Loving Longest 2

====== Глава 44. Расколотая душа (1): Близнецы ======

For Tilion tarried seldom in Valinor, but more often would pass swiftly over the western land, over Avathar, or Araman, or Valinor, and plunge in the chasm beyond the Outer Sea, pursuing his way alone amid the grots and caverns at the roots of Arda. There he would often wander long, and late would return.

J.R.R. Tolkien

Ибо Тилион редко задерживался в Валиноре, но чаще он быстро проходил над западной страной — над Аватаром, или Араманом, или Валинором и погружался в бездну за Внешним морем; один он шествовал среди гротов и пещер у самых корней Арды. Здесь он часто бродил подолгу, и возвращался поздно.

Дж.Р.Р. Толкин

Кирдан продолжал стоять на месте, словно замороженный, глядя в то место, где только что светилось перед ними видение — лежащий на высоком ложе в золотых одеждах Финголфин.

Майтимо оглянулся, пытаясь понять, заметили ли Финголфина в этот краткий миг Тургон и Аракано. И увидел, что Тургон горько плачет, опустившись на колени. Майтимо подбежал, чтобы утешить его.

— Турьо… Турьо, Гортаур держит слово. Он вернёт тебе Пенлода. Конечно, вернёт, — сказал Майтимо.

— Майтимо… — Тургон безудержно рыдал, вцепившись в рукав Аракано, — Майтимо, он ведь хотел, чтобы Гилфанон остался на ночь! Майтимо, ты понимаешь?!

— Кто? Майрон? — Майтимо ничего не понимал.

— Финарфин! — воскликнул, наконец, опомнившись, Кирдан. — То есть Воронвэ. Когда сын Тургона был тут в гостях, он уговаривал его остаться здесь на ночь. Мерзавец! Тургон, не плачь, всё позади, он мёртв, он никого больше не обидит.

— Кирдан, — сказал Тургон, вытирая слёзы, — ведь я тоже не узнал Финарфина. Я не понял, что он — не Воронвэ. Вряд ли его мог бы узнать и ты. Если только… — он замолчал и отвёл глаза.

— Тургон, — Финрод, наконец, собрался с силами, чтобы заговорить. — Я теперь вижу… понимаю, что ты устроил всё это. Не знаю, почему. Как именно. Я не знаю, как ты сговорился с Сауроном. Что он с тобой делал. Идриль рассказала мне не всё. Точнее, почти ничего. Но разве так можно было — сразу?.. Может быть, отец смог бы исправиться. Мы же друзья… — и Финрод, посмотрев в глаза Тургону, добавил, — Были. Неужели тебе не…

— Не что? Не совестно? Нет, Финдарато, не совестно. Не жалко насильника, мучителя и убийцу? Нет, не жалко. Потом — это сделал не я, — ответил Тургон. Он кивнул в сторону Маэглина. — И о том, что сделали со мной, и о том, почему мой племянник убил Финарфина, лучше спрашивать у него самого.

Финрод повернулся к Маэглину. Всё то время, пока он находился в море, Финрод думал о нём, вспоминая сбивчивый, явно неполный рассказ Идриль и её супруга о штурме Гондолина и о предательстве Маэглина. Он пытался себе представить, как его двоюродный племянник, сын доброй, милой, рассеянной Аредэль, смог пойти на такое чудовищное предательство — и не мог.

— Ломион… Ты отомстил Финарфину… моему отцу за себя. Он тебя обидел. Но, может быть, ты всё-таки мог бы проявить милосердие?

— Да я не то, чтобы за себя, — вздохнул Маэглин. — Я бы… ну он тогда бы попросил по-хорошему, что ли. Я, мол, твой двоюродный дедушка, так, мол и так. А то что так руки выкручивать, и ребро мне тогда чуть не сломал. Да я, конечно, сам виноват, пить надо было меньше. Дело житейское.

Выражение лица Тургона, который стоял у Маэглина за спиной, трудно было описать.

— Так за что ты его убил? — спросил Финрод.

— За тридцать шесть яиц куриных, — злобно сказал Маэглин. — Да кто он такой, чтобы с моей бабушкой так обращаться! Мы, дети и внуки Финголфина, вас не дешевле. Кирдан… — он косо посмотрел на Кирдана, который стоял в стороне, на том месте, где исчез Саурон, — Кирдан рассказал тогда дедушке Финголфину, что мол, с вашей супругой Анайрэ несчастный случай вышел. Дедушка с дядей Фингоном, конечно, поверили. А дядя Тургон — нет. Он тогда послал кое-кого в Гавани, и там выяснили, что был корабль из Валинора, и с него женщина бросилась на камни. Вот тебе и несчастный случай. Дядя ко мне в комнату пришёл и стал рыдать — дескать, ты мужчина, должен знать. Тоже мне! Я тогда ему ещё сказал — неладно там что-то у них, это не просто так! И надо не сидеть, а выяснять, кто виноват. С тех пор я о Валиноре ничего хорошего не думал. Мне потом, в Ангбанде уже, и отец, и Натрон говорили, что надо отомстить за неё. Натрон вот что сказал: «Я, Маэглин, с твоим дедушкой всего час разговаривал, когда был у него во дворце и расспрашивал про Эола, но Финголфин был очень хорошим. Анайрэ не могла бы сделать это из-за него. Если так, то значит, или кто-то ей что-то наврал, или её там кто-то обидел». Я и сам всегда так считал.

