Страница 39 из 88
- Дед не хотел, чтобы вы знали, что он убивал. - Маку, бледный и казалось потерянный, стоял рядом с ними и тяжело выдохнул. - Он очень уважал вас, Итан. Уважал ваше стремление вырвать свое из цепкой хватки Темной личины Богов, что бы ваша стая не опустела. Не хотел, чтобы вы знали, что он отправил столько живых и мыслящих иномирян к их Богам Смерти. Говорил, что именно вам не смог бы признаться в таком, в том, что запятнан кровью.
- Я бы его не осудил. - Покачал головой Итан.
- Он любил вас обоих и не хотел, чтобы вы знали. Он стыдился того, что не смог без лишения жизни остановить то оружие. Он шаки, без совести и наглее его только лев, но как человек, он не мог допустить, что бы его друзья знали о нем такие постыдные вещи, в мире названные героизмом.
Итан кивнул, что понимает его. У самого так было. Омеги в опасности, и кто погиб из их похитителей он до сих пор не помнит. Хоть и знает, из отчета полиции, но сам ничего не помнит. Только страх, только ощущение, что должен спасти. Все. Пелена.
В центр Храма вошло четыре зверя вместе с шестью Храмовыми Братьями. Таякон приподняли четыре Брата, двое других приподняли афат - плоские доски, изогнуты на концах по форме спины зверя и одеваются на пару носильщиков, - звери подошли под них и встали так, что на площадку с первого раза будет опущен церемониальный таякон. Храмовые Братья медленно опустили его на плоские площадки афат, и звери медленно пошли по витку Ведущего Смерти.
Они вышли за пределы Храма, за пределы его рисунка и пошли в сторону Площадки Прощания. Люди шли за ними медленно, рассыпая за собой минеральную крошку, что при дожде проникает глубоко в землю и не травмирует почву. По поверью это отдается дань земле, и она получает вместо тела в свои недра щедрый дар.
Аравель, как и остальные беременные, минерал не рассыпал. Нельзя. Нельзя открывать себя духам, когда внутри растет котенок. Итан, как и все остальные, медленно посыпал из мешочка кристаллизованный порошок радужного цвета и тихонько шептал молитвенную скороговорку.
И вот площадка, - шесть метров диаметр и ни одной травинки, хотя тут вообще не убирают, - таякон устанавливают на подпорки афат-рин, звери отступают, садятся спиной к телу, опускают голову. Сначала приближается родственники, осторожно прощаются, касаясь стоп. За ними подходят все, кто был рядом фактически до последнего дня его жизни. Дальше идут все остальные. Военные были как всегда и везде на прощальных церемониях, кроме военных парадов-прощаний, самыми последними и не трогали ноги вообще. Только военным родственникам это разрешалось.
После прощания всех рассадили по машинам и повезли на поминки. Тело и самую ближнюю семью, сыновей и внуков, увезли в крематорий.
Аравель сидел в машине такси грустный и молчаливый. Итан не лучше. Похороны. Не самое приятное место; не самые приятные хлопоты.
- Устал? - тихо спросил отец.
- Нет. - Аравель улыбнулся. - Храм дал мне сил, так что я не устал.
- Хорошо. - Итан посмотрел на сына. - Звонил?
- Девять раз. - Отвернувшись к окошку ответил сын.
- Ответил?
- Нет. Похороны.
Итан только кивнул. Аравель злится на него еще. Даже хмыкнув, Итан сам себе признавался, что убил бы за такое свою пару. К тому же они еще и распробовать друг друга не успели как следует. Как он может? Или богатые все такие?
Такси подъехало к дому. Итан даже головой покачал, ибо на скамейке перед домом восседал на ее спинке некий папаша. Аравель его еще не видел, так что его реакция будет в любом случае непредсказуема.
Машина подъехала, заметивший Итана Клаус вскочил со скамейки и с тревогой вперил взгляд в салон, стараясь рассмотреть свою пару. Самаркан вышел, хмуро осматривая пару сына, а тот ему лишь едва кивнул. Аравель медленно вылез из машины и повернувшись замер. Потом нахмурился.
- Привет. - Слегка сконфужено, но в глазенках светилась радость, поздоровался Клаус и потер руками по ногам, вытирая вспотевшие ладони.
- Чего приперся? - рыкнул Аравель.
- Тебя увидеть. - Робко улыбнулся Клаус, стоя в рваных джинсах, сапогах-ковбойках и рубахе. На голове берет, на лице неуверенность и волнение.
