Запах разума

Виктор, судя по всему, сделал такой же вывод.

- Нашли что-то, - сказал он удовлетворённо. - Или поймали кого-то. Не соскучились же... Эге-гей! Идём! - крикнул он в ответ. - Побежали, Артик.

И мы побежали. Я успокоился. То, что могло бы ранить Виктора, осталось позади. Микропророчество впервые принесло пользу: похоже, я сумел предотвратить беду. Это меня так обрадовало, что чужой лес вокруг показался почти таким же уютным, как на Карельском перешейке...

Испытатель N23

Ну и худо же мне было... Прямо жить не хотелось, как было худо. Как будто тухлого ежа без соли съел - такое у меня было ощущение. И отрыгивалось этим тухлым ежом. И несло, я бы предположил, им же.

Но к ночи немножко полегчало.

Может, потому, что Артик сказал всем угля погрызть. Уголь всегда полагается есть, когда живот не даёт ногам покоя - хотя я лучше съел бы в таблетках, конечно. Потому что грызть горелую палку вообще-то - радости мало.

Но хоть тошнить перестало, только знобило. И страшно было очень, если честно. Потому что ночью бродят хищники, а у нас всего оружия - только Серёгин ножик и палка эта. И против медведя или тигра этот ножик - всё равно, что его вообще нет, а про палку я вообще молчу. В общем, нас бы съел любой, кто захотел бы. Как тех негров, к которым леопарды приходят в хижины, где те негры живут, и едят их прямо там.

Да ещё местные комары кусались, как дикие звери. И этот огонёк... Я не знаю, мне не понравилась эта идея. Пусть я буду трус или кто - но мне тут нравилось всё меньше и меньше. И около этого огонька могли бы оказаться какие-нибудь... в общем, люди тоже бывают разные, если там есть люди. И вряд ли они понимают по-русски, и могут начать, скажем, стрелять из ружей только потому, что решат про нас что-нибудь плохое. Что мы - пришлые уголовники из леса, к примеру.

И я хотел проследить за Витей и Артиком, как они идут, но у Артика скоро погасла палка, которую он поджёг на конце - и они пропали в темноте с концами. А у меня опять начало крутить и тянуть в животе, и было прямо-таки тоскливо - от этого кручения и от страха. А они надолго ушли.

А Серёга сперва палочку строгал - он уже две палочки заточил, как карандаши, и третью затачивал - потом бросил, достал свой орех человекообразный и стал в нём дырочки проковыривать повиднее в свете костра. Веток подбросил, чтобы было светлее. Мне тоже хотелось чем-нибудь себя занять - и я стал искать на небе Большую Медведицу.

Но со звёздами творилось что-то не то, как и с лунами. Может, тут у них, на их планете, и не было видно никакой Большой Медведицы, и Полярной звезды я не нашёл - какая-то большая белая звезда сияла прямо над верхушками деревьев, но она, по-моему, была не Полярная.

Потому что, если судить по закату, она была не на севере, а на юго-западе.

Зато я вдруг увидел, как между звёзд движется огонёк. Маленький, белый. Самолёт летит, ёлки-палки! Самолёт! Ну, или вертолёт, может быть - но, скорее, самолёт: высоко, гула не слышно.

- Серёга! - говорю. - Смотри!

Он головой закрутил: "Где? Где?" - а я тычу пальцем в небо:

- Да вон же! - и Серёга только присвистнул.

- Ох, ты ж, блин... - и как завопит! - Мужики! - орёт. - Смотрите вверх! Эй! Вверх смотрите!

Тут до меня дошло. И я заорал:

- Смотрите вверх! Мужики!

Должны они это увидеть! Может, это и не Земля, но цивилизация тут есть, люди тут живут! Самолёты строят, летают на них!

От наших воплей все лесные шорохи как-то отошли в тень. По-моему, даже комары переполошились и разлетелись. Если нас какой-нибудь хищник и выслеживал, то, я думаю, ломанулся подальше от нестерпимого ужаса. И кто-то из наших покричал оттуда, где фонарь.

Я как-то сразу успокоился и развеселился. Фонари, самолёты... нормальная цивилизованная страна. Подумаешь, две луны!

И тут вдруг Серёга сказал:

- И чё мы разорались, как идиоты?

- Так люди! - говорю.

