Под вопросом

– Жизнь – имитация искусства.

– Или просто дерьмовое везение отражает дерьмовое везение.

– Что ж, как бы там ни было, если тебе нравится Норковая Шубка, я счастлива за тебя.

– Мне нравится Селестия, мне не нравятся норковые шубы.

– В любом случае для норки слишком холодно. Может, лиса.

Он свирепо смотрит на меня, стараясь не рассмеяться.

– Иди работай. Мне нужно позвонить стекольщикам и спросить, почему так долго.

Я отправляюсь в подсобные помещения и обнаруживаю Марселу, которая мажет глазурью остывшие булочки с корицей.

– Пахнет здорово.

– Здесь тепло, и это главное.

– Довольно честно. – Из-за духовок и химических моющих средств на кухне всегда теплее, чем в зале. Обычно мы сетуем на это, но сегодня это благословение. Марсела больше ничего не говорит, и я добавляю: – Нэйт рассказал мне о Селестии.

Она фыркает:

– Мне тоже.

– И ты… злишься?

– Что она встречается с ним, чтобы получать напитки за полцены? Конечно, я обеспокоена.

Вижу, как она расправляется с булочкой во имя заботы.

– Ты выглядишь более чем слегка обеспокоенной.

Она вздыхает и бросает лопаточку.

– Я просто была удивлена.

– Как и я. – Пристально разглядываю ее. – Ты ревнуешь?

– Что? Нет! Слушай, ты тоже должна быть обеспокоена. Теперь она будет приходить сюда в своих шубах еще чаще и делать свои нелепые заказы. Это скажется на всех нас.

– Это не…

Она поднимает руку.

– Я не хочу больше говорить об этом. Это неважно. Расскажи мне о чем-нибудь приятном.

Я напрягаю мозг, отфильтровывая ужас разговора о сексе с деканом Рипли, пока не прихожу к тому, что, знаю, ей понравится:

– Меня пригласили на Хэллоуин в «Альфа Сигма Фи».

Ее глаза загораются:

– Ты шутишь!

– Это правда.

– Мы должны пойти. Я пыталась придумать, как попасть туда, но моей лучшей идеей было найти солдатика, с которым ты трахалась, только я не думаю, что мы когда-либо видели его лицо не раскрашенным зеленой краской.

Я стону:

– Не напоминай.

– Точно. Прости. Теперь давай обсудим наши костюмы. Распутные киски? Распутные иностранки? Распутные медсестры? Нет, о чем я говорю? Мы современные женщины. Распутные докторши!

Я тоже смеюсь:

– Ничего распутного. Может, ты сходишь и потом расскажешь мне?

Она оскорбленно ахает:

– Абсолютно исключено. Мы команда. Куда идешь ты, туда и я… Вообще-то, забудь. Ты проводишь много времени в библиотеке. Но мы идем туда, куда я скажу. А идем мы на эту вечеринку. Мы можем быть Черным Лебедем10 и… белым.

– Что?

– Или двумя девицами на мели11.

Я жестом указываю на свой фартук.

– Идеально. Мне не нужно будет переодеваться.

Она хлопает в ладоши, и капли творожной глазировки летят с кончиков ее пальцев.

– Тельма и Луиза12!

– Мы…

Но она напирает:

– Идеально. Это классика, они лучшие подруги, они великолепны, и…

– Они умирают в конце?

– И Тельма чпокается с Брэдом Питтом. Во имя нашей дружбы ты можешь быть Тельмой. Думаю, ты могла бы попользоваться Брэдом Питтом.

– Ты же понимаешь, что он грабит ее, верно?

– Твоя собственность помещается в ящик из-под молока. Ты в безопасности.

– Я не думаю…

Она прижимает пальцы в глазури к моим губам.

– Тебе нужно перестать думать и провести вечер вне работы. Хэллоуин в субботу после промежуточных экзаменов. Ты можешь пока закопаться в книги, но тридцать первого октября ты моя. И мы отправляемся в дорогу.

– Они слетают с обрыва.

Она подмигивает мне:

– В этом и изюминка.

* * *

Здравомыслящая часть моего мозга говорит мне держаться подальше от вечеринок «Альфа Сигма Фи», но когда Нэйт закрывает кофейню пораньше, чтобы парни могли вставить стекла в окно, я обхожу квартал, чтобы попасть в «Duds» – магазин подержанных вещей Бернема. Не могу перестать думать о том, чтобы «съехать с обрыва», так сказать. Прошло столько времени, с тех пор как я «ездила» куда-то с кем-то, и хотя у меня есть хороший повод исправить ошибки прошлого года, это не было легко. Или интересно. Или удовлетворительно.

