Страница 12 из 14
- А тогда в ванной, когда ты ломился помочь. Я дрочил, вообще-то. И представлял тебя.
Лицо Роджерса стоило бы запечатлеть для потомков - настолько выражение его нелепо в своей потрясенности, но Джеймсу ни хрена не смешно. И отчего-то хочется хорошенько встряхнуть Наташу, ставшую причиной этого дурацкого разговора, который и на разговор-то не похож. Скорее, на вечер ломающих дружбу признаний.
То же самое читается в глазах Стива, поэтому уже Барнс неловко дергается в сторону выброшенного полотенца, мечтая прикрыться, а еще лучше - сбежать из квартиры, предварительно обнулив друга, чтобы тот ничего не вспомнил, даже если бы захотел.
- Ты бы никогда не посмотрел в мою сторону тогда, - Роджерс прикрывает глаза и устало трет переносицу, и Барнс облегченно выдыхает: Стив всегда умел разруливать не комфортные для остальных ситуации. Хорошо, что нашелся и теперь.
- Зато ты активно пытаешься этого не делать сейчас, - шутка не удается. Зато атмосфера немного разряжается, потому что Стив снова удивленно смотрит на него, и Джеймс видит на чужих губах робкую улыбку. Ему хочется, как в прежде, подойти и потрепать Роджерса по макушке, но в чем мать родила этого делать явно не стоит, и поэтому Барнс ограничивается ответной улыбкой, а затем серьезно добавляет:
- Ну же, Роджерс, сделай уже что-нибудь. Не стой столбом.
Дважды просить не приходится. Стив делает шаг к дивану, возле которого валяется разлетевшийся на листы альбом, а потом как-то странно вскидывает голову, смотрит несколько секунд, словно не видя Барнса на самом деле, а затем решительно подходит вплотную.
Джеймс чувствует, как бешено бьется чужое сердце, с удивление обнаруживая, что и собственное колотится, как ненормальное. А потом решает: была не была.
И целует Роджерса первым.
========== Мороженое 4 (подтаявшее) ==========
- Роджерс, полегче, - Барнсу приходится упереться руками в грудь Стива, едва ли не отталкивая приятеля, с такой прытью принявшегося прояснять ситуацию, ведь, несмотря на то, что именно Баки поцеловал его первым, благодаря внезапно проснувшейся активности Роджерса, эта самая ситуация принимала вполне себе однозначный оборот, потому что руки Стива, притягивающие его ближе и едва ли не приподнимающие Барнса над полом, не оставляли выбора, за кем здесь роль командующего парадом.
- Прости, Бак, я… - начал было Стив, но, то ли слов у него не нашлось, то ли договаривать он и вовсе не собирался, а произнес: “Прости” для облегчения собственной совести, но дальше слов дело не зашло, а сам Роджерс не остановился, приступив к еще более решительным действиям.
Барнс почувствовал себя девчонкой и трижды пожалел, что не перехватил инициативу, пока еще был шанс, потому что Рождерс, словно забыв, что Джеймс - живой человек, как и недавно во время процесса рисования, принялся исследовать его тело, но уже не взглядами, а губами, языком и руками, полностью отбирая у него возможность что-то делать в ответ, вынуждая замирать в чертовом трепете от каждого своего прикосновения, чувствуя сонмы мурашек, бегущих по рукам, бедрам и спине.
И вот тут-то для Джеймса настал момент озарения, пнувший гордость внезапно открывшимся фактом: быть снизу не так уж и плохо, и хотя с его фантазиями относительно Роджерса, наполнившими его сны и мысли в прошедшие дни, происходящее крайне разнилось, эмоции оказались не менее яркими и восхитительными, и именно поэтому - только поэтому, разумеется - он без малейшего возмущения позволил Стив утянуть себя в спальню на руках. Как чертову принцессу.
- Сукин ты сын, где же ты этому научился, - прошипел сквозь зубы бережно разложенный на постели Солдат, чувствуя прикосновения Роджерса одновременно везде: горячие губы выцеловывали дорожку от шеи к низу живота, руки гладили бедра, все чаще и чаще соскальзывая к паху. А когда Роджерс как-то чересчур ловко для девственника раздвинул ему ноги, вынуждая согнуть их в коленях, а после устроился между ними с вполне определенной целью, Барнс даже опешил, но ровно до момента, пока Стив не принялся вылизывать его член, слишком умело для того, кто пять минут назад в сторону этого самого члена стеснялся даже смотреть. Но разбираться в таких метаморфозах было некогда, хотя спросить хотелось, поэтому Барнс молча запустил руку приятелю в волосы, дергая больно и наверняка болезненно, чтобы передать всю гамму охренения от этого факта.
