Цвет мести (ЛП)

С громким покорным вздохом Андерс поднял бурдюк с земли и закинул за плечо.

– Думаю, оставлю это… ненадолго.

– Давай поменяемся, – сказала Генри Шипу, пока они готовились встретить смеющихся собак. Чёрный Шип посмотрел вниз на свои двойные ножи и кивнул. – Всегда больше нравилось сражаться двумя клинками.

Андерс присоединился к ним.

– А мне один не достанется?

– Нет, – в унисон ответили Генри и Шип.

– Значит, я должен буду просто заговорить их до смерти?

– Есть мысли, как поубивать этих тварей? – спросил Шип.

Генри фыркнула.

– Думаю, бить их, пока не перестанут шевелиться – эт должно сработать.

– Точно, ага.

Появились ещё три смеющиеся собаки и начали ходить по кругу, окружая Генри и остальных. Одна из собак издала пронзительный смех, а остальные ответили весьма похожими звуками. Генри ненавидела, когда над ней смеются.

Андерс подобрал левой рукой обломанную кость, а правую он прижимал к груди, и из неё на тунику медленно капала кровь. Генри знала, что с этим надо разобраться, и быстро, но сейчас были более важные вопросы. Звери кружили, а они стояли треугольником, спина к спине, махая своим жалким оружием так угрожающе, как только было возможно. Генри чувствовала, как ноет нога, чувствовала, как кровь капает с левой руки. Шип стоял рядом – в полтора раза выше, но всё же не в лучшей форме. Его лицо ниже носа стало красной маской, мизинец на левой руке, хоть и стоял на месте, но всё ещё был сломан, и, судя по его дыханию, солдат хорошенько поработал с его рёбрами.

Одна смеющаяся собака похрабрее бросилась вперёд и щёлкнула зубами. Шип яростно пнул, целясь ей в морду, но тварь отскочила, дразня Чёрного Шипа своим смехом. Другая зверюга прыгнула, но отскочила назад, когда Андерс закричал на неё, размахивая своей заострённой костью. Собаки становились всё смелее, подходили ближе и ближе.

Шестая смеющаяся собака появилась из теней и направилась в сторону той, которую убила Генри. Пару секунд она обнюхивала труп, потом оторвала кусок плоти и принялась жадно пожирать.

– Эти ёбаные твари жрут друг друга! – крикнула она с отвращением.

– Разумеется, – сказал Андерс. – Они нападают на нас не по злобе, а просто потому, что голодны.

– Мясо есть мясо, – сказал Шип. – У меня мыслишка появилась.

Очередная псина метнулась, чтобы цапнуть Шипа, а он в ответ пнул пылью ей в морду. Смеющаяся собака, получив пылью по морде, остановилась, зачихала, и дико затрясла головой из стороны в сторону. Шип не дал ей шанса оправиться – в ту же секунду он бросился на неё. Дважды пырнул тварь в грудь, а потом поднял, уклонившись клацающих зубов, и швырнул её изо всех сил в сторону другого мёртвого зверя. Тело приземлилось с глухим ударом и уже не шевелилось.

Ещё две собаки прервали свои атаки, чтобы посмотреть на ту, которую Шип только что прикончил. Быстро принюхавшись и поняв, что это труп, они вцепились в него. Вскоре и оставшиеся две присоединились к своим друзьям.

Маленькая команда медленно отступала от смеющихся собак. Генри жёстко врезалась во что-то спиной. Обернувшись, она обнаружила, что это деревянный столб, к которому она была привязана. На вершине столба сидела птица каррок, размером почти с Генри. Гигантская птица наблюдала за людьми огромными тёмными глазами, а потом пронзительно каркнула и взмыла в воздух.

– Я бы, пожалуй, съеблась из этой адовой дыры, да поживее, – сказала Генри, не обращаясь ни к кому и не ожидая ответа.

– Ты это место знаешь, Андерс? Как отсюда лучше выбраться? – спросил Шип.

– Знаю.

– Тогда веди.

Шип

Андерс шёл впереди, и, похоже, знал, куда направляется. Он вёл их прочь от поляны, прочь от пути, которым они пришли, прочь от Тигля. Они чуть не наткнулись на гнездо сухопутных ящериц, но твари, похоже, спали, поэтому они медленно, осторожно и очень тихо обошли гнездо. Даже одна ящерица могла завалить дюжину людей, а Бетрим насчитал четверых, нежащихся на солнце.