Именно на этой неудовлетворительной ноте я захожу в магазин с затхлым запахом и сталкиваюсь с Келланом. Передний ряд забит всеми видами костюмов для Хэллоуина и разными принадлежностями, а Келлан зачем-то катит тележку.

– Нора! – восклицает он. – Я думал, ты на работе.

– Была. Мы рано закрылись, так что я решила почерпнуть вдохновения для костюма.

Он сияет:

– Я тоже. Кларку Кенту нужен хороший костюм, а где его еще искать, как не в «Duds»?

– Разве у тебя еще нет костюма?

– Да, но я не хочу, чтобы на нем были… физиологические жидкости.

– Спасибо за образность.

– Тогда ты идешь как Лоис Лейн? Потому что это идеально. Мы можем согласовать наши наряды. Мой галстук, твои туфли…

– Я не буду Лоис.

Его лицо тускнеет, затем тут же светлеет, когда он замечает наряд горничной-француженки все еще в вакуумной упаковке.

– Развратная горничная? – делает он попытку, поднимая его.

– Нет, ничего развратного.

– Кто развратный? Я в деле. – Кроссовки Кросби скрипят по кафельному полу, когда он скользит к нам. «Duds» – большой магазин для Бернема, забитый бесчисленным количеством стеллажей с одеждой и рядами полок с обувью и хозтоварами. Он по большей части пустует в это время дня, так что шум вызывает не более чем один осуждающий взгляд от сотрудника, развешивающего поблизости куртки.

Келлан вздыхает и кладет обратно костюм горничной-француженки.

– Не Нора.

Кросби усмехается:

– Ну разумеется. Я думал, мы говорили о ком-то клевом.

Я проталкиваюсь мимо парочки.

– Это было весело.

– Ой, – окликает меня Келлан. – Ладно тебе, Нора. Раз уж ты здесь, помоги мне выбрать прикид.

– Твой прикид всего лишь костюм.

– Но когда я примеряю их и показываю Кросби, он говорит, что я жирный.

Кросби пожимает плечами:

– Так и есть.

Келлан бьет его кулаком в плечо:

– Тупица. Посмотрю галстуки. Сообщу, когда буду готов примерять.

– Помни, синий стройнит!

Келлан жестом посылает его и уходит, оставляя нас с Кросби рядом с наряженным манекеном. С секунду мы просто смотрим друг на друга: Кросби потирает недавно пострадавшее плечо, а я пытаюсь придумать, что бы такого сказать, чтобы не показать, насколько заметно мне было его отсутствие последние несколько недель. Или как привлекательно он выглядит. Его волосы влажные, словно он только что принимал душ, на нем джинсы и дутая черная куртка, из-за которой его карие глаза, рассматривающие меня, кажутся темнее, чем обычно.

– И каким он будет? – наконец спрашивает он.

– Прости?

– Твой костюм. Какой он? – Он кивает на разнообразие костюмов. – Ведьма? Страшила? Викинг?

– А, Тельма.

– Кто?

– Тельма. Из «Тельмы и Луизы». Марсела будет Луизой.

– Которая была Тельмой, Джина Дэвис или Сьюзан Сарандон?

– Джина Дэвис. Я пришла купить джинсы с высокой посадкой и темные очки.

Он оглядывает меня.

– Я могу это представить.

– Что насчет тебя? Выбираешь накидку? Может, новые колготки?

– У меня уже есть костюм Супермена. Сплю в нем каждую ночь.

– Не сомневаюсь в этом. – Направляюсь к женской одежде, и Кросби идет со мной, разыскивая на длинном стеллаже обработанные кислотой джинсы с подходящей плотностью. Через минуту мне становится жарко, и я расстегиваю пальто. Осознаю свою ошибку, когда глаза Кросби залипают на моей груди, затем плавно поднимаются к чопорному отложному воротничку моего платья.

Его брови сходятся, и он указывает на меня пальцем.

– Давай поговорим об этом, – говорит он. – У тебя сегодня было большое свидание? Или, скажем… очень милое свидание?

Я чуть улыбаюсь, вспоминая о сегодняшних неприятных ощущениях.

– У меня была встреча с… кое с кем.

Он заговорщицки наклоняется: