Страница 7 из 46
Опустив глаза, Кира прошла мимо этих странных людей и, толкнув тяжелую дверь, вошла в церковь. Гладенькие серого мрамора колонки, свивались, образовывая гигантские узлы по сторонам от Царских Врат, резные беломраморные кокошники обрамляли образа иконостаса. Кира подошла ближе и встретилась взглядом с карими глазами Божьей матери. Уйти она не смогла. Стояла и смотрела.
Сколько она простояла, глядя в лицо Богоматери, Кира не знала. Она смотрела и смотрела... Вот дрогнули брови Богородицы, шевельнулись губы... Не отрываясь взглядом от лица Божьей Матери, Кира опустилась на колени. Её губы шептали слова молитвы, и ей казалось, что Она слышит и что в Её мятежных глазах светится нежность и сострадание именно к ней, к Кире.
Старушка в сером, обирая натекший на паникадило воск со свеч, мельком взглянула на Киру, потом еще раз уже пристальнее, ее рука замерла на сияющем металле. Поставив на пол коробочку, в которую она собирала огарки от свечек, старушка быстро перекрестилась и почти побежала к выходу.
Потом Кира обошла церковь, проговаривая про себя слова молитв и крестясь на образа, и тоже направилась к выходу. На паперти никого не было, даже нищих. Она задержалась у портала, еще раз перекрестилась и поклонилась. В этот момент из-за тучи выглянуло солнце, и она с удовольствием подставила лицо его лучам.
-И-и-и! Во-о-т! Она! - Кира вздрогнула от истошного вопля. Внизу, у ступенек, стоял мужик в сером, дикими глазами смотрел и тыкал в нее пальцем грязной руки. К мужику уже со всех сторон сбегались такие же серые людишки. Они с ужасом и восторгом смотрели на Киру, тянули к ней руки и вопили дурными голосами:
-Матушка! Не оставь! Одари благодатью!
Ничего не понимая, Кира сделала шаг назад, но и там уже стояли и тянулись к ней люди в сером. Какая-то бесноватая, рухнув на колени, поползла к Кире, подвывая и протягивая растопыренные пальцы. Ее уже хватали, ощупывали, дергали за полы пальто. Жуткие лица с выпученными глазами, слюнявыми щербатыми ртами выли, рыдали, о чем-то умоляли, сомкнувшись в кольцо.
-Пустите! - отчаянно крикнула Кира, но чья-то рука в язвах и коросте вдруг сдернула с нее платок. Кира зажмурилась, ожидая, что сейчас они набросятся на нее. Но толпа затихла. Девушка открыла глаза и первое, что увидела, было изумленное лицо огромной тетки с почти сгнившим носом. Тетка молча протянула руку (Кира узнала эту покрытую язвами руку, только что стащившую с нее платок), и схватила ее за отросшие, сверкающие серебром волосы:
- Бесовка! Ведьма! Изыди! - вдруг заорала тетка и со всей силы рванула Киру за волосы. - Извести поганую!
Толпа, только что умолявшая о благодати и милости, с диким воем рванулась к девушке. Ее щипали, толкали, рвали одежду. Вначале Кира попыталась закрываться руками, но ее подхватили и потащили. И все же она рванулась, закричала:
-Прочь, пошли прочь! - она сама не поняла, как это у нее получилось, но ее вдруг отпустили, и она осталась стоять посредине воющего кольца. Очень вовремя появился Андрей с отцом. Батюшка прикрикнул, пригрозил - и серая масса отступила. Андрей же, подхватив Киру, вынес ее из разорвавшегося круга.
- Нельзя же так! Зачем ты одна пошла сюда? Никогда не уходи не предупредив! Страшно подумать, что могло произойти! - он так разнервничался, что даже стал слегка заикаться. Остановился, оглядел её, - они тебе ничего не сделали?
-Вроде нет. Только за волосы таскали. Больно! - пожаловалась она мужу.
-Конечно, больно. А могло быть ещё хуже. Это же больница. Здесь дом скорби!
-Как дом скорби? - не поняла Кира. Они медленно шли в сторону дома.
-Другими словами, дом для душевнобольных. Он тут издавна у храма стоит.
-Значит, все эти люди в сером душевнобольные? - с дрожью спросила Кира. - И они так свободно ходят...Бедные...
Дома Андрей внимательно осмотрел жену, смазал какой-то едкой дрянью царапины. На все его действия матушка Юлиана смотрела с явным неодобрением.
