Линии Вселенной (С)

Девушка молчала и не отводила взгляд, но Локи всё равно ощущал, что она дрожит; он чувствовал эту внезапную неловкость и теперь забавлялся тем, в какой ситуации оказалась Карли.

– Ты ещё любишь его? – спросил он, а она всё ещё молчала. – Ты попалась, ты в ловушке. Если скажешь «да» – то предашь всё, что было между нами. И твои слова о любви ко мне станут бесполезными, превратятся в пыль. А если скажешь «нет» – окажется, что ты использовала такого наивного и прекрасного Стива Роджерса! Долго ты мучилась со всем этим? Терзала себя подобными мыслями…

– Думаешь, не терзала? – резко перебила его Карли. – А я тебе отвечу. Нет, я не любила его. Не настолько, чтобы взглянуть в глаза и попросить прощения. Но он был добр ко мне. Он был нежен. Он бы не сделал мне больно…

– О, уволь меня от подробностей!

– … он утешил меня, да. И чтобы не сделать больнее ему, я сама ушла! Потому что со мной он не был бы счастлив.

– Не оправдывайся. Мне это не нужно. И я тебя вовсе не осуждаю, – он небрежно махнул рукой и улыбнулся. – Будь моя воля, я был бы тоже не прочь использовать какую-нибудь девицу для «утешения». Я бы представлял тебя на её месте, и всё было бы не так отвратительно! Но, увы, не все мои желания исполнялись за эти годы в темнице…

– Как это должно быть ужасно, сидеть взаперти! И это всё, что ты получил за убийство стольких людей и хаос…

– Ты ничего не знаешь о моём наказании! – закричал он, резко обернувшись к ней, и Карли вздрогнула, как от удара. – Думаешь, одиночество и забвение были самым ужасным? Нет, вовсе нет! Фригга погибла, а я даже попрощаться с нею не смог. Я даже шанса увидеть её в последний раз не получил. И кто сообщил мне о её смерти?! Стражник доложил об этом, словно это была обыденность! Они хотели, чтобы это было обыденностью для меня!

Охваченный гневом, злобой и обидой, он впивался взглядом в застывшую девушку, и Карли заметила слёзы в его прозрачных глазах.

– Я… в нашу последнюю встречу я сказал ей, что она мне не мать. И это пожирало меня изнутри! Моя собственная гордость съедала и разрушала меня, словно огонь! Так что не смей говорить мне, что я не поплатился.

– Мне жаль твою маму, Локи. Мне, правда, жаль. Зато теперь ты должен знать, что я чувствовала, когда ты сказал мне о смерти моей матери! Меня не было рядом с ней тогда, а всё потому, что тебе захотелось развлечься и сделать так, чтобы я не вернулась домой…

Он издал приглушённый, злой рык сквозь сжатые зубы и, шипя, произнёс:

– Никогда не смей сравнивать их так! Твоя мать – ничтожество, которому было плевать на всех, даже на себя. Тебя для неё не существовало! А Фригга… О, нет! Не смей их сравнивать.

Он отвернулся, чтобы она не увидела его отчаяние и слёзы. Локи был крайне удивлён, когда Карли мягко и спокойно произнесла за его спиной:

– Как странно. Ты притягиваешь к себе всё, что ненавидишь. Зато с радостью разрушаешь всё, что так любишь.

========== Глава седьмая. Тёмная Обитель. ==========

…кроме мрака, где ты оказался,

существует чудо, дарующее свет.

— The Old Gods of Asgard

***

Джейн Фостер никогда не боялась темноты; её не пугали прогулки по плохо освещённым улицам, ибо её воображение никогда не дорисовывало то, что было скрыто во тьме. Её фантазии не были такими, как у других людей. Повлияло ли на это её увлечение астрофизикой, свойственный ей научный скептицизм или что-то другое? Девушка никогда об этом не думала.

Но всё, что происходило с Джейн сейчас, заставило её ощутить нечто, доселе ей неизвестное. Все её страхи, скрытые где-то глубоко, спавшие в ней, вдруг очнулись, как только она попала в это место. Джейн прекрасно помнила и даже до сих пор слышала голос Тора, и то, с каким отчаянием он позвал её по имени. Она также помнила хищный взгляд горящих зелёных глаз Аморы. А потом тьма окутала девушку, и всё исчезло. Точнее, реальность, какой она была, просто испарилась.