- Увидел? - Аравель закрыл дверку машины. - Вали в свои пенаты, трахай дальше своих шалав.
- Аравель… - жалобно простонал Клаус.
- Что? - он пошел в сторону подъезда. - Видеть тебя не желаю. Развлекался, иди и дальше развлекайся.
- Малыш, - Клаус перехватил его и тут же за спиной послышался рык. Осекшись, Клаус отступил в сторону, не загораживая более дорогу беременному Аравелю, - малыш, дай хотя бы передать тебе сил…
- Можешь не волноваться. - Итан вздохнул на ощетинившегося Аравеля, его покрасневшие глаза и злобное шипение, - мы в состоянии развить и колыбель, и кокон.
Клаус не понимая уставился на тестя, после чего на свою пару.
- Все, гуляй, веселись, - Аравель ядовито улыбнулся, - ты ведь так своей свободой дорожишь, я тебе ее дал. Свободен, лети и делай что хочешь.
Он медленно пошел к двери подъезда. Итан посмотрел на расстроенное лицо Клауса, на его испуг в глазах, как он побледнел и только головой покачал. Любит зараза, любит. Аравель сейчас очень зол, Итан же не намерен его ломать. Сам примет решение. А вот его альфа кажется на грани. Наверное, никогда такого не было у него. Что бы его бросали. Мстительно улыбнувшись, да так, что Клаус это увидел, Итан пошел в след за сыном. Еще повернулся на пороге и хмыкнул, мол мой сын не на помойке найден, а благородных кровей.
Клаус остался на улице, один и с дико бьющимся сердцем. Он шел сюда уверенный, что прошло время и его Аравель соскучился, истосковался и примет его с распростертыми объятьями, и он повинится перед ним, пообещает никаких увеселений. Его великодушно простят и будет все так же, как и раньше. Он так думал… получил отворот-поворот. Стоит теперь один, страх пробирается по костям в мозг - Аравель не простит.
Закрыв глаза, Клаус попытался позвонить ему, но никто не ответил. Еще несколько раз набрав зазубренный наизусть номер телефона, закусив до крови губу, альфа посмотрел на верхний этаж, где жил его малыш. Кумар его порвет. Нельзя, малышу нужен он как минимум в сознании и без перекрытого потока. В который раз послав мысленный сигнал пары, ибо ее нить, пума красавец белоснежный и ревнивый, как выяснилось, не отбросил и выстроил тупую стену отчуждения.
Аравель от него закрылся, но не вычеркнул из жизни. Есть еще шанс, что они помирятся. Клаус пошел к своей машине. Сел на сиденье и не стал заводить мотор. Аравель. В который раз прикрыв глаза, он представлял его гибкое тело, ощущал на языке вкус его губ, аромат его тела щекотал ноздри и в который раз он зарычал на свою слабую альфа-сущность. Привык играть на два, а то и три фронта, крутить десятком партнеров и уходить, хлопнув дверью. Ну да, хлопнул дверью, а как оказалось себе по шее заехал.
Горько усмехнувшись, Клаус посмотрел на дисплей телефона. На заставке был изображен спавший Аравель с едва обозначившимся животиком. Его малыш… Зарычав на самого себя и свои глупые игры, он постучал по лбу кулаком и посмотрел на окна спальни Аравеля.
Рано утром в окно машины сильно дважды стукнули. Клаус вздрогнул и встрепенувшись повернул лицо. Перед ним кто-то стоял. Веяло от этого кого-то очень и очень серьезно. Подняв глаза, Клаус сглотнул. Итан. Монолит Итан Самаркан. Даже его дед был лилипутом по сравнению с ним.
Итан показал рукой, что бы окно опустил и зять мгновенно выполнил просимое.
- В общем так, - хмуро и не глядя на него, он приказал, - что бы я тебя тут не видел, даже не ощущал. Аравель тебе ясно дал понять - свободен. Отираться тут затея плохая. Ноги буду выдирать последовательно и использовать только руки. Так что, задница на миллион страховых взносов, кати-ка ты отсюда. Да побыстрее.
Слова были довольно простыми, понятными любому, даже шпане на соседней улице, а вот интонация - могильным холодом опутала нутро Клауса и его бальс съежился под пристальным немигающим взглядом кумара. Рядом с рукой Итана появилась красная дымка, показывая, что он не шутит и очень серьезен. Пришлось капитулировать.