Страница 21 из 80
Серёга возразил:
- Не, не фонарик точно. Фонарики так высоко не летают. Всегда разглядишь хорошо - а тут только огонёк двигался, ёлки... - и задумался. - Не, вот. Вроде как несколько малюсеньких огоньков в одну линию. Или продолговатый такой... типа как иллюминаторы в самолёте или, в натуре, летающая тарелка, блин.
- Ага, - говорю. - Похоже.
Артик ослабил узел на майке, подождал немного - и замотал майкой ранки. Кровь уже не лилась, а так, слегка сочилась.
- Знаете, господа, - сказал он, - меня это очень обнадёживает. Кто бы тут ни жил - они цивилизованные существа. Не бегают с дубинами по лесу в поисках добычи. Следовательно, у нас немало шансов с ними договориться.
Витя усмехнулся.
- Как ты там говорил? Фальшивая логика? Вон, Калюжный - цивилизованное существо, телевизор смотрел, компьютер понимает, в школе кончил не меньше трёх классов... много у тебя было шансов с ним договориться, что в армейке, что на гражданке? Тем более что он вполне с дубиной бегает.
Серёга сразу вскинулся:
- Чё сразу я-то?
А Витя:
- Ты-то - то, что сперва кулаками машешь, потом думаешь, хоть и цивилизованный... Нет, пацаны. Пока мы их не увидим в подробностях, рассчитывать нам особо не на что. Какие бы они ни были - вряд ли нас тут ждали с оркестром. Не обольщайтесь. И вообще - всем поспать надо. Я дежурю первый. Разбужу следующего, когда большая луна вон от той хрени в пупочках сдвинется на кулак. Ясно?
И никто больше не возразил. Артик сказал:
- Хорошо. Спокойной ночи, господа, - и стал устраиваться около костра, а рядом и я пристроился кое-как. Серёга ещё вытаскивал какие-то палки, бормотал, что жёстко, что ему песок за шкирку сыплется - но я уже слышал это как-то издалека...
Испытатель N24
Как же было холодно-то, ёлки!
Главное дело, к костру придвинешься - печёт от костра, прямо подрумяниваешься, а отодвинешься подальше - чувствуешь, как задница инеем покрывается постепенно. От комаров всё везде чешется, песок повсюду забился. А спать хочется. И во сне снится не муть инопланетная, невероятная, а что одеяло сползло с дивана, сука, и на пол упало, и дверь на балкон открыта, а на балконе - октябрь, ёлки.
Начинаешь искать одеяло спросонья, дотронешься до чего-то вроде тряпки - а это Динька дрыхнет, ты его за рукав тянешь. Вот же паскудство...
В конце концов стало так холодно, что я окончательно проснулся. Зуб на зуб не попадает, да ещё щека особо, блин, чешется и болит, будто где-то там, внутри, кусочек иголки застрял и покалывает. И живот режет. И глаза не разлепить. Не жизнь, а малина земляничная...
Кругом - темень, хмуро как-то, сыро, ветрено, туман лентами ползёт. Песок мокрый, трава мокрая, я весь мокрый. Костёр мечется под ветром - пламя маленькое. Около костра Артик сидит, мелко трясётся, обхватил себя руками, тоже хочет согреться. Рядом с ним - Витёк: руками обнял колени, на них же положил голову, непонятно, то ли спит крючком, то ли так... Только Динька - в полном отрубе, но опять же свёрнут буквой зю.
- Чё так темно-то? - говорю. - Утро же, вроде?
Артик проглотил зевок, отвечает:
- Тучи. Плохи наши дела, Сергей.
Сам зеваю - спать охота, ёлки, сил нет - но холодрыга, спать нельзя. И соображаю со скрипом, мозги будто заржавели.
- Какие, - говорю, - тучи в Индии, нахрен?
А Разумовский, этак печально:
- А это и не Индия, Сергей. И не тропики. Умеренные широты, как я и предполагал. Будет дождь. Так что поспи, пока можешь - потом не получится в принципе.
Тут Витя поднял голову:
- Хорош трындеть уже... - и зевает. - Ни днём, ни ночью от вас покоя нет...
И тут мне на башку - кап! Не капля, а прям чайная ложка холодной воды, блин! Ну вот и выспались.
- Сволочь, - говорю. - Падла. Эта Индия сволочная вместе с Марсом.
И пока я говорил, на меня капнуло раза три. И вокруг начался мерный такой шелест - ясное дело, дождь пошёл.
