Страница 24 из 40
Дождавшись, когда противник достиг края зоны обстрела, наварх махнул рукой, и на вражескую кавалерию обрушились камни, стрелы и копья. Почти каждая из частиц этого смертоносный дождь нашла свою цель в плотном строе атакующих кшатриев. Пронзительно ржали раненые кони, с предсмертными криками падали на землю всадники Джанина, но потери не остановили принца. Приказав растянуть строй, он упрямо шел на штурм лагеря.
Началось жестокое противостояние между жаждущими крови людьми и изрыгающими смерть машинами. Подручные Неарха ещё дважды успели привести в действие свои метательные орудия, прежде чем кшатрии достигли лагерного палисада. Многие остались лежать на земле по ту сторону частокола, но еще больше прорвалось к лагерным воротам, желая обагрить свои мечи кровью македонцев.
Могучи и сильны были конники царя Аграмеса, но и им было не под силу сдвинуть с места повозки македонцев, закрывавшие проход в воротах. Скрепленные между собой цепями, они стали непреодолимым препятствием на пути кшатриев. Разгоряченные боем они, пытались перебраться через повозки, но стрелы, копья и мечи македонцев не позволили им сделать задуманное.
Видя, как один за другим падают его лучшие воины, принц Джанин отступил от ворот, решив поискать себе добычу в другом месте. И удача сопутствовала ему.
Огромный солдатский обоз вмещался на территорию лагеря и размещался рядом с ним, за частоколом. На него и налетели кавалеристы Джанина. Смяв жидкий заслон, индийцы принялся жестоко грабить и убивать обитателей обоза, вымещая на них все зло за свои неудачи. Поднялся истошный крик солдатских жен, детей и купцов, оказавшихся во власти кшатриев.
Среди этих несчастных людей была и Антигона, не успевшая вовремя укрыться в лагере. Услышав громкие крики, она выбежала из палатки, и увидала несколько всадников мчащихся на неё во весь опор. Охваченная страхом, девушка бросилась бежать к лагерю, надеясь найти там укрытие, но напрасно. Стук копыт становился все ближе и ближе, затем последовал толчок разгоряченной бегом лошадью сбивший Антигону с ног. Она стала падать, но сильная мужская рука удержала фиванку от падения, схватив её за ворот одежды.
Повинуясь грубой силе, Антигона покорно побежала вместе с лошадью, постоянно боясь споткнуться и угодить под копыта жеребца. Схвативший ее всадник гортанно смялся и тащил свою жертву вперед, намериваясь припечатать свою жертву об угол повозки стоявшей на дороге.
Увидев что её ждет, Антигона мгновенно среагировала на угрозу. Выхватив из ножен на поясе кинжал, она ловко черканула лезвием по державшей её руке. Получив болезненный укол, всадник вскрикнул от боли и, выпустив фиванку, проскакал мимо.
Мягко упав на землю, Антигона змейкой заползла под злополучную повозку, но ее мучитель не собирался расставаться со своей добычей. Спешившись с коня и потрясая мечом, он бросился к повозке с явным намерением ее танцовщицу. Это был коренастый бородатый мужчина в богатых доспехах выдававших его непростое происхождение. Он уже нагнулся и собирался нанести длинный выпад мечом по сжавшейся от страха девушке, как вдруг сильные судороги исказили его лицо. Прошло мгновение, и благородный кшатрий захрипел от нехватки воздуха. Лицо его побагровело, на губах появилась пена, и он упал как подкошенный. Проданный фиванке яд действовал безотказно. Однако Антигона не увидела этого. Воспользовавшись возникшим замешательством, она стремительно поползла прочь от повозки, стремясь найти для себя укромный уголок.
Смерть благородного кшатрия вызвала сильное смятение в рядах нападавших, потому что это был сам Джанин, сын Аграмеса. Лишившись командира, кшатрии растерялись и не знали, как поступить, продолжить грабеж обоза, вывезти тело погибшего принца царю Аграмесу. Многие из всадников намеривались устроить кровавые поминки по погибшему командиру, но в их действия вновь вмешались дилмахи из агемы Гефестиона. Преследуя врагов, они миновали воинов Мемнона и стремительно приближались к лагерю. И завидев её приближение, кшатрии предпочли ретироваться с поля боя.