Смотрю на него - а у него лицо... худо ему, в общем.

- Динька, - говорит. - А с чего мы взяли-то, что они - люди, если мы, бляха, на Марсе или где там? А если это не самолёт, а ихняя летающая тарелка?

И меня накрыло. Точно же!

А Серёга говорит мрачно:

- Поймают нас - и сдадут в лабораторию для опытов. А может, и не будут ловить, а сразу макнут - им и потрошёные тушки на опыты сгодятся.

И тут всякая дрянь как полезла мне в голову! Чужие! Хищники! Инопланетяне, у которых пасть не поперёк, а вдоль башки, как в "Ловце Снов"! Серые! Зелёные! Со щупальцами!

Хорошо ещё, что мы услыхали, как парни бегут по песку - почти по воде, судя по звуку. Живы, по крайней мере.

Выскочили из кустов на наш пляжик. И Витя сразу спросил:

- Чего орали?

И Серёга сказал, уже совсем другим тоном:

- Самолёт видели, - но они, вроде, не так уж и удивились. Они были чем-то страшно озабочены.

Артик подошёл к костру и вытащил сук, горящий на конце - а я увидел на его белой брючине какие-то тёмные полосы.

Пригляделся поближе - и меня немедленно снова скрутило.

Это были пиявки. Три штуки, каждая длиной сантиметров по двадцать и толщиной в палец - но раздувались на глазах. Артик ткнул одну головешкой, она зашипела и отвалилась, а белая ткань сразу стала красной.

Через секунду уже все смотрели, как Артик отцепляет пиявок. Отцепив последнюю, он задрал мокрую брючину. В его ноге остались три дырки, каждая - с булавочную головку, и кровь текла струйками.

Серёга присвистнул сквозь зубы:

- Вот же с-сука...

- Ах, ты ж... Кассандра... - сказал Витя с досадой, но как-то печально. - Про себя предсказывать не можешь?

- Я контролировать предсказания не могу, - сказал Артик с напряжённым лицом, зачерпнул листом остатки кипячёной воды из нашей ямки и вылил на ногу. Я видел, как ему мерзко.

- Больно? - спросил я совершенно некстати.

- Не очень, - сказал он и вылил ещё воды. - Они, похоже, выделяют в кровь обезболивающие вещества и антикоагулянты.

- А эти анти - это что? - спросил Сергей.

- Мешают крови свёртываться и помогают гадам вкусно питаться, - сказал Артик и попытался улыбнуться. - Видишь - не останавливается... Вот же чуял я, что тут есть пиявки...

- Как они прокусили штанину? - спросил Витя.

Артик сорвал ещё один лист и подобрал дохлую пиявку. Меня передёрнуло от гадливости.

- Вот смотри, - сказал Артик каким-то научным, слишком спокойным голосом, как диктор по телевизору, - они отличаются от земных пиявок. У них - хоботки, рты, скорее, как у земных комаров, чем как у земных червей... заострённые на конце. А вокруг хоботка у них - присоска, вот она. Прокололи ткань - и присосались к коже. Ты видишь, как они высоко прицепились? Они сидели на ветках кустарника, а не в воде и не на земле, - но тут ему, похоже, стало нестерпимо, и он зашвырнул листок с пиявкой в кусты. - Теперь заболело... Как мне остановить-то... Сильно течёт.

Я схватился за себя - и сообразил, что остановить и верно, нечем: ни ремней у нас нет, ни шнурков. Даже не перетянешь ногу. А кровь лилась тремя ручейками; Артик попытался зажать ранки ладонью, но кровь протекала сквозь пальцы.

- Ша, - сказал Витя. - Артик, снимай майку... Стой, дай, я.

Артик хотел перевязать майкой ранки, но Витя мотнул головой и затянул её чуть выше икры.

- Сейчас... немножко утихнет - и перевяжешь... Так что вы, говорите, там увидали?

Мне вдруг стало очень стыдно.

- Самолёт, - говорю. - Только Серёга думает, что это летающая тарелка. Высоко летело - не рассмотрели толком. Просто огонёк двигался.

Витя сел рядом с Артиком и стал смотреть на его ногу. Кровь почти перестала.

- То есть, вы не знаете, что это было такое, - сказал он. - То ли самолёт, то ли летающая тарелка, то ли фонарик на верёвочках, то ли спутник вообще. Так?