Динька вздрыгнулся и говорит, чуть не плача:
- Да что ж это за жизнь-то?! Только заснул... - и глаза трёт.
Но главное дело - костёр шипит. Шипит мой костёр - и я вижу: погаснет. Кирдык нашей ухе, ёлки.
Хорошо ещё, что камушек - тот самый, главный камушек, серенький такой, вроде как с кусочками слюды вплавленными - у меня в кармане, рядом со сложенным ножичком. Костёр зажжём, конечно. Но ведь - когда? Дрова-то будут сырые, блин, и земля сырая - дождь зарядил только так. И рыбу в дождь ловить - тоже не факт, что хоть что-нибудь поймается.
Что делать... Отошли от нашего пляжика поглубже в лес, думали - под деревьями меньше льёт. Щас! Стоим, смотрим, как наш костёр заливает. Пяти минут не прошло - огонь совсем погас, а мы промокли до нитки. Артик закашлялся - и кашлял, и кашлял. Витёк ему по спине врезал, а Артик сказал:
- Так ты только синяков мне наставишь, - и снова закашлялся. - Я слегка простужен, по-моему. Мы вчера вечером вымокли и так и не высохли толком, а сегодня похолодало и дождь пошёл...
Витёк чутка подумал. Он вообще командира из себя строил изо всех сил, но долго не думал. Мыслитель, фиг ли... Так вот, минуты не прошло - решил уже:
- Так. Ша. Сейчас - бежим по берегу по направлению к фонарю. А потом решаем, куда дальше.
Динька спрашивает:
- З-зачем бежим-то? - а у самого губы синие, и зубами лязгает, как шакал.
А Витёк:
- Затем, что замёрзли все. Побежим - и согреемся. Только к кустам не подходите близко - там пиявки могут быть.
Артик и тут разулыбался. Хоть поленом его лупи - смешно дураку, что нос на боку...
- Я бы, джентльмены, откровенно говоря, предпочёл пробежке горячий кофе с мёдом, лимоном и свежими булочками... нет, с бутербродами...
Нашёл момент о жратве гнать! Я уже хотел ему двинуть - Витёк остановил:
- Стоп. Сменили тему - и бегом марш!
Ладно. Побежали.
Где - по песку, где - по воде. Вода холодная. С одной стороны, движения, вроде, греют, с другой - вода холоднущая, ноги мокрые, сверху льёт, в животе крутит... Куда бежим, зачем - нихрена не понятно; серое кругом всё такое, мутное, между деревьями - туман... Я не против, чтобы побегать - но так погано я никогда не бегал. Просто так погано, что прямо лёг бы и помер.
Только другим-то, гляжу, хуже моего, ёлки.
Артик всё кашлял, откашляется - и дальше. Динька быстро начал отставать - и Витя выдохнул:
- Легче, пацаны. Не олимпиада, - и все чутка притормозили.
Добежали до поворота реки минут за десять, я так думаю. И Артик остановился.
- Фонарь, - говорит, - господа.
И все остановились. Смотрю, на другом берегу странная штуковина. В "Икее" продаются такие абажуры японские, блин, или китайские, я не разбираюсь - вроде как из бумаги, что ли. Неровные такие, шершавые. Вот такая там была штуковина на столбе. Неровная. Не совсем круглая, а кривая какая-то. И на вид шершавая.
Витёк говорит:
- Прикол... вчера круглым казался.
А Артик откашлялся и говорит:
- Из-за света. Какая странная лампа... она ведь не стеклянная и, кажется, не пластмассовая... Из чего это сделано? Если бы не было смешно, я бы предположил, что из папье-маше.
- Чего это? - говорю.
- Мятая бумага, - отвечает. - Смачивают в клейстере, придают ей форму, она засыхает и становится довольно твёрдой... Но это неподходящий материал для фонаря в лесу.
Витёк говорит:
- Как хотите, пацаны, а я сплаваю. Надо посмотреть поближе, - а Артик головой крутит молча, нет, мол.
И тут Динька, который фонарём как-то слабо заинтересовался, а прошёл немного вперёд, крикнул:
- Мужики! Мост!
И Артик тут же:
- Не надо в воду! Сейчас перейдём туда по мосту!
Обрадовался он охрененно. Прямо камень у него с души свалился, блин. И они с Витей переглянулись и побежали к мосту, а я - за ними.