Окружное шоссе

- Да. Больница у нас напротив. Показала где. Солдат моряка туда и повел. Минут через десять уехали они.

Все.

- Водитель из автобуса не выходил?

- Может, и выходил, но я не видела. Знаете, как спросонья...

- В каких же тогда случаях предусмотрено ваше вмешательство? - не выдержал капитан.

- А вы на меня, товарищ милиционер, не кричите, - спокойно отвечала женщина. - Это вы на морячка того намекаете? Знаем мы таких "больных". Видали. Пьяный он. Подрался где-то. Проспаться ему надо. А как глаза откроет, стаканчик на похмелье. Вот и все лекарства. А вы говорите, больной...

Зенич пересек площадь. Дежурный хирург наблюдал за ним из холла больницы и, когда капитан приблизился, распахнул дверь.

- Ну как? - спросил Зенич.

- Лучше, - ответил врач. - Снимите плащ и возьмите халат. Я вас провожу. Но прошу недолго.

- Постараюсь, - пообещал капитан, сбрасывая плащ на стулья, стоявшие вдоль стены. - Пойдемте, доктор.

- На второй этаж, пожалуйста, - пригласил врач.

На втором этаже у палаты стояла медсестра. Еще одна сидела у постели больного. Когда капитан с врачом вошли та, что стояла, вошла тоже. Зенич попросил всех выйти - и медсестер, и доктора.

- Хорошо, - сказал врач, и они вышли. Было видно, что делают они это неохотно.

Поправив сползающий халат, капитан сел на стул и только тогда как следует рассмотрел моряка. Рассматривать, собственно, было нечего: до самых глаз повязка на голове, острые скулы, тонкие, с длинными пальцами руки поверх одеяла.

Глаза были открыты и с тоской смотрели на Зенича.

- Голова болит, - морщась, сказал моряк. - Гадко и гнусно... Я знаю, кто вы. Вы из милиции.

- Точно, - не стал отказываться Зенич - Почему-то милиция в таких случаях всегда появляется первой. А мне, может, не хочется видеть милиционера. Мне, может, хочется видеть любимую девушку.

- В таком-то виде? - засомневался капитан.

- Не тяните, задавайте ваши вопросы, - попросил моряк, сделав попытку улыбнуться. - Вы же для этого сюда пришли?

"С тобой легко, - думал Зенич. - Ты совсем ещё пацан, а хочешь показать, какой ты старый и опытный. Никакой ты не старый и не опытный. Так, салажонок И боишься, что напроказил, хотя не помнишь, где и как".

- Хорошо, - согласился он - Начнем задавать вопросы Фамилия?

- Я и забыл, что вы начинаете с фамилии, - сказал парень, снова попытавшись улыбнуться.

- Не смешно, - строго сказал капитан. - А в вашем положении тем более. Вечер юмора и сатиры предлагаю перенести на более поздний срок.

- Принято, - покорно согласился моряк. - Таранок Сергей Иванович.

- Как же это тебя так угораздило, Сергей Иванович, а?

Таранок молчал.

- Судно и должность?

- Теплоход "Кустанай", третий штурман.

- Маршрут последнего рейса?

- Южное - Братислава - Вена и обратно,

- Когда вернулись в Южное?

- Вчера в пятнадцать тридцать.

- В котором часу сошли на берег?

- Три часа спустя.

- Без вещей?

- Был чемодан. Подарки вез своим женщинам. Их у меня пятеро. Мать, сестры - трое - и... - Таранок замялся. - Только посеял я чемодан. И хоть убей, не помню где.

- Как он выглядел?

- Большой черный кожаный чемодан.

- Мы нашли ваш чемодан, - успокоил моряка Зенич. - В автобусе. Вещи целы.

- В автобусе? - переспросил Таранок. - В каком автобусе?

- На котором вы ехали в Приморск.

- Может быть, - неуверенно согласился моряк.

- Вы что, не помните автобуса?

- Нет, хотя я должен был как-то сюда попасть.

- Вернемся к моменту, когда вы покинули судно. Возможно, так вам будет легче вспомнить. Надолго вас отпустили?

- На трое суток.

- Когда вы собирались уехать в Приморск?

- Сразу же. Был поезд...

- Что помешало?

- Понимаете, человека одного встретил.

- Кого?

