Страница 7 из 27
Райли крепко спала рядом со мной, удобно примостив голову на спинку сидения. Вот если бы мне удалось поспать хотя бы несколько минут… Райли пыталась выпытать у меня, что же произошло между мной и Винсентом в баре, но я не стала вдаваться в подробности, понимая, что она не отстанет, если узнает правду.
Моя голова до сих пор гудела от тех праздничных снимков, на которых подруга настояла в честь последней «ночи» в Южной Африке. На пляже она завела себе новых друзей, которые показали нам лучшие обзорные площадки города, и мы всю ночь ждали восхода солнца на Столовой горе[8]. Должна признать, это было великолепно. Правда, мы пожалели об этом, когда нам пришлось складывать вещи и отправляться в аэропорт. Сонные, с подступающим диким похмельем, мы протопали через зону выхода на посадку и наконец уселись в самолёт. Райли уснула, как только плюхнулась в кресло.
Голос, рекомендующий пристегнуть ремни, вернул моё внимание обратно к лежащей передо мной папке. Прошлой ночью Ричард посредством сообщения попросил меня вновь взглянула на файлы Винсента. Он переживал из-за того, что тот всё ещё не перезвонил нам, и от этого я нервничала ещё больше.
С Винсентом Соренсоном после той ночи в баре мы больше не виделись. Исследуя пустыни вокруг Кейптауна, я ожидала, что он появится вблизи лесопарковой зоны и вступит в смертельную схватку с пантерой или, например, драматично приземлится с неба на парашюте. Вытворит что-то смертельно опасное. Но не тут-то было.
В ту ночь Винсент был так близко ко мне, что я могла ощутить мужской запах, аромат виски и специй от его одежды. Я помню его губы, которые почти касались моих, мой палец, скользящий вниз по его торсу. Как бы мне хотелось узнать, как будут ощущаться его губы на моей шее. Будет ли этот поцелуй нежным или наоборот, безумным?
Я прокручивала эти мысли в своей голове, пока пролистывала досье на Винсента. Он изучал машиностроение в Бёркли, хотя его профессор говорил, что он специализировался на сёрфинге, а машиностроение было лишь хобби. Окончив университет, он занялся сёрфингом и сезонными работами. Спустя несколько лет Винсент сам в своей квартире спроектировал и построил первый прототип камеры для доски для сёрфинга. Похоже, руки у него росли из нужного места, и он умел совмещать бизнес с удовольствием.
Я вспомнила, как выглядели его руки, когда в баре он прижал мою ладонь к своей груди. Его пальцы были аккуратными, ухоженными и в то же время сильными и мозолистыми от постоянного пребывания на свежем воздухе. Когда я представила, как он этими руками касается моих бёдер, в моём лоне медленно начало скапливаться тепло. В Кейптауне мне удалось устоять перед ним, но я не уверена, что смогу вновь противиться его интимным прикосновениям.
Я покачала головой. Одна встреча с Винсентом Соренсоном, и я уже готова скинуть с себя трусики. С каких это пор я начала фантазировать о незнакомце, а тем более о потенциальном клиенте? К тому же, что бы ни происходило между мной и Винсентом, это привело бы нас в тупик.
Все те женщины из бара были в шаге от того, чтобы скинуть с себя одежду. Как можно с ними конкурировать? И хотела ли я этого? Однажды я уже совершила такую ошибку с мужчиной, и больше это не повторится.
Райли всхрапнула, голова её заскользила по сидению и аккуратно расположилась на моём плече. У неё всегда всё так легко получается. Если Райли хочет парня, то в девяти случаях из десяти она его получает. Интересно, как бы она повела себя с Винсентом? Но я тут же прогнала эти мысли прочь из своей головы.
По каким бы причинам он ни хотел с нами сотрудничать, я лишь надеялась, что мне не придётся отвечать на его ухаживания. Осторожно засунув документы обратно в папку, я убрала их. Винсент был опасной фантазией, от которой нужно было избавиться. Откинув голову назад, я укрылась колючим пледом авиакомпании в надежде немного поспать до приземления в Нью-Йорке.
