Страница 49 из 70
Блин. Я. Красный Корсет.
– Что это? – спрашиваю я, стараясь скрыть свой ужас.
– Я отсеял с шестьдесят второй по пятьдесят первую, – отвечает Келлан. – Они все чисты. Это следующая десятка.
– Хорошая работа, – говорит Кросби, изучая список. – Ты делаешь успехи. – Он тыкает на надпись с минетом. – Я забыл об этом.
– Я тоже, – отвечает Келлан, будто это что-то совершенно обычное. Будто минет на глазах у кучки твоих друзей – это нечто в порядке вещей. – Я бы и не вспомнил, если бы она… – номер сорок три, Карина (брюнетка), – не напомнила о нем, когда мы перепихнулись через неделю. Тогда-то я и вспомнил, что как раз до минета была цыпочка в чулане.
Я хочу умереть.
– В чулане или в корсете? – спрашивает Кросби, щурясь на надпись.
– Оба. Я трахнул ее в чулане и на ней был красный корсет. Помню, что смотрел, как прыгают ее сиськи, пока мы трахались.
– Это горячо.
– Было бы еще жарче, если бы я мог вспомнить ее лицо. Я был так пьян, чувак. Продул в финале, и тренер назначил мне испытательный срок в команде… Я просто делал все возможное, чтобы забыться.
Кросби, кажется, совершенно не волнуют его объяснения.
– Похоже, это сработало.
Я стараюсь не блевануть. Ужасно тошнотворно наблюдать как твой сосед и бойфренд обсуждают твой самый прискорбный половой акт, будто он ничего не значит. Будто ты ничего не значишь. Что, если судить по Красному Корсету, совершенно справедливо.
Кросби достает свой телефон и, бормоча, пролистывает список.
– У тебя есть контактная информация кого-нибудь из них? У меня где-то здесь может быть телефон Карины.
Я резко вскидываю на него взгляд.
– Чувак, – шепотом окликает Келлан.
– Что? – до него наконец доходит. – У нас общая лаборатория по химии, – поспешно произносит он. – Вот и все.
– Ну да.
Келлан пытается сменить тему.
– Я почти уверен, что Сюзанна по-прежнему работает в «Слинг». Завтра могу заскочить туда.
Имя Сюзанны фигурировало с приписанной пометкой: Пахнет как картошка фри. «Слинг» – грязноватая забегаловка на кампусе, известная тем, что подает ночной завтрак пьяным гулякам. И, возможно, ИППП. Некрасиво конечно с моей стороны, но надеюсь, что это она. Тогда розыск закончен, и Красный Корсет останется в чулане в прямом и переносном смысле, потому что сейчас, когда я думаю о нем, то точно знаю, где находится эта безвкусная вещичка.
– А у Фиолетовые Волосы все еще такие волосы, и она сидит на передней парте в моем классе английской литературы, так что я могу поговорить с ней в пятницу, – размышляет Келлан. – Если конечно это не другая девушка с фиолетовыми волосами. Я никогда по-настоящему не смотрел на ее лицо.
– О, боже мой, – бормочу я, проводя руками по пылающим щекам. – О, боже мой, Келлан. Ты хоть когда-нибудь смотришь на их лица? Когда-нибудь спрашиваешь их имена? Хоть раз? Это что, не важно? Неужели они на самом деле так мало значат, что ты не можешь вспомнить больше чем цвет их волос, или что они пахнут жиром, или что делали тебе минет на вечеринке? Для тебя действительно все так примитивно?
Он выглядит испуганным.
– Нора, – Кросби кладет ладонь на мое предплечье. – Успокойся. Это…
Я отшатываюсь.
– Почему ты не замечаешь, сколько их номеров у тебя в телефоне, Кросби? У тебя есть номер Блестящей зеленой блузки или Парковки у Продуктового магазина или Ходит чуть прихрамывая?
– У меня нет…
– Я имею в виду, они же люди, вы козлины! Минет на вечеринке «Майское Сумасшествие»? Это человек! Красный Корсет? Это тоже человек. У них есть имена и чувства, а еще чертовски бесит слушать, как вы говорите о них, будто они не имеют значения.
– Это…
Я смахиваю с глаз злые слезы.
– Может, для них это важно. Может, им это понравилось. Может, они ненавидели это. Может, они об этом сожалеют. А, возможно, это намного больше, чем какая-то тупая игра или стена в туалете или какой-то список в моей гостиной.
