Страница 50 из 70
Я клялась себе, что это неважно. Что я проявлю себя в колледже, буду кем-то, кого люди запомнят. Потому что сказать по правде, уверена, что лишь немногие из моих одноклассников узнали бы меня по фото, даже если бы я появилась в ежегоднике.
Оказывается, быть запоминающейся не так уж просто.
Переворачиваюсь на бок и таращусь на погруженный в темноту шкаф. Знаю, это все мои выдумки, но готова поклясться, что вижу, как этот красный корсет подмигивает мне, отражаясь в отсвете лунного света, пробивающегося через щелочку в занавесках. На улице завывает ветер, пророча очередную бурю. Несмотря на дрожь, я сажусь в кровати и свешиваю ноги на пол, включаю прикроватный ночник и спешу к шкафу. При переезде я закинула все свои… самые безвкусные наряды в дальний угол, надежно похоронив за скучным новым гардеробом из джинсов, маечек и кардиганов. Теперь же я роюсь в этой кипе, находя мини-юбки и блестящие топы, убийственно крошечные обрезанные шортики в паре с неоново-розовым бикини, надетых мной на вечеринку у бассейна, где мое присутствие, скорее всего, никто не помнит.
И там, в самой глубине шкафа, лежит корсет. Ярко-красный маяк вины, который нельзя позволить найти ни Кросби, ни Келлану. Я раздумываю над тем, чтобы оставить его там, где он есть, ведь никогда в жизни никто не будет копаться в моем шкафу. Затем решаю вооружиться ножницами и разрезать его на такие крошечные кусочки, что даже если их кто-нибудь найдет, то не сможет понять, что это было. Но в итоге останавливаюсь на гораздо более смешном варианте и кладу корсет в продуктовый мешок, натягиваю сапоги и куртку и бегу два квартала вверх и два квартала влево от дома на совершенно случайную улицу, пока не дохожу до мусорного бака. Приподнимаю ранее кем-то выброшенный мусорный пакет и засовываю корсет под него, надежно замаскировав и накрыв сверху крышкой.
Глядя на бак, я тяжело дышу, гадая, так ли себя чувствуют люди, пряча тело: чуть спокойно, немного гадливо и безмерно виновато.
Глава семнадцатая
День Благодарения проходит на удивление спокойно. Покупаю себе бургер с индейкой в «Хеджхог» и съедаю его за просмотром реалити-шоу по ТВ, упиваясь осознанием того, что следующие пару дней квартира будет полностью в моем распоряжении. Я с этим дурацким мольбертом. Периодически я поглядываю на него, задаваясь вопросом, могу ли что-нибудь сделать, чтобы посодействовать. Может, поменять Красный корсет на Красные волосы или оторвать нижний край листов, срезав тем самым номер сорок один, и тогда некого будет идентифицировать. Или, может, сжечь его до основания и сказать, что мы подверглись акту вандализма.
В текущей группе мы сузили количество имен до пяти оставшихся. Келлан определил всех от сорока до пятидесяти за исключением загадочного и абсолютно забытого Красного Корсета и работает над тем, чтобы придумать, как связаться с оставшимися счастливицами. Две из них – канадские туристки, которых он повстречал летом. Он полагает, что взял у одной из них мейл, пока проводил им «тур» по южной Калифорнии, а сейчас, находясь дома на День Благодарения, планирует покопаться в своих вещах и постараться найти еще какие-нибудь зацепки.
Как бы ни хорошо находиться в тишине, мне одиноко. Я не скучаю по запаху сыра или непрекращающимся взрывам из телевизора, но скучаю по соседу, и мне не хватает бойфренда. Моего первого бойфренда. Мы с Келланом друзья на Facebook, и я улыбаюсь, глядя на фотографии из поездки команды, в основном на них изображены парни, дурачащиеся и строящие рожи в автобусе, бегущие с голым задом к ледяному океану или творящие неприличные вещи со взбитыми сливками. У Кросби нет своего аккаунта, но его фотки там тоже присутствуют, выглядит он на них таким же красавцем, как всегда.
Добираясь в пятницу вечером домой после работы, я более чем готова к возвращению парней. Я улыбаюсь, крутя педали вверх по нашей улице и замечая свет в нашей гостиной. Подняв велосипед по ступенькам и затащив внутрь, обнаруживаю сидящего на диване в одиночестве Кросби.
