Страница 150 из 184
К 12 октября Силезская и Северная армии были развернуты на левом берегу Заале, а командующие пытались разобраться в сбивающих с толку и противоречивых сведениях. Как Блюхер, так и Бернадот неизбежно интерпретировали полученные данные в свете собственных представлений. В какой-то мере замешательство, в которым они пребывали, было не удивительно, так как в то же самое время Наполеон находился в Дюбене и никак не мог решить, следует ли ему сосредоточить свои силы у Лейпцига против Шварценберга, нанести удар в западном направлении по противоположному берегу Заале или же бросить войска на север в сторону Эльбы. В каком-то смысле именно верховный главнокомандующий коалиции подталкивал Наполеона к тому или иному решению. Если бы Шварценберг воспользовался своим четырехкратным численным преимуществом и оттеснил Мюрата, последнему пришлось бы оставить Лейпциг и отойти на север к Наполеону. В этом случае единственной реальной возможностью для французского императора было, как это предсказывал Бернадот, проложить себе путь на противоположный берег Заале или пройти дальше на север к Магдебургу. Однако медлительность передвижения Шварценберга и недостаток у него решимости убедили Наполеона в том, что лучший его шанс — это сосредоточить свои силы у Лейпцига и сокрушить Богемскую армию до того, как в дело успеют вмешаться Блюхер и Бернадот. Однако прежде чем принять это решение (во второй половине дня 12 октября) Наполеон 11 октября отправил два корпуса для внезапного нападения на Дессау и Виттенберг на Эльбе.
В царившей тогда атмосфере повышенной напряженности и неопределенности не только Бернадот, но и генерал-лейтенант Тауэнцин, командовавший прусскими войсками к северу от Эльбы, расценил данный маневр Наполеона как доказательство его намерения нанести удар в направлении Берлина. Рапорт Тауэнцина Бернадоту, из которого следовало, что сам Наполеон и четыре его корпуса движутся на север, чтобы переправиться через Эльбу, укрепил крон-принца в намерении переправиться через реку в обратном направлении для обороны своих коммуникаций и столицы Пруссии. К счастью для коалиции, подход корпусов Наполеона убедил союзных военачальников при Акене и Росслау в необходимости демонтажа понтонных мостов, по которым рассчитывал пройти Бернадот.
Поэтому армия Бернадота задержалась к югу от Эльбы еще некоторое время, которого оказалось достаточно для получения новых сведений от Блюхера, подтвердивших, что Наполеон направляется к Лейпцигу. Испытывая сильное давление не только со стороны пруссаков, но также российских и английских посланников (К.О. Поццо ди Борго и Ч. Стюарта) в своем главном штабе, Бернадот снова повернул на юг. Даже теперь он делал это очень нерешительно, направляясь не напрямик к Лейпцигу, а скорее в тыл Блюхеру, располагавшемуся в Галле. Однако и это движение остановилось 15 октября, когда, вследствие растущего замешательства, Бернадот слишком резко отреагировал на сообщение, будто французские колонны наступали с востока, и войска самого Бернадота якобы оказывались перед лицом этой воображаемой угрозы. В результате Северная армия в первый день Лейпцигского сражения 16 октября оказалась слишком далеко от поля битвы.
Лейпцигское сражение лучше всего рассматривать по трем отдельным секторам. На севере, где были развернуты войска Блюхера и Бернадота, река Парте протекала с востока на запад между армиями коалиции и Наполеона. Близ ее берегов располагались деревни Мёкерн, Ойтрицш и Шёнефельд, в каждой из которых происходили жестокие схватки. То же самое можно сказать о местности вокруг Галльского предместья, примыкавшего к Лейпцигу с севера, где река Парте впадает в реку Пляйсе. Все эти территории за последние двести лет стали частью растущего города, и от поля боя практически ничего не осталось.
То же самое, хотя и по несколько иным причинам, произошло со вторым сектором — к западу от Лейпцига. Здесь господствуют реки Эльстер и Пляйсе, которые текут параллельно и близко одна от другой прежде чем соединиться близ Лейпцига. В 1813 г. вся эта местность была перерезана сетью крупных и мелких водных потоков. Почва между ними была по преимуществу болотистой, особенно в октябре — после того, как на протяжении нескольких недель лил дождь. Немногочисленные деревни и совсем уж редкие дороги в этой местности были почти что островками среди болот и водных потоков. В наши дни вся эта территория приведена в порядок, осушена и окружена насыпью. Сегодня только ландшафт в Дёлице позволяет составить некоторое, хотя и отдаленное, представление о том, со сколь большими трудностями сталкивался любой генерал, пытавшийся разместить многочисленное войско в этой местности в 1813 г.