– Нора, мы…
– Я не могу, – говорю я. – Не могу на это смотреть. Не могу смотреть на вас. – Я влетаю в свою комнату и закрываю дверь, прижавшись к ней спиной, прежде чем осесть на ковер. Это слишком, чтобы сохранить спокойствие. Слишком, чтобы оставить прошлый год позади. Я так старалась не быть той безымянной, что была в старшей школе, той незаметной девчонкой, прячущейся за мешковатой одеждой и спутанными волосами. И вот к чему пришла – прячусь за кардиганами и библиотечными книгами, даже близко не приблизившись к тому, чтобы узнать, кто, черт побери, я на самом деле. Красный Корсет – самая восхитительная девушка, которой я когда-либо была, и все что я получила – встречи с деканом дважды в месяц, триста часов общественных работ и нахождение в нелестном списке сексуальных похождений Келлана МакВи «Не она ли осчастливила меня гонореей?».
Потираю ладошками глаза, заставляя взять себя в руки. Едва мне это удается, как раздается робкий стук в дверь. Она медленно приотворяется и в проеме показывается голова Кросби, обнаруживающего меня на полу.
– Хэй, – тихо говорит он.
– Мне жаль, – бурчу я, сцепляя пальцы. Жаль, что ты думаешь, будто «смотреть, как трясутся ее сиськи, пока мы трахаемся» – это горячо. Жаль, что я Красный Корсет. Жаль, жаль, жаль.
Он подсаживается ко мне на полу.
– Тебе не нужно извиняться. Все, что ты мне рассказала на улице – имею в виду, я думал, что это забавно, но если это на самом деле тебя огорчает, то я больше не буду об этом шутить. Ты ведь явно коришь себя за те вещи и, возможно, ты права. Вероятно, все девчонки в том списке сожалеют, что попали в него. Уверен, одна уж точно сожалеет.
У меня спирает в горле, пока он не поясняет:
– Девушка с гонореей.
Чуть не хвативший меня сердечный приступ отступает.
– Ой. Верно. Она.
– Я также собираюсь попросить закрасить мое имя в здании Союза Студентов. Вся эта бессмысленная хрень не стоит того, чтобы ей хвастаться. Лучшая девушка, которую я когда-либо знал, сидит сейчас рядом со мной, и я скорее умру, чем увижу ее имя в каком-то из подобных списков.
Я готова вновь расплакаться.
– В моем списке, – добавляет он, делая только хуже. – Как плохо это будет?
Я не могу говорить, поэтому просто качаю головой.
– У нас все в порядке? – спрашивает он. – Я не хочу уходить, если это не так.
– У нас все в порядке, – бормочу я. – Я просто устала.
– Конечно. От этой серости в погоде люди впадают в депрессию. Я видел об этом сюжет. Ты знаешь, что продаются специально разработанные лампы, чтобы восполнять в организме витамин Д?
– Знаю.
– Нам нужно купить тебе такую?
Я непроизвольно смеюсь.
– Завтра я буду в порядке. Мне нужно просто поспать.
– Конечно. – Он склоняется и целует меня в лоб. – Поправляйся.
– Спасибо.
Он встает, чтобы уйти, но, уже положив руку на ручку двери, произносит:
– И пожалуйста, не убей Келлана во сне. Порой он придурок, но он мой лучший друг. Мне бы не хотелось помогать закапывать его труп.
– Я тебя слышу, – доносится голос Келлана из гостиной. – И просто для сведения, я держу булаву под подушкой.
* * *
Два тридцать ночи, а мне все не спится. В какой-то момент я решаю выйти из комнаты и извиниться перед Келланом, который пообещал держать мольберт повернутым к стене в углу гостиной, словно тот наказан. Однако сейчас меня гложет и не дает заснуть вина совершенно другого рода.
Как ни стараюсь, но стоит мне закрыть глаза, каждый раз вижу дурацкий красный атласный корсет, который затянут так туго, что я не могу вдохнуть полной грудью. В сочетании с кожаной мини-юбкой и скелетонами Марселы, я думала, что представляю собой эталон высокой моды. Уж определенно не невидимку, чья фотография в ежегоднике старшей школы – это большой знак вопроса, после того как в школе случайно потеряли мое фото и обнаружили это лишь за час до отправки ежегодника в печать.