Нет, разумеется, для нового Стива Роджерса явно не было проблемой найти себе пару на ночь, но Барнс даже и не предполагал, что Роджерс действительно периодически ее находит, и, судя по потрясающе четким движениям и ни разу не царапнувшим член зубам, далеко не среди женщин.
Сам Стив, словно поняв, за что ему достался болезненный рывок за волосы, напоследок поцеловав Джеймса в бедро, отстранился и, подтянувшись к его лицу, произнес:
- Если хочешь, можешь быть сверху, - чем добил друга окончательно.
Барнс дернулся, хватая Роджерса за край так и не снятой футболки, едва не сталкивая их лицами, и возмущенно спросил:
- Где ты всему этому научился?
И тут Стив снова стал собой, как-то моментально стушевавшись и уже не выглядя властно и нагло.
- Наташа… дала пару видео.
- Наташа? - переспросил Барнс, не веря в то, что Романова, как чертова сватья, все это давным давно продумала и лишь проверяла, действительно ли Джеймс не наваляет Стиву за внезапные гейские факты его биографии, а сама в это время подсовывала Роджерсу гей-порно для просвещения на случай непредвиденного для Солдата, но вполне запланированного для Стива секса.
Но думать о Романовой в данную минуту не хотелось, а Стив, прижимающий его всем своим немаленьким весом к кровати, и вовсе отбивал любое желание думать упирающейся в пах эрекцией, поэтому, отложив план мести русской, Джеймс в очередной раз за вечер очаровательно протупил, слишком неверно и двусмысленно ляпнув:
- Ну давай посмотрим, чему ты там научился.
А спустя секунду оказался перевернут на живот и мастерски разложен в коленно-локтевой без шанса вырваться.
Кажется, учился Роджерс действительно старательно.
- Господигосподигосподи, что ты делаешь?! - расслабиться было трудно, вырваться невозможно, почувствовать хоть что-то, кроме стыда, нереально, но выхода из сложившейся ситуации не было, учитывая позу, в которую сложили его самого, поэтому самое разумное, что Барнс смог сделать, это отпихнуть локтем подушку, чтобы не задохнуться. Стало значительно легче дышать, а благодаря соскользнувшим локтям и сама поза стала гораздо удобнее, отчего все действия Роджерса внезапно обрели сакральный смысл.
- Рооооджерс, - как-то по-девчачьи всхлипнул Джеймс, чувствуя, как вверх по бедрам крайне быстро распространяется потрясающее тепло, а чужие пальцы в заднице уже не кажутся кощунством. А когда Стив с дико не забавным для их положения: “О!” нащупал его простату, Барнс и вовсе прикусил зубами простынь, чтобы не звучать откровенно по-сучьи. Правда, восторг его все равно был очевиден и болезненно упирался в кровать, но даже здесь Стив явился на помощь раньше, чем Джеймс изловчился добраться до собственного члена собственной же рукой.
Охладила пыл внезапно вжикнувшая молния на чужих джинсах, заставившая яйца поджаться от ужаса предстоящего действа, а пальцы на ногах подогнуться - дурацкая реакция на боль, присутствовавшая даже у Солдата во времена обнуления, крайне забавлявшая Рамлоу, когда тот ее наблюдал.
- Я не готов, - попытался было перевернуться на спину Джеймс, но горячие ладони, обхватившие его бедра и зафиксировавшие без права на передвижения в прежней коленно-локтевой, были неумолимы.
Когда внезапно анус обожгло чем-то холодным и крайне неприятным, Барнс едва не заверещал, сдавшись внезапно проклюнувшейся бабьей натуре.
- Баки, так будет не больно, - сообщил откуда-то из-за плеча Стив, целуя его в спину, но Джеймса это все равно ни черта не утешило, потому что непонятная субстанция крайне холодила разгоряченную задницу.
- Роджерс, только не говори, что она ментоловая, или что-то в этом духе, - как-то слишком безнадежно спросил он, буквально задницей чувствуя ответ.