Третий сектор, к юго-востоку от Лейпцига, сильно отличался от двух предыдущих. Он также в гораздо лучшем виде сохранился до наших дней[745]. В решающий первый день сражение в этом секторе происходило исключительно на территории к югу от Лейпцига, вдоль линии, тянувшейся от Марклейберг на реке Пляйсе до Либертвольквитца и за ним к деревне Зайфертсхайн. Главной особенностью этой местности является водораздел, идущий от берегов Пляйсе к Либертвольквитцу, общей протяженностью пять с половиной километров.
Г. Каткарт, бывший участником сражения, писал, что деревня Либертвольквитц «стояла на вершине холма, который образовывал по отношению к ней правильный гласис'. Водораздел шел на всем протяжении от края Либертвольквитцкой возвышенности к реке Пляйсе, проходя позади Вахау и господствуя над ним. Эта позиция не могла остаться незамеченной опытным офицером, так как на этой малопривлекательной местности она являлась единственным в своем роде местом, откуда можно было прикрыть Лейпциг с южного направления»[746].
Водораздел при Либертвольквитце давал Наполеону много преимуществ. Отсюда открывался великолепный вид на большую часть местности к югу и востоку. Он представлял идеальную линию огня для большого числа сконцентрированной артиллерии. За склоном водораздела можно было скрыть армию противника. С точки зрения войск, собиравшихся атаковать водораздел, подобранное Каткартом слово «гласис»[747] как нельзя лучше описывало рельеф местности. Особенно южный склон от Госса до водораздела между Либертвольквитц и Вахау представлял собой голую и убийственно открытую местность, без каких бы то ни было намеков на укрытие.
Как отмечал один из лучших историков этого сражения, «местность сильно благоприятствовала достижению целей, поставленных перед собой Наполеоном». На юге у него имелись превосходные оборонительные позиции, которые также являлись хорошим потенциальным плацдармом для контрнаступления. Его можно было начать неожиданно из-за водораздела в районе Либертвольквитца и затем обрушиться на силы коалиции, чьи движения сковывались плотным артиллерийским огнем, который велся бы по ним сверху. Местность к западу от города, позади Пляйсе, чрезвычайно затрудняла любую атаку с этого направления. Сравнительно небольшой отряд оборонявшихся мог блокировать немногочисленные узкие подходы к городу и сдерживать натиск превосходящих сил противника неопределенно долгое время. Более того, вся местность к востоку от Пляйсе была усеяна деревнями, дома в которых были порядочного размера, сложены из камня и огорожены прочными садовыми стенами. По мере приближения к городу дома становились прочнее и встречались чаще, а старые ворота и стены Лейпцига и его предместья также предоставляли оборонявшимся желанное укрытие.
Неудобство позиции Наполеона состояло в том, что местность к востоку от Пляйсе позволяла крупной армии развернуться полностью. Если бы союзники получили шанс в полной мере воспользоваться своим преимуществом по части количества войск и огневой мощи, тогда французскому императору потребовалось бы приложить максимум усилий, чтобы сдержать их натиск. Если бы Наполеон был вынужден отступить, всей французской армии пришлось бы отходить по узким улицам Лейпцига, через единственный в городе мост через реку Эльстер и по длинной мощеной дороге через Линденау, которая вела на запад и в конечном счете упиралась в Рейн. Если бы союзники овладели Линденау, это грозило бы французам катастрофой, однако это могло произойти лишь в результате величайшей небрежности — настолько легко было оборонять деревню и подходы к ней. Но и без этого проход огромной армии, раненых и обозов через Лейпциг и Линденау был сопряжен с неизбежным риском, особенно после проигранного сражения[748].
745
Автор посещал поле битвы дважды — еще до того, как было начато строительство крупной автомагистрали в обход Лейпцига, в ходе которого была превращена в руины значительная часть южного поля боя.
746
Cathcart G. Op. cit. P. 298.
747
Гласис (фр. glacis), пологая земляная насыпь впереди наружного рва крепости, долговременного сооружения или полевого укрепления. (Прим. ред.).
748
Friederich R. Op. cit. Vol. 2. P. 294.