Запах разума

Далин Макс Андреевич

Запах разума

Запах разума

...Под черным мостом, где сплетаются главные нити,

Где рыбы священные пахнут от страха и злости,

Раз встретились ангел-мздоимец и демон-хранитель,

Чтоб вечером после суда поиграть в чьи-то кости.

Поставили на кон какую-то душу - и круто,

Судьбу замесили в ознобе морского азарта...

Константин Арбенин

-- Игла

Испытатель N23

...Чем богаты - тем бедны!..

Константин Арбенин

Салон автобуса мог бы вместить человек сто - громадный автобус, я бы сказал, просто автобусный монстр какой-то - но пассажиров в нём оказалось только трое.

Вместе со мной.

Ну, или, считая лейтенанта, может быть, четверо. Хотя он, по-моему, не считался.

Оттудашний лейтенант вошёл в переднюю дверь и сел на высокое сиденье за стеклянной перегородкой, для экскурсовода, наверное, а не в салон. Не собирался он с нами знакомиться, да не его дело это и было - знакомиться с нами; он нас сопровождал до места - и всё. Поэтому для нас его всё равно что не было. Он нам пока что был чужой, а мы ему - и подавно.

Мы все - мы как-то не ожидали, что это будет автобус, да ещё такой здоровенный и шикарный. Наверное, поэтому при посадке каждый выбрал себе место поудобнее, как на гражданке сделал бы. Белёсый парень, плотный, квадратный, скуластый, курносый, как бульдог, уселся посредине, напротив панорамного окна. Второй, худой и жёсткий, загорелый, но по-славянски такой загорелый, не как тропические южане, устроился впереди, прямо-таки коленями уткнувшись в стенку кабины. А меня отчего-то понесло в самый конец салона, где широченный диван, и я на нём только что не улёгся.

И минут пятнадцать, или даже двадцать, нам всем было очень хорошо.

Автобус летел по шоссе стремительно и плавно; за чуточку затемнёнными стёклами плыли рыжие октябрьские леса - и, кажется, мы все отдыхали и почти поверили, что это экскурсия такая... и веры хватило на четверть часа.

А потом загорелый обернулся и ещё раз обернулся. Он был здорово загорелый, а серые глаза на тёмной физиономии выглядели совсем бесцветными. Смотрел он одновременно тревожно и как-то насмешливо, что ли. Бульдог посмотрел на него, посмотрел на меня - и пересел ко мне поближе, даже кресло откинул, чтобы было удобнее оборачиваться. И сказал:

- Кресла, как в самолёте.

Загорелый услышал, что мы начали разговор, встал и подошёл по салону. И сел с другой стороны от прохода, в ближайшее кресло. Всё равно мы оказались совсем не вплотную. Нам всем хватило вплотную в казарме за этот месяц.

- Ага, - сказал я. - Как в самолёте.

И загорелый усмехнулся, будто он сто раз летал в самолёте и как-то догадался, что мы с бульдогом самолёта в глаза не видели, разве только по телевизору.

- Ещё налетаемся, - сказал бульдог. И посмотрел на загорелого, щурясь. - Спецура, сто пудов. Горячая точка. Как выбирали - ты понял, да? С подготовкой, понял? - "понял" он выговаривал, как "поэл".

- Да! - протянул загорелый, и "да" он говорил, как "до-о". Звучало это почти глумливо. - До-о, спецура, а как же.

- С подготовкой, говорю, - фыркнул бульдог. - Кандидат в мастера по боксу, поэл? И самбо - пять лет занимался.

- До-о, - кивнул загорелый. - Вот и я тоже... с семи лет... областные соревнования... призовые места брал...

На физии бульдога появилась тень уважения.

- Чего у тебя? - спросил он с любопытством. - Борьба? Не похоже на бокс - борьба?

- Вольная, - с деланно серьёзной миной сказал загорелый. - Латиноамериканские танцы.

У бульдога отвисла челюсть.

- Че-го?! - спросил он то ли злобно, то ли обиженно.

Загорелый щёлкнул пальцами, как кастаньетами.

- Ну танцы, танцы, знаешь? Самба, пасодобль! - и расхохотался. У него оказались шикарные белые зубы, улыбка, как у киногероя.

