Страница 45 из 46
-Пусть всё идет, как идёт - не всегда перемены к лучшему, - тихо отозвался он.
-Что там такое? - Андрей всматривался в пространство за окном, - смотрите, там человек десять бежит и полиция...
С улицы, несмотря на заклеенные окна и закрытые форточки, неслись крики и свистки полицейских. Все двинулись к окнам. А на улице разворачивалась драматическая история. Убегающие и догоняющие смешались в единую толпу. Какие-то люди пытались отбиться от полиции, но со всех сторон бежали на подмогу дворники в белых фартуках. Несколько человек всё же вырвались из рук полицейских и бросились врассыпную. Пятерых-шестерых удалось задержать, их повалили в снег, вязали им руки. Тут же появились полицейские закрытые кареты, задержанных затолкали туда, и всё стихло.
-Что же это? - немного растерянно оглянулась на стоящего у стола Андрея Олечка. Он лишь передёрнул плечом, при этом взгляд его был холодным и тяжёлым, и смотрел он на Палена.
-Нет, давайте пить чай! Если это политика, нам нет до неё дела. А если это уголовные, то так им и надо,- Софья Григорьевна вернулась к столу. - Кира, Штефан Иванович пейте же свой кофе, а то остынет, - Кира тут же ухватила свою чашку, глотнула и зажмурилась от удовольствия. Софья Григорьевна одобрительно кивнула и изобразила этакую крестьяночку:
-А мы люди простые - мы чаёк любим. Да?
-Чаёк, лимончик, сахарок, - пропела Олечка.
-О, у вас приятный голос, - похвалила Софья Григорьевна, - хотите на театре служить?
Олечка неопределённо пожала плечами:
-Ещё не знаю. Завтра съезжу к старым знакомым - ещё по одесскому театру знакомые - поговорю с ними. Там видно будет.
-А хотите, пока место не найдёте, побыть моей компаньонкой? Теперь, когда несчастной Полины не стало, мне нужен здесь надёжный человек. А вы подходите по всем статьям: из театральных, сами поёте, Кирочка хорошо о вас отзывается... Что скажете?
-Это так неожиданно. Но я рада и, конечно, согласна.
-Ну вот и славно, - Софья Григорьевна встала и покачнулась, - да что же это такое?! Чуть ногу себе не вывихнула! Обо что это я споткнулась?
Она толкнула этот предмет ногой, и на середину комнаты выкатился жёлтый детский мячик. Олечка рассмеялась - так нелепо выглядел здесь этот предмет. Андрей было ухмыльнулся, но в удивлении уставился на Киру. Её остановившийся на мячике взгляд выражал ужас и беспомощность. Она перевела глаза на Штефана, который с тревогой следил за нею, и сползла со стула в глубоком обмороке. Отлетел перевернувшийся стул - это Штефан рванулся к жене, но его опередил Андрей. Он успел подхватить падающую Киру, взглянул на Палена и понёс её в свою комнату. Следом устремился Штефан.
Придя в себя, Кира увидела Штефана. Сгорбившись, он сидел рядом на стуле.
-Это правда? - прошептала она. - Опять начинается то же самое?
Он кивнул. Кира тихо заплакала, отвернувшись к стене. Пален повернул её к себе и обнял так, что она уткнулась лицом ему в грудь. Он нежно гладил её по голове и шептал слова утешения. Она притихла, слушая его ласковый голос, время от времени всхлипывала и дрожала. Потом подняла голову и, глядя снизу вверх, в его грустное лицо прошептала:
-Я не вынесу этого ещё раз.
- Ты не одна, - поправил он её, - у тебя есть я. Вместе мы справимся.
Она согласилась:
-Да, у меня есть ты. Никого больше.
Он понял, что она хочет сказать:
-Я всегда буду с тобой. Не бойся!
Когда Андрей, потоптавшись перед дверью и громко покашляв, вошёл в комнату Кира, укрытая одеялом, спала. Штефан сидел за столом под зажженной настольной лампой, накрыв её салфеткой так, чтобы свет не падал на лицо спящей. Он ответил на безмолвный вопрос Андрея:
- Спит. Я дал ей успокоительное из твоего запаса.
Андрей сел напротив:
-Поговорим? - и облокотился на стол. Штефан пожал плечами:
-Поговорим, - он выжидающе смотрел на Андрея. Тот молчал, потом поморщился, как от зубной боли:
-Час назад я хотел вызвать тебя на дуэль, - начал он.