***
Мои ноги стали резиновыми, а пот, струящийся по спине, уже пропитал рубашку. Я пыталась сдвинуться с места, но не могла. Воздух был вязким, словно грязь. От чего я бежала?
Беги. Просто беги.
От страха на меня накатывала тошнота, а желудок свернулся в комок.
Кто-то был позади меня. Голубые глаза за толстыми стёклами очков одновременно горели огнём и обдавали холодом. Как ему удавалось двигаться так быстро? Он схватил меня за руку, заламывая её за спину. Боль пронзила моё плечо, но я даже рот открыть не могла, не то что закричать.
Мелодия будильника разбудила меня. Я скинула с себя влажные от пота простыни. Чёрт, я думала, всё прошло. Я размяла затёкшую правую руку, которую, видимо, отлежала за ночь, и неуклюже ударилась ею о тумбочку, отчего будильник свалился на пол. Поставив его на место, покосилась на красные цифры. Ровно семь утра. Я встала и пробралась в ванную, заметив, что дверь в спальню Райли ещё закрыта. Она не приступала к работе раньше девяти и обычно спала до последней минуты.
К тому времени, как я вышла из душа и собралась на работу, ритм моего сердца вернулся в нормальное состояние. Я спустилась в лифте, потягивая на завтрак смузи. Брокколи, овсянка, сухой белок, апельсиновый сок, банан и йогурт — настоящий завтрак для чемпионов. Райли рассказала мне об этом напитке, как о лекарстве от похмелья, но для меня он быстро превратился в завтрак. Глядя на своё отражение в лифте, я решила, что в этой белой блузке, трапециевидной юбке и в чёрных туфлях на каблуках выгляжу как профессионал. Чёрт, если бы у меня была пара миллионов долларов, я бы определённо доверила их себе.
Я спешно шла по Нижнему Вест-Сайду к станции метро, замедляя шаг перед люками, чтобы мои каблуки в них не застревали. На перекрёстке я влилась в поток таких же, как и я, желающих воспользоваться подземкой. Мужчины и женщины молча двигались в идеальной синхронности.
Это была странная особенность Нью-Йорка, к которой я никак не могла привыкнуть. Люди могли находиться друг напротив друга, но не произносить ни слова. Так же было и в Бостоне, где я училась в колледже и проработала год. А вот в Коппелле, штат Техас, где я жила раньше, каждый житель знал моё имя. Просто, когда люди действительно признают твоё существование, начинаешь в большей мере чувствовать себя личностью.
Я не была в Техасе уже много лет, но по-прежнему считала его своим домом. Мои родители до сих пор жили там, но мы не общались с тех пор, как я уехала в колледж. Они были трудоголиками и ожидали того же от меня — судя по моему детству и реальным отношениям с ними. Я не обижалась, но пресекла любые их попытки управлять моей жизнью. Я была сама по себе.
Волна пассажиров подхватила меня на станции Боулинг-Грин. Простой механизм выживания в городе с населением в восемь миллионов жителей — просто игнорируй незнакомцев. Вы бы не смогли выучить имена всех даже при всём желании.
Двадцать минут спустя я вышла из лифта на сорок восьмом этаже здания из сверкающего металла и стекла, где располагался офис компании «Вотербридж-Хаузер». У входа всех встречала красновато-коричневая мраморная стойка регистрации. Над ней на стене висела со вкусом подобранная алюминиевая вывеска с названием компании. Справа располагался конференц-зал, выходящий окнами на парк. Каждая деталь разрабатывалась так, чтобы создавать впечатление богатства и власти. Ведь в этом бизнесе важна любая мелочь.
Через лабиринт кабинок я добралась до своего стола. Наши рабочие места не прижимались в тесноте друг к другу, но и на свободную планировку дизайн-студии тоже мало походили. Высокие перегородки давали личное пространство аналитикам, которые изучали инвестиции. Более опытные аналитики, такие как я, общались с клиентами напрямую, отвечая на их вопросы и улаживая незначительные проблемы, позволяя руководству продолжать работать над привлечением большего количества клиентов. Кабинеты начальников с отличным видом из окон располагались по периметру этажа. У партнёров компании, которые появлялись здесь лишь для того, чтобы переговорить с начальством, тоже были свои собственные секции.