- Да я сам толком не знаю. Зовут Николаем, грузчиком он в порту. Поздравил с благополучным прибытием. Спросил, куда направляюсь. Сказал, что домой. Это, говорит, не помужски и тем более не по-моряцки.

- И вы решили, что в его словах есть смысл?

- Решил, - виновато признался Таранок.

- Ясно, - сказал капитан. - Где пили?

- Сначала у Николая в общежитии. Когда все выпили, он сказал, что не последние мы с ним мужчины и что есть место, где люди вроде нас могут достойно провести время.

- Что это за место?

- Такое место в Южном одно - ресторан "Волна".

- Как вас принимали в "Волне"?

- Сначала все было как описывал Николай. Много вина и музыки, очень милая официантка... Кажется, её звали Ниной.

Но может быть, и Надей. Она мне понравилась, и я захотел подарить ей что-нибудь Полез в чемодан и вывалил все на пол. Она собрала, и я подарил ей платок. Потом Николай сцепился с кем-то, я его поддержал. Мы вышли в парк выяснять отношения Там меня чем-то ударили по голове. Дальше провал... Еще помню, как сижу в какой-то странной комнате где очень жарко, и Таня перевязывает мне голову.

- Какая Таня?

- Ну, эта, официантка

. - Да, да.. На кухне ресторана?

- Возможно. Помню, как мы с ней идем куда-то под дождем...

- Вы говорили ей, что едете в Приморск?

- Наверное.

По-видимому, женщина, которая провожала его и которую видели браконьеры, и была та самая Нина-Надя-Таня.

- Помню, как стою на каких-то ступеньках и кто-то громко кричит, что пьяного он не повезет. Я разворачиваюсь, чтобы ударить его... И снова провал. И последнее видение. Мне очень плохо. Я хочу выйти на воздух. Чувствую, откуда-то свежим воздухом тянет. Встаю. Иду по какому-то длинному и узкому проходу. Спотыкаюсь обо что-то и падаю, падаю, падаю...

- Вы встали с сиденья автобуса, в котором ехали, шли по проходу салона, споткнулись о чемодан и выпали в открытую дверь, - сказал Зенич. - Хорошо, что это случилось на остановке. А вообще, третий штурман теплохода "Кустанай" Таранок Сергей Иванович, хочу дать вам один банальный совет:

не пейте! Можете выпить немного в праздник. В день рождения матери. Бокал шампанского на собственной свадьбе вам не повредит. Но чтоб так, вдрызг, как скотина... - Он не жалел его. - Кончается это... Ну, да вы сами видите, чем это кончается. Кстати, я не уверен, что сегодня все закончилось наихудшим образом.

Он действительно не был в этом уверен.

ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ МИНУТ

Пока вертолет набирал высоту и разворачивался над Холмами, Зенич вызвал Южное. Киреев находился в кабинете дежурного и сразу же подошел к микрофону.

- Зенич, - сказал капитан. - Как успехи, Александр Иванович?

- Пока ничего существенного.

- Кассирша?

- Не выходила из дому.

- Пограничник?

- Выясняем.

- Есть ещё несколько просьб.

- Слушаю.

- Сообщите на "Кустанай", что их третий штурман Таранок находится в Холмах, в больнице. Застрял он там недели на две.

- Он был в автобусе?

- Да. И еще. По вчерашней драке в "Волне" у вас должен проходить некий Николай - он работает грузчиком в порту.

Проследите, чтоб этот Николай получил все, что ему положено.

Кроме того, в этой же компании должен находиться тот, кто избил штурмана. Разберитесь.

- Хорошо.

- И наконец, пограничник. С ним очень важно и срочно.

- Мы стараемся, - виноватым голосом сказал Киреев. - Но дело непростое.

"Мы все стараемся сегодня, - думал капитан, глядя на проплывающую внизу дорогу. - Мы все очень стараемся и идем в хорошем темпе. Истины пока нет. Она закрыта домыслами, как небо тучами. Но мы найдем то, что ищем, - после самого долгого дождя обязательно бывает хорошая погода". Все это нравилось Зеничу. "Все это по мне, - сказал он себе. - Так точнее. И ночь без сна, и свистопляска под облаками, то, что счет километрам ведешь на сотни, а времени - на минуты, и встречи, и помощь людей, о которых вчера ещё не имел никакого представления, и сознание собственной значимости, а порой такой же остроты чувство собственного бессилия.