На окраине Костьбища они остановились. Андерс рухнул возле кости, похожей на гигантское ребро, и сделал три больших глотка вина, прежде чем с довольным вздохом расслабился. Бетрим вырвал бурдюк из рук пьянчуги, быстро глотнул сам, а потом передал вино Генри. Они уже целый день ничего ни пили, и Бетрим сильно поджарился. По правде говоря, им надо было поскорее отыскать воду, иначе они начнут падать от обезвоживания.

Бетрим передал бурдюк обратно Андерсу и хорошенько взглянул на его отрезанный палец. Та сука не отрезала его целиком, и палец заканчивался обрубком после второй костяшки. К счастью для Андерса, кровотечение стихло и почти остановилось. Бетрим оторвал полосу зелёной ткани от рубахи Андерса и стянул обрубок как можно крепче.

– Не знаешь случайно лекаря где-нть поблизости? Думаю, придётся нам это прижечь, – мрачно сказал Бетрим.

Андерс сглотнул полный рот вина.

– Каутеризировать?

– Кау… чё? Прижечь. Опалить. Чтоб рану запечатать.

– Это больно? – спросил Андерс. Бетрим ясно видел страх на его лице, и по правде говоря, он ему сочувствовал.

– Как в аду. Но, по крайней мере, эт не твоя мордаха, – сказал Бетрим, касаясь обожжённой стороны своего лица.

Он взглянул на Генри. Она стояла, глядя на горизонт, её лицо скрывалось под полями шляпы. Она не стала бы жаловаться, но Бетрим видел, по тому, как она стояла, что где-то у неё сильно болело, может даже везде, с учётом того, через что она прошла. Похоже, она неслабо повредилась, освобождая их из Костьбища. Бетрим снова взял бурдюк с вином из рук Андерса и протянул Генри.

– Надо чё-т сделать с этим укусом, Генри, – сказал он.

– Там всё в порядке.

– Или дашь мне взглянуть, или я тя вырублю и всё равно посмотрю, – сказал он, хоть и надеялся, что она не станет выбирать последнее.

Маленькая женщина склонила голову и мрачно посмотрела на Бетрима, но потом, поморщившись, подняла левый рукав до локтя. Бетрим хорошенько осмотрел рану – вроде не выглядела заражённой, хотя сложно было сказать наверняка. Он полил укусы доброй порцией вина и промыл их, как мог. Андерс застонал, но ничего не сказал на такое использование алкоголя. После Бетрим грязной тряпкой перевязал Генри руку.

– Ну, не особо симпатично, и не лучшее лечение из тех, что мне доводилось делать, но сойдет, наверно, пока не отыщем нормальных припасов.

Генри поворчала и вернулась к разглядыванию горизонта.

Бетрим осмотрелся, ища, куда бы прислониться, и не нашёл подходящего места. Кости вокруг были недостаточно высоки, а кроме них вокруг ничего не было, только пыль да трава с палец. Он тихо заворчал, скрестил руки и встал так, чтобы видеть и Генри и Андерса.

– Ну так кто из вас хочет быть первым? – спросил он.

– Чё?

– Пардон?

– Думаю, у вас обоих есть история, и думаю, самое время их услышать.

– Не уверен, что понимаю, о чём вы, босс, – сказал Андерс, хотя по его лицу было ясно, что он лжёт.

– Я хочу знать, чё эт твой папашка так хотел нас порешить, и почему та сука готова была столько всего от тя отрезать. И ты, – сказал он, указывая на Генри. – Я знаю, что вы с Шустрым никогда особо не ладили, но нынче всякий раз, как я упоминаю его имя, ты выглядишь так, будто готова сорвать солнце с неба и хорошенько отпинать. Так кто из вас начнёт? – снова спросил он.

На них опустилась тишина. Бетрим пристально разглядывал друзей, ожидая, кто из них начнёт. Андерс решил, что его отсутствующий мизинец – самая интересная вещь в мире, а Генри натянула шляпу, полностью скрывая лицо. Ни один из них не собирался делиться какими бы то ни было деталями.

– Андерс? – спросил Бетрим.

Чистокровный пьянчуга вздохнул.

– Он не пытался нас убить. Не по-настоящему.

– Хм… – начал Бетрим. – Ты ж был там. Привязанные к столбам. Голодные смеющиеся собаки. Верная смерть.

– Если бы мой отец хотел моей смерти, он казнил бы меня в Тигле. Но он отправил меня с вами на Костьбище, чтобы мы могли сбежать, и мало кто знает эти места лучше меня. На самом деле не важно, что я натворил – я по-прежнему перворождённый, его старший сын, а мой брат Френсис по-прежнему идиот. Очевидно, мой отец верит, что однажды я приползу назад, извинюсь и стану хорошим маленьким наследничком, о котором он всегда мечтал. – Андерс фыркнул. – В этом он, наверное, слегка ошибается.