Ванилька

Скорее от безделья, чем из любопытства, Юра села за ноутбук и решила прошерстить список своих друзей в социальной сети. Она почти не поддерживала связи со знакомыми из прошлого, но сейчас с упрямством сыщика переходила по ссылкам и торопливо листала списки незнакомых имён.

Чанёля она нашла спустя полчаса. Её первая любовь оказался другом её подруги, ссылку на страницу которой она нашла у своей однокурсницы. Путь был запутанный и трудно воспроизводимый, но счастливая Юра уже открывала страницу Пака и кусала губы от нетерпения.

С аватара смотрел когда-то любивший её до беспамятства парень. Всё такой же красивый и властный, ухоженный, с озорными чертенятами в глазах. Возмужавший, с новой причёской и с милой девушкой, сложившей голову на его плечо. Улыбка на губах Юры незаметно померкла, а глаза выхватили краткую сухую информацию. Женат, двое детей. Увлечения: баскетбол, путешествия. Дата рождения: 27 ноября.

То 27 ноября они праздновали вместе. Именно тогда она подарила ему два билета на концерт любимой группы, а Чанёль впервые её поцеловал и сказал, что пойдёт туда только с ней. Это после с идеального образа осыпалась позолота, а тогда Юра была наивно счастлива и верила, что так будет всегда.

Выходит, Чанёль её больше не любит. Нашёл себе новую даму сердца — не особо даже симпатичную, к слову говоря, но которая смирилась с его слабостями, недостатками и дурным характером. А ведь когда-то Пак клялся ей в вечной любви, умолял дать ещё один шанс. Вот только сердце Юры, так и не подаренное ему, словно навсегда осталось лежать там, десять лет назад, разбившись вдребезги о захлопнувшуюся стеклянную дверь кафе. Человек, изменивший её, сейчас был счастлив. А она осталась ни с чем — разве, со своими планками, требованиями и стоявшей во главе угла карьерой. Да пошло оно всё!

Квон в сердцах опустила крышку ноутбука, засунула дневник в переполненное мусорное ведро и украдкой вытерла слёзы. Даже сейчас, спустя десять лет, Чанёль сумел её разочаровать!

Переодевшись в старый спортивный костюм, собрав длинные волосы в уродливый пучок и накинув сверху капюшон, Юра подхватила мусорный пакет и вышла на площадку, решив, что свежий воздух — лучшее средство от начинающейся депрессии. Вот только слабые надежды, что ранним мартовским утром ей никто не попадётся навстречу, оказались тут же развенчаны.

Вся площадка была завалена многочисленными коробками с вещами, к стене был прислонён торшер на длинной ножке, а посреди всего этого безобразия гордо восседала Горгулья — соседка по этажу, дотошная старушка, которая знала всё и обо всех, исправно поддерживая репутацию главной сплетницы подъезда.

— Доброе утро, — сухо поздоровалась Юра, закрывая за собой дверь.

— Утречко доброе, — хитро прищурилась соседка. — А я вот сижу, имущество чужое стерегу!

— А что, к нам кто-то переезжает? — чтобы не прослыть угрюмой букой, девушка решила поддержать разговор.

— А то! Молодой, холостой, симпатичный! Словно специально для тебя подбирали, — Горгулья кивнула на третью квартиру, давным-давно выставленную на продажу, и ехидно захихикала.

— Причём здесь новый сосед и я? — устало поинтересовалась Квон, перекинув пакет в другую руку. — Вы бы лучше телевизор смотрели, а то вдруг новую серию дорамы пропустите!

— А мне внучка в Интернете её скачает! — бросила в ответ Горгулья, но Юра проигнорировала скрипучий голос за спиной.

Медленно спустившись вниз, она открыла подъездную дверь и утонула в сером свете тусклого мартовского дня. Поёжилась от мелкой мороси, падающей с неба, и недовольно покосилась на двух грузчиков, пытающихся втащить на крыльцо тяжёлое пианино. Это что получается? Новый сосед — музыкант? Отлично! Вот только этого не хватало! Теперь вместо спокойных вечеров придётся слушать надоедливое треньканье над ухом и адскую смесь из Шопена, Вивальди и Моцарта.

С трудом добравшись до утонувшего среди луж и грязи мусорного бака, Юра от души швырнула в зловонную пасть свой пакет и поёжилась. Дождь пошёл сильнее, а это значит, что пора возвращаться домой — простудиться не входило в планы девушки.