— Финдарато… — сказал ещё более тихо, чем обычно, Гвайрен. — Мне тоже не жалко Финарфина, если хочешь знать. Финдарато, ты был мне лучшим другом и обращался со мной как с братом, даже не подозревая, что я действительно твой брат. Я понимаю, ты всегда знал Финарфина только с хорошей стороны — как любящего отца и друга. Но у меня в жизни был только один родной человек — тётя Анайрэ. А наш отец и моя мать фактически сжили её со свету. Я не знаю и не очень хочу знать, что там сейчас с Эарвен. Лучше бы, если бы они вместе отправились в чертоги Мандоса, как верные супруги, — он горько, криво усмехнулся.

— Гвайрен, мы оба потеряли отца, — сказал ему Финрод и протянул руку. Гвайрен взял её и тут же выпустил. — Может быть, мы могли бы…

— Спасибо тебе, Финдарато, но сейчас я не могу. У тебя вот осталась мать, а у меня ее нет и не было.

Он повернулся и вышел.

— Я тоже уеду, — сказал Тургон.

— Ты не будешь ждать Пенлода? — спросил Майтимо.

— Я думаю, что я лучше подожду у нас дома, — сказал Тургон. — Мне не кажется, что Майрон ещё может здесь показаться. Даже если он возвратится, я уже сказал ему всё, что хотел. В прошлый раз, Майтимо, когда он забирал Пенлода — помнишь, ты тогда виделся с ним — он вернул его к нам. Мне хочется скорее покинуть это место. Признаюсь, — он покосился на Гельмира, — что я уже не так люблю море, как раньше.

Тургон подошёл к двоюродному брату и крепко обнял его.

— Турьо, мне будет тебя не хватать, — тихо сказал Майтимо.

— Знаю. Но сейчас я тебе ничем помочь не могу. Но я очень надеюсь на тебя, Майтимо. Очень. Я надеюсь и верю, что ты сделаешь всё, что нужно.

— Можно я с тобой? — обратился к нему Аракано. — Можно я пойду с тобой?

— Конечно, — Тургон обнял брата за плечи. — Мы уедем сегодня же. Я и так слишком тут задержался.

Майтимо смотрел им вслед, — и не мог понять, что Тургон имел в виду, когда сказал «я надеюсь на тебя».

Потом его озарила догадка: может быть, хотя сейчас зал в покоях Саурона и Финголфина в нём видели только он сам и Кирдан, Тургону во время плена всё же каким-то образом стало известно, что его отец находится в Ангбанде? Но как? Почему Тургон сам не пытался спасти его? Почему он открыто не попросил за своего отца сейчас, когда Саурон спрашивал, что все они, потомки Финвэ, хотят от него?

Может быть, Тургон боялся, что об этом узнает Мелькор? Если Майрон держит у себя Финголфина втайне от Мелькора? Не случайно ведь он показал Финголфина только ему и Кирдану (хотя Пенлод тоже должен был его видеть). А Маэглин вполне мог раскрыть эту тайну Мелькору.

Майтимо стало ещё тяжелее. Что же он сейчас, в своём положении, может сделать для Финголфина?

Он оглянулся на Кирдана и хотел подойти к нему, но Кирдан сейчас говорил не с ним.

— Арминас, а ну поди сюда! — сказал он негромко.

Белокурый прислужник Кирдана приблизился, с неприязнью глядя на остальных эльфов.

— Арминас, почему я не видел Воронвэ после его возвращения из плаванья? Неужели он не приходил к нам? Ведь мы помогали ему снаряжать корабль. Мать Воронвэ была из фалатрим, я хорошо знаю его и его семью. Я действительно мог бы понять, что это не он, — сказал Кирдан.

— Он приходил, — неохотно ответил Арминас. — Сказал, что был у побережья Валинора и мельком там видел Финарфина. Вообще говорил как-то неохотно, сказал, что потом всё расскажет тебе, но сейчас говорить с тобой не хочет. Я сказал ему, что и не нужно. Второй раз он заходил сказать, что уходит в Гондолин с человеком, которого туда послал Ульмо. Я сказал — пусть делает, что хочет, нас это не очень-то интересует.