-По-хорошему так тебя бы надо выпороть как следует, - наконец проговорила она и добавила с сожалением, - так ведь муж-то тебе достался больно добрый - не станет пороть. А зря!
- Вы шутите, да? - попыталась улыбнуться Кира.
- Ты вот что, девушка, послушай меня... Ты, девушка, провинилась сильно.
-Это вы, мамаша, о чём сейчас? - Андрей взглянул на мать без привычной улыбки.
-А ты не встревай! Защитник! - и продолжила, сердито глядя на Киру, - по закону ты честь мужнину должна блюсти...Он грех твой прикрыл, взяв тебя за себя. Что смотришь? Не понимаешь? Ты дурочкой-то не прикидывайся. Не девица ты! Но это уж его дело, прощать или миловать тебя...
Андрей прервал её:
-Это совершенно не ваше дело, - синие глаза потемнели. - У нас с вами был разговор... Вас это не касается. И я не потерплю, чтобы унижали мою жену! Иначе...иначе мы... сегодня же мы покинем этот дом.
Сказал, как припечатал. Мать бросилась в слёзы, но дерзкий сын вместо того, чтобы просить у матери прощения и каяться, взял свою испуганную жену за руку и увёл в их комнату.
Там они некоторое время молчали. Андрей уставился в окно, словно увидел там нечто интересное. Кира тихой мышкой сидела на стуле, глядя в напряженную спину мужа. Наконец, он обернулся, виновато посмотрел на неё. Подошёл, опустился на корточки, заглянул в печальные глаза:
-Не сердись на неё, ладно? - дождался ответного кивка, - понимаешь, они живут старыми правилами.
-Андрей, что-то не так? Да? Я не помню чего-то важного? Да?
-Не будем об этом!
-Нет, ты скажи, - волновалась она. - Не жалей меня!
Он выпрямился, прошёлся по комнате:
-Что-то было, о чем ты не помнишь и, как ни старайся, не можешь вспомнить, - он тщательно подбирал слова. - И это что-то было, видимо, очень плохим, если твой мозг заблокировал эти воспоминания. В общем, это случай для специалистов, изучающих психику человека. Думается, не простой случай, а очень даже любопытный.
-Но твоя матушка...
-Она старый человек, не стоит обижаться на неё, - он поднял её со стула, прижал к себе, - а меня не интересуют те увлечения, что были до меня, - потерся щекой о её стриженую голову и со смешком добавил, - и я ведь, признаюсь и каюсь, не был монахом...
-Я не сержусь на твою мать, Андрюша, - она обвила его шею руками. - Я же понимаю: это она от любви к тебе. Давай, не станем уезжать! Просто сделаем вид, словно не было этого разговора...
-А вот это хорошо! - он облегчённо вздохнул. - Какая ты у меня умница!
Оставшиеся до их возвращения в Петербург дни прошли относительно мирно. Матушка Юлиана притихла, она мудро решила не спорить с сыном и не тиранить неприятную ей невестку.
Молодоженам приходилось делать визиты. Знакомых было много, Андрея Монастырского помнили, любили и были рады и ему, и его юной жене. В Кирилловскую церковь Кира приходила теперь только вместе с Андреем. Её магнитом тянуло к Богоматери, к её невозможным глазам. Андрею чуть не силой приходилось уводить Киру. Она шла рядом, погружённая в свои мысли, и Монастырский не тревожил её.
Короткий отпуск пролетел мгновенно. Вскоре отец Афанасий и матушка Юлиана провожали сына с нелюбимой невесткой в Петербург. Обнимаясь перед разлукой, свекровь всё ж таки исхитрилась и нашептала Кире "материнский" наказ:
-Я тебе вот что скажу: ты должна слушаться во всем мужа. Не дерзи ему. Место своё знай! Ты молчать должна, грех свой замаливать... А ежели муж твой захочет поучить тебя уму-разуму, так спасибо скажи ему. И нечего губы-то надувать! Всё гляжу на тебя да ума не приложу, что он, сокол мой Андрюшенька, в тебе нашел: ни вида приличного, ни приданого...
Вот эти-то события и вспомнила Кира сейчас под звуки такой знакомой музыки.
-Ну что, дорогая, давай пройдемся по фойе, - предложила Полина Ивановна, когда затихла музыка первого акта. - Конечно, можно было бы зайти к Сонечке, но она не любит, когда её беспокоят во время спектакля. Она говорит, что это её отвлекает от образа, мешает сосредоточиться. Так что просто пройдёмся по фойе.