Страница 38 из 55
Численность поляков, как уже отмечалось, значительно сократилась (до 156 183 чел. — 2,4 % населения). Показательно, что только 60 иудеев и 12 мусульман признали родным языком польский. Вместе с тем 1,1 % поляков были православными. В городах проживало 25,7 % всей группы. По удельному весу дворянства — 31,3 % потомственного и 2,9 % личного — поляки по прежнему превосходили все остальные группы населения. Мещане и крестьяне составляли соответственно 32,7 и 30,1 %. Последний показатель особенно важен, так как некоторые авторы, критиковавшие перепись 1897 г., полагали, что к полякам были отнесены исключительно дворяне и мещане. В структуре городской польской общины удельный вес потомственного дворянства был несколько ниже (23,8 %), а личного (5,6 %) выше среднего; крестьяне составляли 25,5 %. Для поляков был характерен высокий уровень грамотности — 49,6 % в среднем и 61,9 % в городах.
Численность и удельный вес евреев значительно возросли — до 911 319 чел. (14,0 % населения). В 1858 г. доля евреев в структуре населения Беларуси составляла 10,8 % (350 тыс. чел.), 1870 г. — 11,7 % (441 тыс. чел.) [подсчитано по 208, 210]. В среднем ежегодно еврейское население увеличивалось на 4,5 %, что в 1,7 раза превышало средние показатели прироста населения.
К концу XIX в. различия в удельном весе евреев в структуре разных регионов сгладились. Однако в Восточном регионе он был ниже среднего — 12,5 %, что было связано с относительно более ранним началом эмиграции. По сведениям Л. Л. Рохлина из местечка Краснополье Могилевской губернии в 1884-1904 гг. в США выезжало ежегодно до 3 % семей, что, судя по всему, было характерно для всего региона [183, с. 84].
Практически все, считавшие родным языком еврейский (99,5 %), исповедовали иудаизм, перепись зафиксировала 259 евреев православных, 142 католика, 16 лютеран. К общей численности евреев, судя по всему, необходимо добавить 4268 иудеев, признавших родным не еврейский язык. В городах проживало только 40,2% всех евреев, остальные — в местечках, относительно небольшое количество в сельской местности. Характерно, что из всех евреев, указавших родным язык другого этноса, в городах русский указало 89,5 %, а белорусский — только 6,1 %. В местечках соотношение было совсем иным: русский — 26,4 %, белорусский — 68,3 %.
Взаимоотношения белорусов и евреев в целом не приводили к открытым конфликтам, в отличие от других регионов Центрально-Восточной Европы. Показательно, например, что в донесениях на запрос циркуляра «О предотвращении погромов в Западном крае» (1882 г.) полицейские исправники Минской губернии отмечали, что «здешнее русское население вполне свыклось с еврейским» [115, л. 8]. Н. А. Янчук указывал на социальный оттенок взаимоотношений белорусов и евреев — «белорус хуже относится к еврею торговцу и хорошо — к ремесленнику» [324, с. 24]. Аналогичная точка зрения была высказана на страницах журнала «Гомон»: «Беднейшая часть еврейства нигде так не сошлась с народом, как в Белоруссии: евреи не только усвоили здесь некоторые народные обычаи и предрассудки, но даже нередки случаи единодушной борьбы этой части с белорусами же против евреев же богачей и панов ...» [164, с. 111]. Белорусский язык оказал определенное влияние на разговорную практику еврейского населения. Ряд исследователей, в том числе, например Е. Витте, отмечали, что «евреи стараются говорить с белорусами их родным языком» [29, с. 22]. Отдельные представители еврейской этнической группы, X. Ратнер, 3. Бядуля (С. Плавник) принимали непосредственное участие в белорусском национальном движении. Характерно, что сам 3. Бядуля считал, что в Белоруссии еврейская культура имеет свой территориально-бытовой оттенок — она отличается от других еврейских культур, ... тут еврейская культура носит белорусскую одежду».
Уровень грамотности еврейского населения примерно соответствовал показателям русских и поляков — 42,1 %, при этом, что специфично именно для еврейской общины, уровень грамотности в городах (43,7 %) и за их пределами (41,0 %) был почти одинаков. В сословном отношении подавляющее большинство евреев составляли мещане (96,8 %), дворяне представляли единичные случаи (всего 300 чел.), зато многочисленным было купечество (10 385 чел. — 1,1 % всей группы); 1,8 % всей группы относилось к сословию крестьян (16 807 чел.). Структура городского и местечкового еврейского населения мало чем различалась. В городах более значительным был удельный вес купечества (2,1 % всей группы).