Глаза Штефана сузились:
-Я уже говорил тебе, что не стал бы с тобой драться.
-Ничего, я нашёл бы способ, как тебя уговорить.
-Чушь! - он презрительно посмотрел на приятеля, - ты о ней подумал?
Андрей хмыкнул:
-Только о ней и думаю! Вот потому и не стал вызывать тебя. Ей столько досталось за этот год всего... Даже если б мы чуть-чуть подстрелили друг друга, девочка этого не перенесла бы. А потом есть ещё одна, но главная причина...
-Интересно, какая?
-Из нас двоих она, к моему сожалению, выбрала тебя. А насильно, как известно, мил не будешь. Хотя не понимаю, чем я хуже. Но их, этих женщин, никогда толком не поймёшь.
Против воли Штефан улыбнулся. Андрей тут же набычился:
-Нечего улыбаться!
Штефан примиряюще протянул руку. Андрей ещё чуть помедлил, но всё же протянул в ответ свою.
-Это не всё. Я хочу знать, чем был вызван обморок. Не видом же детского мячика, в самом деле?
-А где он, кстати? Его кто-нибудь брал в руки?
-Ты считаешь, мне нечего было делать в последний час? Там наши дамы так переполошились...
-Андрей, я не из праздного любопытства спрашиваю. Это важно. Очень.
Монастырского поразила серьёзность тона Штефана.
-Хорошо. Пойду, спрошу...
-Если эта штука ещё в столовой (в чём я сильно сомневаюсь), ни в коем случае не бери её в руки и всем скажи, чтобы не трогали!
Андрей вышел, а Штефан подошёл к Кире. Она спала, но по тому, как двигались её глаза под закрытыми веками, было понятно, что сон её беспокоен и тяжёл. Глубокие тени залегли вокруг глаз, бледное до синевы лицо осунулось. У Штефана сжалось сердце от боли за неё. Неужели опять повторится всё, что было в Одессе? Тогда он легкомысленно посмеялся над Кириными страхами и предчувствиями... Что за чертовщина творится вокруг его жены?
По выражению лица вошедшего Монастырского Штефан догадался, что выяснить ничего не удалось.
-А мяч?
-Исчез. Дамы говорят, что вот только что лежал на подоконнике - и пропал. Они не заметили когда. Может, объяснишь, что всё это значит?
- Вряд ли смогу, но попробую, - хмуро кивнул Штефан, - сядь: история длинная и странная.
Он помолчал, пока Монастырский устраивался поудобнее на стуле.
-Я постараюсь лишь перечислить непостижимые моему пониманию моменты. Ты, конечно, помнишь странную даму, которая возникла из ниоткуда и ушла в никуда на вечере у Ольги? Вижу, что помнишь. Эта дама - Кирина маменька. Потом уж я увидел её карточку в их семейном альбоме. Это была первая странность. Таких аномалий потом было множество. Если бы я сам этого не видел, сказал бы: бред, галлюцинация, следствие воздействия какого-то препарата или ещё чего-либо.
- Могли дать галлюциноген без твоего ведома...
-Ну да, пару поганок или мухоморов в жаркое сунуть... Скажешь тоже! Не бывает одинаковых галлюцинаций одновременно у двоих человек. Если это, конечно, не массовый психоз. Ладно, допустим, мне привиделся Кирин родственник, который рассматривал меня, как насекомое под микроскопом. Но последовательность!...
-О чём ты?
-Понимаешь, этого самого Ричарда Баумгартена я видел ночью, а позже, днём, мы с Кирой смотрели альбом, где была его карточка. Если бы было наоборот, можно было бы сказать, что я увидел карточку и потом он мне привиделся. Понял?
-А не могла тебе его карточка ранее попасться на глаза?
-Нет, кажется, нет,- не очень уверенно сказал Штефан.
-Вот видишь, ты уже сомневаешься,- обрадовался Монастырский.
-Есть немного, - согласился Штефан. - Видел бы ты этот альбом! Но о нём в другой раз. Да, вспомнил! Ещё там зеркало... О нём Кира рассказывала странности. Но это всё пустяки по сравнению с омерзительными детьми.
-Омерзительные дети? - поразился Монастырский.
-Представь потрескавшуюся кожу и мёртвые пустые глаза на лице шестилетнего ребёнка... Они возникли из тьмы и пропали в темноте. Гадость! - его передёрнуло, - бедная Кира! Она тебе ещё многое может рассказать... А потом явилась Нора Баумгартен.