а позади разминается остальная часть класса. В конце прошлого года Тао придумал такую штуку — в течение одного дня фотографировать людей, деливших одну парту. У каждой парты была такая фотосессия, но наша самая прекрасная.

И на отдельном листе, жирно обведённая маркером, моя любимая фотография. Мы не позировали для того снимка, Тао сам нас снял украдкой — я и Чанёль вдвоём, за задней партой. Он спит, уткнувшись носом в учебник, я же задумчиво смотрю в окно, в то время как моя рука уютно устроилась среди рыжих прядок друга.