– Хэй, – приветствую я, оглядываясь по сторонам. В комнате Келлана темно. – Где Келлан?
Кросби встает и направляется ко мне.
– Это важно?
– Он… уфф! – я забываю свой вопрос, когда Кросби прижимает меня к стене и целует, будто я не единственная кто соскучился на этой неделе.
– Что ты говорила? – переспрашивает он, отстранившись, чтобы перевести дыхание.
Я вожусь с молнией на моей куртке, пытаясь ее снять. Пытаясь снять всю свою одежду.
– Нас… могут… прервать?
Кросби приседает и упирается плечом мне в живот, вскидывает и уносит в мою спальню под аккомпанемент моего визга. Я ему не ровня в любом положении, а уж в таком и подавно. К счастью мне недолго приходится находиться в таком положении, так как он бросает меня на кровать и быстро накрывает своим телом.
– Это все, что ты хочешь сказать? – спрашивает он, стягивая мои леггинсы и помогая освободиться от обуви. – Меня не было целую неделю, а ты хочешь спросить о Келлане и помехах?
– Эм… – Я занята расстегиванием пуговиц на его рубашке и параллельно ломаю голову, стараясь придумать правильный ответ. Наконец я решаюсь: – Ты победил?
Он роняет голову на изгиб моей шеи и смеется. Я ощущаю, как его торс трясется на мне.
– Ты должна бы сказать: «Кросби, мне тебя не хватало. Жизнь без тебя была совсем другой. Я испытываю такую нужду, Кросби».
Теперь смеюсь я.
– Я испытываю такую нужду?
Он скидывает с себя рубашку.
– Ладно, Кинкейд, ты этого не заслуживаешь, но я думал об этом всю неделю и собираюсь показать тебе фокус.
Все разогнавшиеся было в моей крови гормоны пришли в ступор. Я поддерживаю интерес Кросби к магии и даже получаю удовольствие от его иллюзий, но в данный момент мне совершенно не хочется их наблюдать.
– Э-э… прямо сейчас?
– Да, сейчас.
Я вздыхаю.
– Это включает в себя твой пенис?
– Типа как я сделаю так, что он исчезнет в тебе?
Я улыбаюсь, хотя и закатываю глаза.
– Да.
– Нет, Нора, – говорит он сурово. – Это биология, а не магия. Зато это может объяснить, почему ты чуть не вылетела в прошлом году.
Я смеюсь.
– Замолчи.
Он опускается на колени у меня между ног и снимает свои боксеры, теперь мы оба полностью обнажены. Мы занимались этим уже несчетное количество раз, но лицезреть его широкие плечи, рельефные мышцы его груди и живота, и да, его член с каждым разом все приятнее.
Его взгляд проходит по каждому оголенному дюйму моего тела, оставляя за собой полоску охваченной мурашками кожи.
– Иди сюда, – я тяну его за руку. – Я хочу тебя.
– Я серьезно говорил о фокусе, – мурлычет он и позволяет притянуть себя для поцелуя, но задерживается у моего рта лишь на мгновение, прежде чем его пальцы переплетаются с моими, и он поднимает руки мне над головой. – Держи их там, – велит он, медленно оставляя дорожку из поцелуев вниз к моей шее, минует ключицу и спускается ниже. Готова поклясться, что он ощущает резкий удар моего сердца в момент, когда я осознаю, что он задумал сделать, и извиваюсь от волнения и возбуждения. В прошлом году у меня было два непримечательных опыта с этим, оба длились по ощущениям десять очень неудовлетворительных секунд.
– Знаешь, – говорит Кросби непринужденно, погружая свой язык в мой пупочек, прежде чем скользнуть еще ниже, – когда мы впервые занимались этим, ты сказала, что все было странно.
– Мы никогда этого не делали. – Отвечаю я, затаив дыхание, мои ноги разводятся сами собой по настоянию его больших рук.
– В смысле, сексом, – поясняет он. – В первый раз, когда я взглянул на тебя прямо сюда. – Он проводит пальцем прямо к моим складочкам, а затем ныряет внутрь.
Теперь я вспомнила. От этого все еще немного стыдно, но совсем другое, когда это кто-то знакомый. Кто-то тебе не безразличный и кому не безразлична ты.
– Все еще странно? – спрашивает он. Я ощущаю, как его дыхание касается чувствительной кожи, горячей, влажной и сжимающейся вокруг его нежно поглаживающего пальца.