Но если бои у лагеря затихли, но в центре они только набирали свою силу. Воины царя Аграмеса яростно атаковали строй сариссофоров и гипаспистов, но так и не смогли преодолеть могучую шеренгу стальных копий. Раз за разом накатывались на неприятеля гангариды, и всякий раз отступали, оставляя перед македонской фалангой тела своих павших товарищей.
Потерпев неудачу в центре, командующий пехотой Ушанас используя свое численное превосходство, решил обойти линию гоплитов с флангов и разгромить македонцев. Повинуясь его приказу, пиконосцы задней линии начали движение в бок, но их маневр был вовремя замечен Пердиккой и Птоломеем. Упреждая действия противника, стратеги подвели свои шеренги к стоявшим на флангах гипаспистам и как бы удлинив ее с фронта, сорвали намерения противника. Битва вспыхнула с новой силой, но гангаридам так и не удалось прорвать строй противника.
Македонцы уверенно отражали натиск неорганизованной массы индийских пехотинцев, используя все свои преимущества и весь свой боевой опыт. Особенно доставлял индийцам косой клин Эвмена. Если фаланга сариссофоров и гипаспистов стояла подобно гранитному утесу, и об него разбивались волны атак гангаридов, то строй гоплитов Эвмена был схож с гигантским топором, прорубавший серьезные бреши во вражеском войске.
Разваливая фронт и заходя во фланг атакующим гангаридам, клин Эвмена создавал серьезную угрозу всему войску Аграмеса. Осознание этого вносило сильную нервозность в умы индийцев, постепенно переходящую в неуверенность и легкую панику. Положение спасал численный перевес, но при тех потерях, что несли гангариды, это было слабым успокоением. И тогда, видя неудачу своих замыслов, Аграмес решил прибегнуть к своему последнему средству.
С давних пор он мечтал создать подобно боевым слонам и боевого носорога. Это животное, от природы имело великолепный панцирь, быстро бегало, резво разворачивалось на месте, и по маневренности было лучше любого слона. Единственный недостаток, который имел носорог, заключался в злобном характере, что плохо влияло на его дрессировку. Лучшие дрессировщики царства по приказу Аграмеса долгое время работали с носорогом, но успехи были крайне скромны. Из семи имевшихся в царском зоопарке носорогов только троих можно было использовать в сражении. Их то и решил использовать владыка гангаридов для сокрушения рядов фаланги противника.
Получив приказ царя, погонщики стали подводить свои живые, тараны к переднему краю. Сами индусы со страхом шарахались в сторону, увидев чудовищ медленной трусцой двигающихся к месту боя. По решению Ушанаса, зверей решено было бросить против щитоносцев Мелеагра, так как здесь было больше места для маневров и разбега животных.
Глаза носорогов были специально защищены с боков металлическими пластинами, резко ограничивающие зрение у них. Таким образом, зверь смотрел только вперед и не мог отвлекаться по сторонам. Когда до македонцев оставалось совсем немного, специальными действиями дрессировщики разъярили носорогов, и яростно сопя, звери устремились на фалангу гоплитов.
Из троих зверей, только двое достигли рядов македонцев. Один зверь затеял драку с лежащим на земле раненым слоном, а затем набросился на одного из командиров гангаридов сидевшего на лошади и, преследуя его, оставил поле боя.
Увидев бегущих на них животное, щитоносцы попытались расступиться и пропустить их в тыл подобно колесницам и слонам, но это у них не совсем удачно получилось. Пробегая между испуганно жмущихся людей, один из носорогов сбил нескольких воинов с ног и, повалив на землю, стал яростно топтать их ногами. На счастье македонцев поблизости находились люди Никандра, которые разом бросились к зверю и своими пронзительными криками, громом литавров и огнем факелов стали уводить животных от переднего края. Эти смелые действия не только спасли жизнь некоторым несчастным, но и позволили македонским гоплитам сохранить свой строй и отразить новый натиск гангаридов.