Страница 14 из 46
-По-моему, вы преувеличиваете, - отмахнулся Штефан. - И потом, красота мужчины - вещь абсолютно бесполезная. Важно, что там внутри, а не снаружи. Другое дело - женщины. Ими любуешься, как любуются цветами. Но, к сожалению, редко сочетается красота души и красота тела в одном человеке...
-Возможно... А мне кажется, что красота человеку даётся как испытание. Тяжёлое душевное испытание. Не каждый такое вынесет... Ваша жена едет с вами? - без всякого перехода спросила Кира и удивилась: Штефан сначала побледнел, потом кровь бросилась ему в лицо. Он закашлялся.
-Моя жена? - переспросил он, откашлявшись.
-Ну да, ваша жена, - кивнула Кира. - Я поняла, что в театре с вами были ваши родители и жена. Разве нет?
- Нет, к сожалению, моя жена в этот раз со мной не едет.
-И все же, - после паузы начала Кира, - как странно устроена человеческая память. Меня по-прежнему не покидает чувство, что что-то подобное уже было. Кафе, чай, кофе... И даже вы...
-Это вполне естественно. Мы бывали в подобных местах, - он смотрел в сторону, - Ольга Яковлевна, вы и я. Когда часто бываешь в одной компании, много общих воспоминаний.
-Мы дружили?
-Да, - просто ответил он, и его янтарные глаза окутали Киру теплом.
Она замерла, всем существом ощутив это тепло. Потом спохватилась:
-Стемнело! Мне давно пора домой. Спасибо за чай, - Кира вскочила, потянула шубку, но Штефан уже был рядом. Он помог ей надеть шубу, подхватил свёрточки. И опять они прошли к выходу сквозь строй женских глаз, восхищенных и завидующих.
Снег искрился в свете уличных фонарей, заметно похолодало. Подлетел лихач, с шиком осадив лошадей. Они забрались в экипаж с откинутым верхом, извозчик шевельнул вожжами, и ветер полетел им в лицо. В один миг домчались до Петербургской стороны. Штефан велел извозчику обождать, а сам пошёл проводить Киру до квартиры. Всю дорогу Кира молчала, о чём-то сосредоточенно думая. Штефана это сильно беспокоило. Он понимал, что день воспоминаний ещё не закончился и ждал главного вопроса.
Они не воспользовались лифтом, медленно поднимались по лестнице. Кира шла чуть впереди, стягивая перчатки с озябших пальцев. Она остановилась на площадке между вторым и третьим этажами.
- Почему же я вас не помню? Помню Олечку, Андрюшу, Елену Валентиновну даже. А вас нет! - она растерянно смотрела на Штефана.
Он глубоко вздохнул, приказывая себе успокоиться:
-Психика - сложная штука и ещё мало изученная, - он положил шляпу и свёртки на подоконник.
-Андрей мне сказал, что мой мозг таким образом защищается от негативных эмоций, и называется это избирательной памятью.... Так? - она требовательно тронула его за руку.
-Да, так, - обреченно обронил он.
-Что же вы такое натворили, что моя голова не хочет помнить вас? - прозвучал, наконец, вопрос, которого так боялся Штефан.
-А Монастырский не говорил вам, что избирательная память может касаться как отрицательных эмоций, так и положительных?
-Правда? Значит, мы с вами не ссорились? - её глаза радостно расширились, в них вспыхнул странный огонёк, но тут же потух, - тогда совсем не понятно!
-Не стоит торопить события, - он досадливо поморщился, - всё придёт в своё время. Вы сами всё должны вспомнить, иначе вам потом будет казаться, что это не ваши воспоминания. Вы будете страдать от мысли, что кто-то их специально вложил в вашу голову.
-Да, вы правы, - согласилась она и протянула ему руку, - что ж, прощайте. Удачной поездки!
Штефан взял её руку, поднёс к губам. Но не поцеловал, а стал дыханием согревать её застывшие пальцы. Кира оцепенела, сердце подскочило куда-то к горлу и обрушилось вниз. Она отдёрнула руку, сгребла свёртки, мигом взлетела на свой этаж и надавила на кнопку звонка. Ещё мгновение, и она скрылась в квартире.