Среди традиционных для Беларуси групп этнических меньшинств особо выделялись немцы. Численность считавших родным языком немецкий составила 10 534 чел. (0,16 % населения). Из этого количества необходимо вычесть 112 иудеев. Почти 9 % немцев (936 чел.) составляли католики, 218 — православные, остальные — лютеране. В городах проживало только 37 % всех немцев. Характерная черта немецкой общины — наивысший уровень грамотности среди всех этнических групп Беларуси — 60, 6 %, в том числе среди горожан — 78,3 %. Почти половина всех немцев относилась к сословию мещан (47,6 %), 24,8 % — крестьян. Значительным было количество потомственных (5,4 %) и личных (4,0 %) дворян. Структура городского и сельского немецкого населения была почти идентична.
Пожалуй, сложнее всего анализировать состав этнической группы татар. Татарский язык родным считало 6558 чел., в том числе 6423 мусульманина (98 %). Общая численность мусульман составила 9593 чел., в том числе 13,9 % (1331 чел.) из них считало родным языком русский, 15,4 % (1482 чел.) — белорусский. Половая структура татарской группы отличалась значительным преобладанием мужчин. Например, в Бресте на 303 мужчин-татар приходилось 15 женщин-татарок, в Гродно соответственно 790 на 8. Это было следствием того, что значительную часть татар (1732 чел.) составляли военнослужащие. Поэтому численность собственно белорусских татар определить достаточно сложно. Относительно сбалансированные общины были в Минске (613 и 520) и Новогрудке (222 и 253). Очевидно, что именно в этих условиях максимально сохранялась этнокультурная специфика группы.
Так, в Минске только 7,4 % мусульман назвали родным языком русский и 1,0 % белорусский, в Новогрудке — 1,0 % русский и 3,0 % белорусский. Для татар-горожан был характерен относительно высокий уровень грамотности: в Минске — 34,0 %, в Новогрудке — 38,1 %. Характерная особенность сословной структуры — принадлежность подавляющего большинства татар к дворянскому сословию в Минске — 87 %, в Новогрудке — 97 %. По этому показателю татары занимали лидирующее положение среди всех этнических групп населения Беларуси.
По своей этнической структуре городское население (всего 648 582 чел. — 9,98 % населения) как и ранее существенно отличалось от населения в целом. Больше половины его составляли евреи (56,7 %), среди остальных этнических групп крупнейшими были русские (17,9 %), белорусы (16,5 %), поляки (6,2 %). Крупнейшие конфессиональные группы составляли иудеи (57 %), православные (31,3 %) и католики (9,3 %). Большую часть населения городов составляли мещане (71 %) и крестьяне (19,1 %). Хи рактерная черта населения ряда городов — наличие многочисленных контингентов военнослужащих. Лидировал в этом отношении г. Гродно, где военнослужащие составляли 20,1 % всех жителей. Значительным было количество военнослужащих в Лиде (18,0 %), Волковыске (17,1 %), Несвиже (16,5 %), Борисове (15,7 %), Бобруйске (15,0 %), Бресте (13,4 %).
Крупнейшей конфессиональной группой (70,8 %) по-прежнему оставались православные, 88,6 % которых составляли белорусы, 4,6 % — русские и 6,5 % — украинцы. Белорусы составляли также и большинство (76,0 %) католиков. Особый интерес с точки зрения развития межэтнических отношений представляет конфессиональная группа староверов — 64 698 чел. (1,0 % населения).
В научной литературе и публицистике второй половины XIX — начала XX в. широкое распространение получило мнение об исключительной замкнутости русских-староверов. «Великороссы не только не роднятся с белорусами, литовцами, поляками, не только не берут себе жен из этих племен, — отмечалось в 1870 г. в «Вестнике Западной России», — но даже избегают знакомств и всяких сношений с ними. Иные ведут торговлю, но в приказчики никогда не возьмут из тутэйших» [26, с. 313]. Аналогичной точки зрения придерживались А. Киркор, А. М. Сементовский, М. В. Довнар-За-польский [50, с. 14; 195, с. 54; 181, с. 203].