- Урод, - сказал бульдог тоскливо и повернулся ко мне. - Ты-то хоть нормальный? - спросил он с надеждой. - Или тоже... попадобли какие-нибудь?

Загорелый снова расхохотался, беззлобно и весело. А мне вдруг стало стыдно до невозможности, хотя стыдиться было решительно нечего.

- Я ничем таким не занимался, - сказал я небрежно, надеясь, что эти типы не заметят, как у меня горят уши. Уши, кажется, занимали невероятно много места, светились, как стоп-сигналы - а волосы остригли, и спрятать уши было негде. - Только плаваньем немного... в школе...

Бульдог шмыгнул курносым носом. Он весь был - сплошное воплощение досады.

- Спецура, хм... - задумчиво проговорил загорелый. - Наши боевые качества интересовали этого серого штатского джентльмена с военной выправкой очень и очень условно, если интересовали вообще... Его занимали наши организмы, господа. Здоровье. Лёгкие, видимо. Предположу, что вы тоже не курите, господа?

- Удод тебе господин, - огрызнулся бульдог.

- Я не курю, - сказал я. Загорелый владел логикой: про курение у меня спросили в первую очередь. Наверное, и у него тоже.

- Так вот, - продолжал загорелый, будто по телевизору выступал. - Здоровые молодые люди, некурящие, мало пьющие, более или менее владеющие собственным телом. Которые принесли присягу. Хочется надеяться, господа, что на нас не будут испытывать какое-нибудь новое оружие.

- Охренел совсем?! - вытаращился бульдог.

- Времена такие, - ответил загорелый с коротким смешком. - Последние лет триста-пятьсот - такие уж времена. А последние лет сто - в особенности. Были прецеденты.

- А почему ты согласился? - спросил я. - Они же спрашивали согласие...

Загорелый улыбнулся то ли мечтательно, то ли зло.

- Я любопытный, - сказал он. - И любопытство иногда заставляет меня делать глупости. Вот он, - загорелый указал на бульдога, - надо думать, согласился, потому что хотел повоевать. Героем стать хотел, наверное. Или просто ощутить, каково это - убить живого человека. Или - полы ему драить надоело. А я подумал, что "горячие точки" тут, скорее всего, ни при чём - и пропал. Чуть не подох от любопытства - особенно заполняя все эти формы по особой секретности.

- Ну и козёл, - буркнул бульдог и стал делать вид, что не слушает. Но слушал - я чувствовал.

Бульдогу загорелый не нравился. А мне нравился. Мне почему-то казалось, что вздумай он драться с бульдогом - неизвестно, кто кому накостыляет по шее, несмотря на бульдогово кандидатство в мастера по боксу.

- Я - Денис, - сказал я. И руку протянул. - Денис Багров, из Луги.

Загорелый мне руку пожал. У него была сильная и тёплая ладонь, а у меня руки вспотели от волнения, но я больше не смущался.

- А я - Артём Разумовский из Питера, - сказал загорелый. - Что совсем рядом с Лугой, можно сказать.

- А так тебя зовут - Тёма? - спросил я.

Он задумался на секунду.

- Нет. Чаще - Артик. С давних времён.

- Чё за фигня? - спросил бульдог надменно. - Какой ещё Артик?

- Ну да, лучше бы Интель или Перш. Мне нужен для дыхания другой газ, - непонятно сказал Артик. Бульдогу, как и мне, это ничего не объяснило, он только посмотрел хмуро и неодобрительно. А Артик ему улыбнулся. - Может, тоже назовёшься, боец?

Некоторое время бульдог думал, достойны мы с Артиком того, чтобы он назвал нам своё имя, или нет. Потом решил, что всё равно мы его узнаем рано или поздно, и сказал мрачно и отрывисто:

- Серёга. Калюжный, - а откуда, не сказал. А руки наши стиснул так, будто хотел кости переломать. У него была громадная квадратная лапища в мозолях. Я подумал, что он откуда-нибудь из деревни, наверное, а когда Артик сказал, что он из Питера, Серёге про деревню стало не выговорить. Он, может, вообразил, что Артик закинется ещё больше.