Джейн была одна посреди какой-то серой, безликой пустыни, где не было ни деревьев, ни воды, ни гор вдали – сплошная равнина. Девушка подняла глаза к небу и ахнула: оно было пустое. Ни звёзд, ни солнца, ни луны. Бесконечная серая пелена, тянущаяся к самому горизонту, где земля и небо разделены лишь бледно-розовой линией.

Девушка звала на помощь, громко и долго, но никто не пришёл. И пусть она знала, насколько бесполезно всё это, она звала Тора, пока могла, пока её голос не сорвался и не охрип. Потом она пошла – прямо или назад, на север или на юг – здесь в этом нельзя было быть до конца уверенным.

Зато чем дальше шла Джейн, тем гуще и плотнее становился туман, стелющийся у её ног. Этот туман клубился и вился как чёрный дым, вырастая, становясь больше и больше. И вот, от темноты уже ничто не спасало, не было видно горизонта и неба. Джейн твердила себе быть сильнее, не паниковать, не терять над собою контроль.

Она шла вперёд сквозь чёрный, густой туман и молилась так, как никогда в жизни. Молилась, открывая в себе веру, и постепенно осознавая, что попала в иную реальность, а той, другой, уже не будет.

***

Через узорчатое окно библиотеки Локи разглядывал позолоченные крыши высоких домов и зелёные лужайки, окружавшие дворец Одина, мосты и воду океана под ними, чьи волны этим вечером были на удивление спокойны. И сам Локи пребывал в спокойствии даже после столь эмоционального разговора с Карли. Она же сидела за большим дубовым столом и листала очередную книгу, не понимая в ней ни слова, ибо не знала языка, на котором та была написана.

Они просидели в полной тишине несколько часов, обиженные, словно дети, и хранили молчание, потому что никто не хотел заговорить первым. Это бы означало полное принятие собственной вины за те или иные обидные слова, сказанные ранее. Зато часто бросали друг на друга скрытные, косые взгляды.

Когда Локи не видел, Карли смотрела на его гордый, красивый профиль. И ей нравилось, как закат за окном делал его бледное лицо чуть живее, казалось, будто его щёки наливаются румянцем, и он смущается. Его взгляд был спокоен, а глаза на какое-то время становились совсем прозрачными, но были всё так же холодны. И последние солнечные лучи отражались на металлических вставках его костюма, и это тоже приковывало внимание Карли.

Локи же разглядывал её, когда она, склонившись над книгой, усердно делала вид, что пытается её прочесть. Она то и дело заправляла локон волос за левое ухо, и Локи вспомнил, как очень давно, когда он был ещё совсем мальчишкой, Фригга читала ему перед сном, и делала такие же медленные, плавные движения рукой, как и Карли сейчас. И Локи дивился этому и не мог понять, почему не замечал раньше: она так была похожа на его мать! С какой яростью она бросилась тогда на Амору – Фригга всегда с такой же яростью боролась, и своих сыновей учила обороняться со страстью. Из-за всех этих мыслей Локи ощутил ком в горле, и в груди неприятно защемило, но от этого чувства уже некуда было деться…

Карли вдруг поднялась, громко ёрзая стулом, отложила книгу в сторону и, подойдя к одной из книжных полок, встала на цыпочки, чтобы дотянуться до одной из привлекших её внимание книг. Вытаскивая её, Карли не заметила, как сверху соскользнули ещё два довольно объёмных тома. В итоге, одна книга свалилась ей на голову, отчего девушка ойкнула, а от другой всё же успела закрыться руками. Её мысли о собственной неуклюжести прервал тихий, чуть хриплый смех трикстера, и Карли метнула в его сторону гневный взгляд.

Этот взгляд не только не заставил Локи замолчать: он засмеялся уже громче, даже не пытаясь этого скрыть.

– По-твоему, это забавно? – спросила Карли сдержанно.

И всё бы ничего, да только с самой верхней полки на неё свалились ещё две книги, к счастью для девушки, не очень увесистые, так что её голова не пострадала. Но для Локи это было уже слишком!

Куда-то исчезли годы, проведённые в заточении, и то время унижений и обид, боли и ненависти ко всему и вся – всё это исчезло. Локи вспомнил безмятежное время своего детства, когда они с Тором подшучивали над друзьями или стражниками – вместе – и это было действительно забавно. Тогда ему казалось, что старший брат и есть его лучший друг, и что так будет всегда. И что ближе него уже никого не будет.