Штефан постоял, с тоской глядя в тёмное окно, потом присел на подоконник. Посидел несколько минут с закрытыми глазами. Больше здесь ему делать нечего, пора ехать домой, он подхватил шляпу. Под ней лежал нарядный свёрточек, забытый Кирой - его Рождественский подарок. Штефан горько усмехнулся: бедная маленькая девочка в заснеженном лесу - кто отогреет тебя?
В тот же вечер он уехал в Эстляндию. Родители остались ещё на несколько дней в Петербурге из-за Эльзы Станиславовны. У неё появилось какое-то важное срочное дело, требовавшее немедленного решения.
Глава 4
-Ну что, Кирочка давно вернулась? - раскрасневшаяся с мороза Софья Григорьевна прижала озябшие руки к узорчатому кафелю высокой, под потолок, печи.
Мрачно глянув на неё, Полина Ивановна ответила с раздражением:
-Только что, четверти часа не прошло, как вернулась.
-Вот как! Весь день ушёл на покупку пирожных? Забавно!
-Ничего забавного тут нет, - рассердилась Полина, - будто ты не знаешь, с кем она ушла!
-Отчего ты сердишься? Пусть всё идёт, как должно идти, - она понизила голос, - всё-таки этот господин ей муж... Ты только подумай, каково ему!
-Как ты не хочешь понять? Скандал может разразиться в любую минуту! И не думай, что он нас с тобой не затронет. Затронет, ещё как затронет!
-Да мы-то тут при чём?
-Ты, Сонечка, совсем ничего не понимаешь? Ведь моя племянница - преступница. Ещё раз повторяю: пре-ступ-ни-ца! Двоемужие карается как светскими, так и церковными законами. Кира будет наказана, и мы с нею заодно. Мы же всё знали, но не сообщили властям. Так что готовься к неприятностям.
-На мой взгляд, ты излишне драматизируешь. И потом, если скандал всё-таки разразится, мы возьмём и уедем. Хотя бы в Америку. Меня Велле замуж зовёт. И я уж согласие дала. Да и пора: сколько лет он верным поклонником прослужил при мне! Он к брату уезжает, и мы вслед за ним. А хочешь, бросим всё и прямо сейчас с ним и поедем?
-Ты шутишь? Да? - Полина остановилась напротив подруги, - как ты себе это представляешь? Бросить привычную жизнь, друзей, работу, наконец?
-Ну, положим, твоя работа не пострадает, - усмехнулась Софья Григорьевна, - ты как была при мне, так при мне и останешься. А жизнь мы там наладим новую, и друзей новых заведём.
- Ты, Сонечка, говоришь невозможные вещи! - пробормотала Полина Ивановна. - И, не забывай, у тебя контракт подписан!
-Пустяки! - махнула ухоженной ручкой в кольцах и браслетах певица, - я всё хотела спросить тебя, Полиночка... Скажи, за что ты была так холодна к своей сестре, к Тонечке?
-Я? Холодна? - растерялась Полина Ивановна, - Боже мой, Сонечка, что ты такое говоришь?! Я всегда обожала Тонечку! Когда maman скончалась, Тонечка - тогда сама ещё ребёнок - заменила мне мать. А как и papa не стало, Тонечка пошла в компаньонки, только бы я могла в хорошем пансионе обучаться.
-Что ж ты к ней никогда не ездила? За десять лет-то могла бы съездить к ней в Каменецк или к себе пригласить?
-Как бы я ездила к ней, если там этот заносчивый поляк, её муж был? Я на дух его не выносила.
Софья Григорьевна пристально посмотрела на подругу:
-И всегда ты такие враждебные чувства к нему испытывала?
-Всегда - не всегда... Какая теперь разница? И что это ты мне допрос устроила? - возмутилась Полина Ивановна. - Сейчас не о пустяках думать надо...
-Вот и думай, коли тебе делать больше нечего! - огрызнулась Софья Григорьевна. - Уж не собираешься ли ты донести на племянницу?
-Как только тебе такое в голову могло прийти?! - всерьёз обиделась Полина Ивановна.
Весь вечер она дулась на подругу, заодно на Киру и даже на беднягу Монастырского. Кира же была неестественно оживлена: излишне смеялась каждой шутке, тормошила мужа, тащила танцевать и тут же отвлекалась на какие-то пустяки, говорила тосты и запивала их шампанским. Андрей Афанасьевич таким её весельем даже обеспокоился. И всё же вечер прошёл приятно и беззаботно.