У подъезда грузчиков уже не было. Видимо, те застряли на следующем препятствии — тесной лестничной площадке. Зато рядом с машиной крутился субтильный мужчинка в дорогом чёрном пальто и в массивных очках на изящной переносице. Худой, с поистине музыкальными тонкими пальцами, он кружил вокруг коробки с барахлом, явно не зная, как к той подступиться.

— И с женщинами небось такой же. Тюфяк! — прошипела Квон, раздосадованная, что вместо возможного Аполлона с ней по соседству поселился инфантильный хлюпик-музыкант.

Когда Юра поравнялась с новым соседом, тот всё же смог подхватить коробку, вот только та предательски выскользнула из слабых рук, и её содержимое опрокинулось на грязный асфальт. Мужчина вспыхнул и, избегая встречаться взглядом с затормозившей Квон, принялся собирать разлетевшиеся по всей улице исписанные нотные листы. Девушка не знала, что заставило её сесть на корточки и помочь раздосадованному соседу. Возможно, понимание того, что для творческих людей плоды их трудов — это всё.

— Спасибо, — мягко улыбнулся мужчина, приняв намокшие от воды листы.

Он покосился на скрытое капюшоном лицо, но тут же отвёл глаза, а вот Юра без стеснения его разглядывала. Горгулья оказалась права — мужчина молод, скорее всего, одного с ней возраста. Безымянный палец чист и невинен, но кто знает, сколько контактов в его телефоне подписаны кодовыми «Зая» или «Любимая». Или, может, он вообще гей? А что? Музыканты часто бывают небесно-голубого оттенка.

Незнакомец же нервно провёл ладонью по светло-русым растрёпанным волосам, облизнул тонкие губы, словно специально акцентируя внимание на родинке в самом уголке, и вежливо поклонился.

— Я, так понимаю, мы теперь с вами соседи? Меня зовут Бён Бэкхён, я буду жить в двадцать третьей квартире!

— Квон Юра, двадцать вторая, — нехотя представилась девушка и, размявшись, легко подхватила довольно тяжёлую коробку. — Девять тысяч!

— Что, простите? — недоумённо округлил глаза пианист.

— По три тысячи за этаж, — пожала плечами Юра.

Пока она поднималась по лестнице, Бэкхён бежал следом, то и дело порывался помочь, но лишь сильнее мешаясь под ногами. Дойдя до площадки, Квон опустила коробку на пол и бросила короткий взгляд на Горгулью, командирским тоном отдающую приказы грузчикам, застрявшим в дверях в обнимку с пианино.

— Вот, возьмите! Спасибо огромное, — пианист вытащил из бумажника двадцать тысяч вон и учтиво улыбался, протягивая деньги.

— Не надо, я добрая сегодня, — буркнула Юра, недовольная тем, что сосед не оценил её шутку.

— Ну что вы! Я и так позволил женщине таскать тяжести, — виновато заговорил Бэкхён.

— Где вы тут женщину увидели?! — искренне оскорбилась Квон и, не попрощавшись, ушла к себе в квартиру.

Впрочем, вместо того, чтобы отправиться по своим делам, прильнула к дверному глазку, с недовольством замечая, как подошедшая к пианисту Горгулья что-то зашептала тому на ухо, кивая в сторону её двери. Бэкхён долго и внимательно слушал, после чего ярко улыбнулся и отрицательно замотал головой.

— Вот засранец! — непонятно на что оскорбилась Юра.

Остаток дня она маялась от безделья, то и дело раздражённо отвлекаясь на скрежет за стенкой. Сосед, видимо, вовсю обустраивался, хорошо хоть инструмент пока не мучил, а то мигрени точно было не избежать.

Ближе к вечеру Квон отправилась на кухню готовить ужин. Её кулинарные навыки были ещё одним из личных достижений, вот только оценивать плоды трудов редко кому доводилось. Разве подруги забегали перекусить вечерами или захаживали в гости родственники. А Юре хотелось готовить для любимого, чтобы тот довольно причмокивал, облизывал пальцы и без конца нахваливал свою хозяюшку. Мысленно представив себе подобную картину, девушка весело фыркнула и тут же вздрогнула от настойчивого звонка в дверь.

— Кого там принесло? — отложив в сторону ложку и убавив огонь под шипящей сковородой, пробормотала Юра.